Перекати поле

      Дома за окном такси сменяли друг друга. Мимо пролетали вывески магазинов, подсвеченные витрины, знакомые пабы. Сначала мне казалось, что мы едем на Думскую, ведь если в Питере и можно где-то забыться, то именно там. Однако машина свернула с верной дороги в этот котёл пьяного разврата. Теперь мы выехали за город и катились по трассе. Отсутствие людей, темнота вокруг и стрелка спидометра, перескочившая уже 100 км/ч вызвали во мне страх, который с каждой секундой приближался к границе с ужасом. Артём это явно заметил. — Боишься машин? Он подсел ближе, слегка приобняв меня. Тело от таких действий по-странному напряглось. — Мы едем за город, — процедила я, неотрывно глядя на собственные руки, мёртвой хваткой вцепившиеся в сиденье автомобиля. — Страшно, что я тебя в лес увезу и убью? — весело поинтересовался парень. Стало ещё хуже, но нотки смеха в голосе этого шутника вызывали злость. — У меня из памяти исчезли грёбаные несколько лет жизни, мало ли кому за это время я перешла дорогу. Его спокойный и мягкий тон уступил место тихому обжигающему голосу. — Всё в порядке. К тому же, если бы я хотел убить тебя, то сделал бы это по-другому, — прошептал он над ухом, обдавая горячим дыханием. Холодные пальцы, контрастируя с температурой в машине оказались на моей ноге, забираясь под край платья. Мурашки уже стаями бегали по телу, пока ладонь настойчиво перебиралась на внутреннюю сторону бедра. — Только скажи и я остановлюсь, — тихо произнёс Артём, не переставая играться с краешком тонкой ткани моего сегодняшнего наряда. Его рука оказывалась у колена, и снова устремлялась назад с каждым разом проникая всё дальше и дальше. Я существовала от одного прерывистого вздоха до другого, но молчала, словно вовсе разучилась говорить. А этот парень времени даром не терял. Дыхание его приближалось, пока не оказалось у моей шеи. И как это ему удаётся второй раз так легко оставлять меня обезоруженной? Один короткий поцелуй — всего навсего аккуратное прикосновение к чувствительной коже, а в крови уже эндорфины пляшут под чудесные мелодии. — Приехали, — недовольно бросил ворчливый таксист, успевший налюбоваться картиной нашего минутного притяжения через зеркало заднего вида. Артём с ещё более недовольным выражением лица расплатился, и мы поспешили выбраться из машины. На улице нас ждал участок обнесённый высоким забором. Изнутри он был полон света, разговоров и музыки, а снаружи выглядел угрожающе. — Добро пожаловать на стройку Айсиксвана! — c толикой представительности в голосе сказал Тёма. — Федя из доупклаба? — я удивлёнными глазами посмотрела на него, — После аварии я нашла у себя несколько их шмоток, наверное с ума сходила по ним. — Ты и по мне с ума сходила, — улыбнулся Артём. Несколько мгновений мы неотрывно играли в гляделки, но потом я не выдержала и прыснула от смеха. Ему кажется тоже было весело. — Итак, посвящу тебя в курс дела, — начал мой новый друг, — Здесь мы строим новый мир, ну или загородный дом, пока не определились. Второй этаж не готов, а на первом Федя решил устраивать хип-хоп вечеринки для самых прошаренных. Среди своих у нас даже шутка ходит: «Кто не был на стройке Айсика — тот жизни не видел» Я усмехнулась. «Тёмыыч» — послышалось из-за забора приятным мужским голосом, и к нам тут же вышел невысокий парень. Он поздоровался со мной так, словно мы тысячу лет знакомы и начал воодушевлённо рассказывать Артёму, о том, как хорошо они поработали сегодня. — Беги пока ко всем, я буду через минуту, — сказал тот попечительским тоном и подтолкнул меня ко входу.       Двор был совсем непримечательным. Всё, что могло привлечь внимание случайного посетителя — беспризорные деревянные брусья и доски, хотя это вполне характерные для строек штуки. Входная дверь, несмотря на холод, была открыта настежь, а из дома доносились приятные слуху ритмичные звуки и сладковатый дурманящий запах. — Куда собралась, принцесса? — высокий парень с сигаретой в руке остановил меня возле дома. От растерянности я немного замялась и начала бегло осматриваться по сторонам. — Хотела пройти внутрь. Он сделал быструю затяжку и усмехнулся. — 18 то есть? У нас здесь не детский утренник. — Да, но… у меня нет с собой паспорта. Мои слова были встречены оскалом. Удивительно, что он в лицо мне не рассмеялся после такой глупости. — Можешь доказать мне это по-другому, — процедил он, оказавшись на расстоянии вздоха от моего лица. Его тело источало приятный запах, точно тот, который вытекал из дома, но это не добавляло приятности к первому впечатлению. Беглые глаза уже остановились на губах и я отскочила назад врезавшись в кого-то. — Отъебись от неё, Глеб, — спокойно произнёс мой спаситель. Этот голос невозможно перепутать ни с чьим больше. — Извини, — цинично ответил, видимо, Глеб, — не умею отличать твоих подружек по одному взгляду. Он развернулся, потушил сигарету о пепельницу, по странному прикреплённую к внешней стене дома, и прошёл внутрь, столкнувшись на пороге с ещё одним любителем покурить. Парень с длинными волосами, собранными где-то сзади широко открыл глаза, заметив меня. — Женя? Как я рад снова тебя видеть! — его руки на пару секунд замкнулись за моей спиной, заключая в объятья, — Тёмыч места себе не находил. — Прос…стите? — дрожащим голосом произнесла я, чувствуя, как тело обволакивает жуткое неприятное ощущение. Вокруг грозилось повиснуть молчание заполненное абсолютным ступором, но Артём настойчиво протолкнул меня дальше, постоянно повторяя: «пойдём, пойдём пойдём». Мы скинули куртки, и вошли внутрь. — Ты слышал? Он назвал меня по имени, — тихо прошептала я, пока Тёма старательно уходил всё дальше от Феди. — Айсик просто перепутал тебя с одной из моих бывших, — с нервной улыбкой выпалил он. Но это короткое «Женя» болезненным осадком теперь сидело в моей голове. Чувствовалось подступающее напряжение. Я резко остановилась у стены и все мои мышцы в одно мгновение словно завязались в тугие узлы. Тело пронзила боль, заставив издавать сдавленные стоны, а ноги словно превратились в вату и теперь предательски подкашивались. — Что с тобой? Тёма испуганно схватил меня за плечи. — Принеси лекарство из кармана моей куртки, — голос стал подрагивать, — пожалуйста. быстрее. На несколько мучительно долгих мгновений тёплые руки отпустили меня и единственной опорой стала стена, но совсем скоро мы вместе оказались на каком-то диване с пачкой спасительных таблеток. Одна сразу отправилась в рот. — Что это, блять, было? — не более спокойно спросил Тёма, когда всё наконец закончилось. — Судороги. В его глазах читалось непонимание, настойчиво требующее объяснений. И мне ничего не осталось, кроме как предоставить их. — После той аварии, — голос стал тихим и неуверенным, — я забыла несколько лет из своей жизни, но потом в голову стали приходить разные воспоминания. Только вот проблема в том, что сильный страх перед будущим без прошлого порождал ещё и жуткие кошмары. И граница между действительными событиями и снами стёрлась полностью. Я перестала отличать реальность от вымысла и из-за этого почти каждый раз, когда происходит дежавю, меня словно связывают, а потом бьют чем-то тяжёлым то туда, то сюда — по всему телу. И хочется только побыстрее закончить это. — А таблетки? — также тихо спросил он. — Очень сильные транквилизаторы. Врач прописал их, чтобы меньше думать о подобных вещах. Примерно через 20 минут, когда они всасываются в кровь, в голове появляется пустота и ничего не существует, кроме абсолютного равнодушия. Тёма хмыкнул, забирая пачку из моих рук. — Сегодня ты выпьешь две, и больше даже близко не подойдёшь к этой гадости. Поняла меня? Я выпучила глаза. Передозировка такими сильными препаратами может возыметь весьма плачевные последствия, и вряд ли Артём о них не знает. Увидев испуг в моём взгляде он добавил: — Вторая таблетка окончательно тебя расслабит, но если ты продолжишь их пить, то никогда ничего не вспомнишь. Это заманчивое предложение заставило веки медленно опуститься, позволяя прервать зрительный контакт. Только так можно было сконцентрироваться на его просьбе, больше похожей на приказ и понять стоит ли оно того. Стоит ли моё прошлое того, чтобы его вспоминать? Стоит ли этот парень того, чтобы его слушать? Музыка растекалась, обволакивая всё помещение. Я сидела на спинке дивана держа в руках бутылку спиртного и весело беседовала с какой-то девушкой. Она была явно не слишком посвящена в происходящее, а просто приехала с кем-то потусоваться этой ночью, однако, собеседницей оказалась довольно приятной. Наш разговор закончился общим смехом, и как раз в этот момент кто-то подошёл сзади, положив голову ко мне на плечо. Угадать, думаю, несложно. — О чём болтаем, девчонки, — с улыбкой спросил Тёма. — Ни о чём особенном. На пару мгновений он отстранился и вскоре прямо перед моим лицом оказалась странного вида сигарета. — Не хочешь покурить со мной, наркоманка? — в его глазах мелькали озорные огоньки. — Издеваешься? Меня сегодня чуть не посадили из-за этого, да и не факт ещё, что всё обойдётся. — Обойдётся, вот увидишь. Я недоверчиво посмотрела на сигарету в его руках, в голове разговаривая со своими сомнениями: — Ну нееет… — Один косячок. Пожалуйста, — Артём щенячьим взглядом смотрел исподлобья и мило улыбался. Я невольно закатила глаза. — Один и ты от меня отстанешь. — Не обещаю, — процедил тот, стараясь подавить пьяную икоту. Теперь стало очевидно, что это не первый его «косячок» за вечер. Мы зашли в какую-то комнату, прокуренную ровно в той же степени, что и весь остальной дом. Только казалась она куда более опустошённой, главным образом потому, что здесь не было людей. Но и мебели было куда меньше — в одном углу лежал матрас с помятой простынёй, в другом, у окна, валялись два больших пуфа, которые и оказались местом нашей остановки. — Держи, — Артём вручил мне сигарету. Оконный свет, предоставленный нам сегодняшней луной падал на лицо этого заядлого курильщика, делая его ещё более притягательным. — Эта смесь табака и травы называется самокруткой, но мне больше нравится слово «блант». Я медленно осмотрела сигарету и аккуратно поднесла её к губам. Мой пьяный собеседник, достал зажигалку и вскоре вся комната заполнилась дурманящими испарениями сативы. Этот сладковатый запах был буквально везде. — Я рассказала тебе про свою жизнь, — тихо начала я, перебарывая невыносимую леность связок, — расскажи мне про свою. Артём сделал очередную затяжку. Он молчал так долго, что казалось, будто вообще не услышал вопроса, но потом всё же заговорил. — Меня тоже помотало нехило, — первая фраза сопроводилась короткой усмешкой, — Отец занимался коммерцией, когда я был ещё совсем мелким. Он столкнулся с уфимской опг, и нам пришлось уехать из города. С тех пор кочевали по России туда — обратно, пока наконец не получилось переехать в Питер. Первое время было тяжко, но я быстро приспособился. Еду развозил, потом готовил и вообще много ещё чем занимался, лишь бы поднять немного кэша. Артём остановился, чтобы удостовериться, что выкуренный блант не отправил меня в забытье, но я внимательно слушала, в оба уставившись на него. — Федя, Бэйсик, другие чуваки — они все были ещё с Уфы. У нас потихоньку начало получаться с музыкой. Потом познакомились с Глебом. Это тот тип, который приставал к тебе на входе. Все пилили совместки между собой, работа кипела и, как итог, родилась Янграша. — Что-то знакомое, — перебила я. — Лучшее, что случалось с музыкой — мечтательно протянул Тёма, сделав ещё затяжку. В воздухе на какое-то время повисло молчание. — А потом что? — А потом всё как — то по пизде пошло. Янграша распалась, в семье начались проблемы, брат сторчался, — мне показалось, будто голос его дрогнул, — Я много кого из близких потерял за прошлые несколько лет. Мы одновременно потушили сигареты и снова вместе пялились в пол, будто ничего другого не умеем. Столько болезненности в его голосе, столько потраченной жизни в глазах, что сердце разрывается. Я могу представить какого терять близких людей, но не могу ничего сделать, чтобы хоть немного облегчить это ужасное чувство и потому испытываю мучительную, почти физическую боль. Моя голова сама собой опустилась на его плечо. — Если бы я могла помочь тебе так, как ты помог мне сегодня, я бы сделала это — под конец фразы голос стих до шёпота. — Ты можешь, — также прошептал он, снова замолкая. Минутное непонимание. Как момент, когда догорает фитиль фейерверка. Я беззвучно подняла голову, сталкиваясь со стеклянным взглядом и тут… вспышка, взрыв. Снова тёплые губы. Руки, скользящие вдоль талии, по бёдрам и обратно, вызывающие мурашки одним только лёгким прикосновением, заставляющие тело трепетать. Алкоголь, «косячок», передозировка транквилизатором — всё это сказалось именно сейчас. Мир в глазах мутнел, двоился, приобретал поразительные формы. Но смотреть мне никуда и не нужно было. Поцелуи вслепую позволяли испытывать куда больше неповторимых ощущений. Ты словно ловишь, то отстраняющиеся, то приближающиеся губы и это превращается в игру для двоих. Я и не заметила как оказалась на измятой простыни матраса, всё также не способная противостоять этому нездоровому влечению. — Расслабься, — шепнул Тёма, заметив, что каждая моя мышца словно струнка вытягивалась, стоило лишь дотронуться до любого участка кожи. Но сам он будто делал всё возможное, чтобы свести меня с ума и точно не дать расслабиться. Поцелуи соскользнули на шею, медленно перебираясь по краю губ и через косточку. Голова сама откинулась назад, а учащённое дыхание становилось всё более шумным. Но он не останавливался. Руки разгуливали по телу, сопровождаемые едва уловимыми электрическими разрядами, словно я — оголённый проводник. Они продолжали дело, начатое ещё в такси — старательно залезали под платье, пока не добрались до белья, помогая быстро от него избавиться. Наконец в движениях стало прослеживаться нетерпение. Тёма подтянул меня к себе и навис сверху, возвращая поцелуй. Я готова была уже взорваться, но вдруг всё остановилось. — Ты уверена, что хочешь этого? Вопрос поставил меня в ступор, но и заставил смутиться от такой милой заботы. Я смущенно отвела взгляд и едва заметно кивнула. Продолжение последовало быстро. Через секунду он оказался внутри, медленными ритмичными движениями, заставляя моё тело извиваться. Тёплое дыхание над ухом, которое потом становилось таким рваным и прерывистым… боже, да я бы всё отдала чтобы это не заканчивалось, но все принятые за вечер вещества только волокли в пучину беспамятства. А темп всё ускорялся, стирая границу между удовольствием и временем. Толчки становились резкими; картинки в пьяных, залитых глазах казались всё более и более неестественными. Сознание покидало медленно, но верно, замещаясь приятной пустотой внутри. Я успела лишь набрать побольше воздуха, как вдруг дыхание перехватило вовсе. Тело сжалось в напряжении, но напряжение это было настолько приятным, что в один момент перестало существовать всё, кроме удовольствия.       Я откинулась на матрас, Тёма завалился рядом, переводя дыхание, и мы оба уставились в потолок. — Будто в первый раз потрахались — тихо сказал он, заглядываясь на меня. Но слова эти доносились будто бы с поверхности огромного океана, в котором я стремительно тонула. Тонула, пока не отключилась совсем.