Стресс и героизм

Во время апокалипсиса, когда есть прямая угроза жизни миллионам, или хотя бы тысячам, сотням, героем быть легко. От тебя то и требуется лишь пафосно получать тумаки, с громкими криками бросаться на врага и желательно не сразу, но в конце концов одержать победу. Разумеется, если при этом ты нацепляешь нелепый костюм и выкрикиваешь напыщенные фразы, то твоя популярность после вырастет сразу на несколько пунктов. Но в том и проблема, что "после" наступает всегда. Проходит сражение, враг побежден, иначе ты не герой, тебя награждают, тобой восхищаются, про тебя постепенно забывают в суете обычных житейских вещей. И до появления следующего мерзавца, за счет которого ты сумеешь неплохо так поднять свой упавший рейтинг, надо как-то жить. Как выяснилось, быть героем в простой жизни гораздо труднее, чем во время апокалипсиса. К такому выводу пришел Человек-Паук, обессиленно развалившейся на кровати в позе морской звезды с пятью отростками. Его голову посещали самые разные странные мысли, пока тело постепенно отходило от недавнего жесткого траха. Двигаться не хотелось, накрываться, чтобы сквозняк открытого балкона не морозил кожу - тоже. Ему вообще ничего не хотелось, разве что выпить газировки, но за ней надо было подниматься, одеваться и тайком спускаться на кухню, а этого ему делать не хотелось больше всего. Именно из-за накатывающей всякий раз после яростной спаривания апатии, они несколько раз едва не спалились перед Пепер. Слава богу обошлось, иначе бы Тони всю душу из него бы вытрес, не понадобились бы никакие злодеи. Да, верное умозаключение, быть героем во время войны легко, а вот в затишье отвыкшие от мирной жизни Мстители сбрасывают стресс, как могут. Халк, например, не реже одного раза в месяц отправляется в джунгли, пустыню или тайгу, в общем в малонаселенную местность и там выпускает своё истинное "я" наружу, давай ему волю побыть немного самим собой. Доктор Стрэндж в свою очередь порой зависает в баре и, как совсем недавно узнал Питер, он очень плохо умеет пить дешевый, но крепкий алкоголь. Как говорит сам маг, ему просто нужно расслабиться и в крайне сжатые сроки сбросить с себя путы ответственности, чтобы на утро с похмельем, но трезвой головой опять браться за кучу неотложных дел. А вот Тони Старку подобные методы чужды. Да и Человеку-Пауку тоже. Поэтому они снимают стресс с помощью друг друга и жестоко, бесстрастного траха. Это даже не секс, а до любви тут бежать много миль, это банальное соитие, словно Тони - секс-машина, а Питер, в свою очередь, секс-игрушка. Без обязательств, без сопливых обещаний, без чувств. По крайней мере после завершения дела Старк почти сразу же встает с кровати и прихватив сигареты, уходит на балкон. В эти минуты его лицо выглядит каменной маской, а глаза кажутся задумчивыми. Он спокойно курит примерно с полчаса, а затем возвращаясь, уже никого не застает в своей комнате. Прощание по-английски устраивает обоих, словно ничего и не было. При следующей встрече они опять будут как "отец-сын" и никто не заподозрит даже о сцене за пару часов до этого. Но и всё же она была. Была неловкая встреча, быстрое избавление от одежды, в котором даже не сквозила страсть и затем они трахались почти на протяжении часа. Молча, грубо, отстраненно. Просто сбрасывали напряжение, просто им так удобно. Питер не устает повторять себе, что в их периодических встречах нет ничего запретного или неправильного, но когда Тони уходит курить, он начинает рыдать. Сдавленные всхлипы почти не слышны из спальни, которую от балкона отделяет ещё целая комната, а подушка отлично впитывает все слезы, что крупными каплями выступают под его глазами. Он бьется в истерике не больше пяти минут, а затем внезапно успокаивается, словно кто-то переключил канал. Его взгляд, он иногда смотрит в зеркало над кроватью, теперь становится совсем отрешенным, а нервно бьющееся сердце словно стучит в пустоту. Проходит ещё минут десять и Тони достает последнюю сигарету, а Питер - уже рыскает в поисках своей одежды. Когда Старк возвращается в комнату, она неизменно оказывается пуста. Потому что так проще - просто переспать без каких-либо условностей. Впрочем, просто получается далеко не у всех. Так Локи, страстно ненавидящий лжеотца и сводного брата - с одинаковой страстью бросается на Тора с копьем, или же в его крепкие объятья. Горячий напиток из презрения, зависти и отрицаемой любви опьяняет его, когда брат намеренно нежно, спокойно, можно сказать, ласково гладит его по смолянистым волосам, не спеша переходить к дальнейшим, более активным действиям. Он шепчет проклятья, пытается вырваться, хотя и делает это не особо стараясь, бросает яростные взгляды в голубые глаза или туда, где они предположительно находятся. Он выводит Тора из себя столько, сколько тот сохраняет терпение и порой это пара минут, а бывает их прелюдия затягивается на часы. Соперничество в их отношениях, выжженное и выцарапанное, насмерть заклеймило их характеры и их любовь. А когда старший брат наконец-то начинает прокладывать дорожку из поцелуев-укусов от левого уха до середины ключиц, Локи едва заметно выдыхает с облегчением, ведь теперь любую слабость можно списать на неконтролируемое возбуждение. И он отвечает, не спеша проводя дрожащей рукой по разгоряченному торсу и вверх, приобнимая за плечи. Эти чувства, их слова, которые срываются с тяжелым дыханием с мокрых, покрасневших губ, всё происходящее такое неправильное и завораживающее, окончательно заставляет его потерять голову. Окунуться в омут эмоций, контроль над которыми является его главным козырем, но в этот раз он проигрывает с удовольствием. И тепло, исходящее от соприкосновений кожи, жар, поднимающийся от спутанных простыней, кажется сам воздух накаляется до предела, когда мир делает одно молниеносной сальто и вдруг с едва различимым хрустом трескается и разлетается на осколки. Тор замирает, словно скованный невидимой силой и лишь неистовое сердцебиение, грохот которого вот-вот разорвет мироздание, заполняет слух Локи. Мысли в голове оголтело носятся из угла в угол в тот самый момент, когда их обладатель обессиленно, но удовлетворенно распластался на смятой постели. Температура окружения резко начинает понижаться и он без капли стеснения прижимается к источнику тепла, уже успевшему с тихим оханьем перекатиться на бок и устроиться рядом. Локи закрывает глаза. Всё произошедшее кажется им грандиознейшим враньем, иллюзией, способной покорить даже самого Бога Обмана. Но что из себя представляет любовь, как не воображаемый ответ на слишком тесную привязанность к другому существу? Человек или бог может быть любим лишь в том случае, если сам того искренне желает, и осознавать это вовсе не обязательно. Выдыхая струйку опаляющего воздуха, он теснее прижимается к брату и чувствует, как крепкие руки сжимаются у него за спиной. Вновь перехватывает дыхание, но вовсе не от того, что его душат - его так редко кто-то обнимал, что такое даже пугает. Обычно. Но не сейчас, когда больше всего на свете хочется просто растворится в данном моменте и к черту прошлое, будущее, апокалипсис и долг. Единственно важное то, что когда они вместе, они могут быть настоящими. Даже безответно.