Про бордель, убийство и любовь

— Ну, и как ты меня хочешь? Чжао Юнь Лань был растерян, озадачен и немного обозлён. Его застали врасплох, хотя как владелец элитного борделя он был готов абсолютно ко всему, но от странности происходящего совершенно потерялся и начал дерзить. — Шеф, там пришёл клиент. — Пришел и пришел, в чём проблема? Обслужи. Или у него слишком индивидуальные запросы? Подбери кого-нибудь. Да Цинь топтался у входа и мял свои мягкие кошачьи ушки, закреплённые на ободке, надетом на голову. Он очень серьезно относился к своему образу котика и даже днём не только на территории борделя придерживался его, нося ушки и имитацию лапок на руках, а-ля варежки с коготками. Милашные шортики (тоже с бархатно-меховой оторочкой) демонстрировали миру его симпатичную задницу с прицепленным хвостиком и очень симпатичные коленки, на которые многие, как только их видели, желали его поставить. — Шеф, я не дурак же, но тут дело какое: он пришел, заплатил, сел в углу, взял вина и рассмотрел всех претендентов на обогрев его постели. Я всех представил, даже отвлёк тех, кто был занят со своими клиентами! Но нет. Потом он посидел ещё, а потом — потом тебя потребовал. Мы ему не дерзили, даже Чжу Цзю. Он просто потребовал тебя. Владелец борделя, уважаемый Чжао Юнь Лань, лениво потянулся, отложил книгу в сторону. — А вход он оплатил? — Да говорю же! — Да Цинь настолько рассердился, что легко было вообразить, будто он бьёт хвостом, как настоящий кот. — Пришел. Заплатил. Сел. Даже дорогое вино заказал! Сидит! Тебя спросил! Чжао Юнь Лань подумал, потом предпринял последнюю попытку. — А ты уточнил у него, зачем ему нужен хозяин? — Да!!! А он гнет своё: хочу видеть уважаемого и несравненного Чжао Юнь Ланя. — Ну иду, — пробурчал тот, поднимаясь и подтягивая пояс шёлкового халата. Короткий халат и брюки создавали образ эдакого расслабленного пижамного лентяя, но им Чжао Юнь Лань никогда не был. Да Цинь поскрёб затылок, что-то вспоминая. — Ах да, забыл сказать, он в маске. Тапочки надень! Босым не солидно! Сверкая голыми щиколотками из-под шелковых брюк цвета хмурого неба и в халате того же цвета, Чжао Юнь Лань не торопясь шел за Да Цинем, который подвёл его к загадочному клиенту в черном плаще и маске. — Господин хороший, вас не обслужили? Вы не нашли достойного кандидата для вашей постели? Чем могу вам помочь? Сладко распевая, Чжао Юнь Лань тем временем внимательно осматривал таинственную фигуру, пытаясь найти признаки того, что человек ему знаком или они хотя бы мельком встречались. Белая кожа, ухоженные руки, дорогой плащ и расшитая маска — это мог быть кто угодно. Тут его взгляд зацепился за руки, и Чжао Юнь Лань сказал себе: "Запомни". Руки были красивой формы, длинные пальцы, белые — как и положено аристократу; но широкая ладонь, сильное запястье, кожа у основания большого пальца чуть погрубее — выдавали человека, который либо не гнушается и ручного труда, либо прекрасно владеет оружием. Незнакомец сделал нетерпеливый жест своей прекрасной белой рукой: — Наедине. Чжао Юнь Лань закатил глаза, но выдал самый глубочайший поклон, на который был способен — те, кто знал его хорошо, тут же отметили бы, что поклон был крайне издевательским, — и наклоном головы пригласил следовать за ним. Едва дверь кабинета закрылась за ними, незнакомец глубоким бархатным голосом сказал: — Во сколько оценит себя уважаемый Чжао Юнь Лань? Я хочу, чтобы вы согревали мою постель этой ночью. — Не продаётся, — сухо ответил тот отмахиваясь. Такое бывало и не один раз, и отбиваться от желающих его тела было непросто, но привычно. — Приятного вечера, вы мой гость, вино, спутники на ночь — бесплатно. Выпихнуть этого парня за дверь будет сложно, но если позвать на помощь, прикидывал Юнь Лань, то справиться можно. Вмиг из-под широкого плаща мелькнула рука, и перед Чжао Юнь Ланем красовался мешочек, туго набитый монетами. Размер мешочка говорил о значительной сумме, а статус незнакомца — о том, что там исключительно золото. — Я не сплю с клиентами, — снизошёл до объяснений Чжао Юнь Лань. — Вообще — сплю, зачем я буду отказывать себе в удовольствии, но для этого нужно нечто более весомое, чем мешок, набитый золотом. Симпатия, например. Слышали про такое? К мешочку тут же прибавились ещё два, такие же плотно набитые. Незнакомец молчал, не сводил с него глаз, и было в этом что-то столь отчаянное и печальное, что Чжао Юнь Лань рассердился и растерялся: не было ещё такого, чтобы являлись незнакомцы в масках, кидались деньгами и хотели владельца борделя. Обычно это происходило более прозаично, по взаимной симпатии и без маски. Чжао Юнь Лань растерялся и одновременно разозлился. Не зная, как достойно выйти из положения, он распахнул и снял халат, стащил шелковые брюки и, стоя полностью обнаженным, сердито и дерзко спросил: — Ну, и как ты меня хочешь? Незнакомец молчал и смотрел, смотрел так, что по спине у Чжао Юнь Ланя пробежал холодок предвкушения и ему захотелось стыдливо прикрыться хотя бы ладошкой. Если бы он смотрел на себя чужими глазами, то, возможно, ему бы понравилось увиденное, во всяком случае, незнакомец в плаще пожирал его глазами. Длинные, скорее худые, чем сухощавые, ноги, но красивые и вполне крепкие, тонкая талия, которую не заподозришь с первого взгляда в таком задире и забияке, широкая грудь и плечи. Свою худощавость Чжао Юнь Лань не скрывал, но и не подчеркивал, поэтому, каждый раз раздеваясь, он словно доверялся партнеру. — А как бы хотел ты? — мягко спросил незнакомец, подошёл вплотную и положил ладонь на ещё спокойный, невозбужденный член. Чжао Юнь Ланя взяла оторопь, дар речи он утратил окончательно, лишь таращился на длинные ресницы и мягкие розовые губы. Таких ресниц он никогда не видел. Поэтическое сравнение с крылом птицы как нельзя точно описывало их, казалось, стоит ими взмахнуть, как мимо полетит порыв ветра от взмаха этого крыла. Ладонь сжалась на члене, вторая легла на ягодицу Чжао Юнь Ланя, почти обхватив ее всю. Нет, конечно, Юнь Лань гордился своей поджарой задницей, но эта ладонь была явно шире, чем у многих, и от этого необычного ощущения он задрожал всем телом. — Как бы ты хотел? — снова спросил незнакомец, обжигая дыханием щёку, и слегка сжал ягодицу. Чжао Юнь Лань невольно подался вперёд, толкаясь членом в руку и касаясь голой кожей его одежд, вздрагивая от ощущений и снова подаваясь вперёд, в томном желании повторить их. Внезапно погас свет. — Это тоже твоих рук дело? — спросил Чжао Юнь Лань, внезапно обретя голос. Свет зажёгся, и раздался жуткий крик. Кричал мужчина. В комнате был разор, перевёрнуты большие мягкие кресла, по всей видимости, снёс их в испуге Чжу Цзю, потому что кричать он перестал, но теперь пытался процарапаться сквозь стену. Чжао Юнь Лань успел только штаны натянуть, услышав этот жуткий крик, и теперь, сверкая голыми плечами, мало чем отличался от своих же наемных сотрудников плотского труда, высыпавших из комнат или прибежавших с первого этажа на крик. — Клиентов не пускать! — рявкнул он. Да Цинь даже попытался исполнить и оттеснить любопытного горожанина, но был смят объемным пузом. Бедный мальчик-котик успел только пискнуть, но тут ему неожиданно пришли на помощь: сильная белая рука схватила за шиворот простолюдина и непринуждённым движением кисти спустила его с лестницы, а её обладатель вежливо рекомендовал: — Проведите свое время достойно в холле. Здесь нет ничего, что могло бы вас заинтересовать. Другие желающие, даже более благородного происхождения, внезапно потеряли всякий интерес и сбились внизу, переговариваясь и любопытно вытягивая шеи. — Спасибо, — бросил Чжао Юнь Лань и больше не отвлекался на незнакомца, забыв о нём в ту же минуту. Скулящий Чжу Цзю, перевёрнутые кресла, красная стена и красный диван, гостья из желающих согретой постели, лежащая на диване. Чжао Юнь Лань запоминал все это, стоя в дверях и никого не пуская в комнату. — Это не я, это не я, — подвывал куртизан, его цветные прядки в волосах слиплись от пота и выглядели мочалкой. — Это не я. Мне не поверят, но это не я. Чжао Юнь Лань почувствовал, как и его пробивает сильный пот и волосы тоже липнут к черепу. Красная стена, красный диван, дама на диване. Чжу Цзю был беспринципным мерзавцем с отвратительным характером, но Юнь Лань точно знал, что вряд ли он способен убить. Хорошо-хорошо, во всяком случае, не собственными руками. Он сделал несколько шагов вперёд: диван был пропитан кровью, стена всего лишь забрызгана. Ещё несколько шагов вперёд, и Чжао Юнь Лань увидел то, что не очень хотел: кто-то полоснул острым по горлу так, что голова почти отделилась от тела, левая грудь была отрезана, а в грудине зияла дыра, и интуиция подсказывала, что, скорее всего, там отсутствует сердце. — Это не ты, у тебя ума хватает себя не подставлять, — цыкнул он на Чжу Цзю. — Тихо! Это не ты, но полицию придется вызвать и они тебя заберут. Я задействую свои связи, чтобы тебя позже отпустили. Тихо, я сказал! Расскажи, что случилось? Эй, Линь Цзин, вызови полицию, вместо того, чтобы таращиться! Линь Цзин был наёмным работником и к сфере сексуальных услуг непосредственного отношения не имел, но он был влюблён в куртизанку Ша Я, даму решительную и бескомпромиссную. Чтобы видеть её каждый день, он сумел доходчиво объяснить уважаемому Чжао Юнь Ланю, что тому просто необходим талантливый работник, который или паровой холодильник починит, или прочистит унитаз. Чжао Юнь Лань оценил все таланты работника и, как выяснилось, ещё и изобретателя, а посему нанял его за плату скромную, но с проживанием в доме. Пока их мастер на все руки крутил ручку телефона и несколько истерично вещал полиции об ужасном убийстве в борделе, Чжу Цзю, старательно не глядя в сторону трупа, рассказал, что только начал ублажать даму, снял с нее дорогое платье — вон оно, на полу, — потом ему показалось, что за окном кто-то мелькнул, и так как оно было открыто, он хотел закрыть его, но дама потребовала не отвлекаться, и ради ее удовольствия он поцеловал ее в грудь. — Дальше, — ледяным тоном скомандовал Чжао Юнь Лань, — своими похождениями хвастать будешь в тюрьме. По существу говори! — Через некоторое время вырубился свет. Я почувствовал, как кто-то прыгнул в комнату, из окна, наверное, и выдернул ее из моих объятий. В следующую секунду я услышал странный, мерзкий чвакающий звук, потом снова кто-то прыгнул, зажёгся свет и… и… Чжу Цзю снова зацарапал стену. Чжао Юнь Лань вздохнул — даааа, алиби никакое, на него свалят: в комнате был, рассказывает басни о шустром преступнике, а дамочка, поди, из богатеньких, ограбить хотел. — Это не я! Не я! — Это не он, — втолковывал уважаемый Чжао полиции, уводящей его сотрудника, не самого примерного, но его сотрудника! — Смотрите, на нем крови почти нет, только брызги и пара мазков, сунулся с перепуга и испачкался. При таких ранах невозможно так мало испачкаться. А у тела нет внутренностей, сердца, и в комнате его тоже нет. Понимаете? Должно быть сердце здесь, если бы он это сделал. Оставив попытки достучаться до разума блюстителей порядка, Чжао Юнь Лань устало потёр лоб и начал распоряжаться. — Так, гостей эти полицейские допросили? Вот идиоты, ладно. Линь Цзин, предложи пожрать за наш счёт, тьфу, ужин, ужин гостям предложи и попутно запиши их адреса. Чжу Хон, будь милой, проследи, чтобы на второй этаж кроме своих никто не мотался. Ге Лань, Сан Цзян, помогите разнести еду. Ша Я! Где эта своенравная девица? Ша Я и Йя Цинь — проверьте комнаты второго этажа, найдёте постороннего — в шею гоните, в смысле, вежливо предложите присоединиться к ужину. Старина Чу, следи, чтобы никто не отказался от ужина и не ушел, не оставив своих данных. Голова кругом. Так. Мне надо подумать. Чжао Юнь Лань вернулся в свой кабинет, сел в кресло, откуда час назад его вытащил Да Цинь, и задумался. На их элитное заведение, в которое попасть можно или по рекомендации, или заплатив немалую сумму только за вход, легло пятно, посетители уже начали зудеть, мол, ходят тут всякие, убивают клиентов, никакого престижа и элитности. — Могу ли я помочь? Чжао Юнь Лань совсем забыл о таинственном незнакомце, но помнил о его неоценимой помощи. — Можешь: скажи, как тебя звать-то? Кого мне благодарить? Не хочешь говорить? Хорошо, будешь Темным братцем. Незнакомец усмехнулся своими красивыми губами, подошёл ближе и потрепал его по голове. — Если тебе будет это приятно, уважаемый Чжао Юнь Лань. — Ну, вот и славненько, вот и договорились. Чжао Юнь Лань устало откинулся в кресле и подумал, что не так-то легко отделаться от этого парня, да уже как-то и не хочется, польза от него есть, настойчивый и, кажется, симпатичный. — Шеф! Ужинать в доме, где произошло жестокое убийство, мало кто пожелал, но мимо Чу Шу Чжи никто не прошёл, адреса и данные всех есть, мы записали. Линь Цзин начал рапортовать и о дальнейших действиях и результатах. Любопытные были, но доминатрикс Чжу Хон внушила им такое почтение, что на второй этаж никто больше не совался, посторонних там не оказалось, в общем, можно идти спать. — Вот и идите, — согласился Юнь Лань, — будем думать, что делать, с утра. — Тебе тоже нужно отдохнуть, — сказал незнакомец. Дальнейшее повергло Чжао Юнь Ланя в шок — легко, словно он был пушинкой, парень в маске выудил его из кресла и понес на руках. — Где твоя комната? — Налево, — ответил полностью сражённый этим Чжао Юнь Лань. Его комната была на первом этаже, рядом с кабинетом, и нести далеко незнакомцу не пришлось, о чем Юнь Лань немного пожалел, потому как на руках его никто никогда не носил, даже отец. Возможно, в глубоком детстве — мать, но он этого не помнил. Он вообще о своем детстве помнил мало, ему казалось, что он сразу родился взрослым и сразу начал решать кучу проблем, чтобы жить и выжить, поэтому, когда его бережно положили на кровать — хоть и поперек — он подумал, что все закончилось и это очень печально. Печально потому, что было приятно. Однако, когда все те же заботливые руки стянули с него штаны, он тут же вспомнил, что все оплачено, и даже попытался честно возместить: привстал, но лёгкий нажим на грудь заставил его вернуться в прежнее положение и блаженно растянуться. От него ничего не требовали, ничего не нужно делать, никого не надо ублажать: сильные руки бродили по телу, гладили, пальцы рисовали узоры на впалом животе, прихватывали и сжимали соски. Чжао Юнь Лань почувствовал огромную благодарность незнакомцу (впору хоть самому доплачивать) и стояк. Адреналин от произошедшего и эти ненавязчивые, заботливые ласки сделали своё дело. Впрочем, и в этом незнакомец был очень внимательным — взял его член в руку и осыпал короткими, частыми касаниями губ, иногда проводя по нему языком. Чжао Юнь Лань твердо решил вернуть все мешки с монетами и задекларировать незнакомцу в маске свободный доступ к своему телу. Кстати, а маска — Чжао Юнь Лань покосился — маска по-прежнему была на месте, скрывая половину лица. Долго любоваться на маску ему не пришлось — все так же легко незнакомец перевернул его на живот, словно безвольную куклу. Чжао Юнь Лань возражать не стал, ему по-прежнему было хорошо, очень хорошо, а ещё лучше стало, когда все те же заботливые руки развели ягодицы, и между ними, погружаясь все глубже, затрепетал язык, позже его сменили пальцы и снова язык. — Тёмный братец, да ты совсем не торопишься, — нашёл в себе силы промямлить он, после того, как три пальца заботливо трудились над входом в его задние врата, погружаясь глубже и растягивая мышцы все так же неторопливо и нежно. — Пожалей меня, я засну. — Не заснешь, — ответил незнакомец своим бархатным голосом и снова пустил в ход язык. Чжао Юнь Лань шумно и резко выдохнул, соглашаясь, что не заснет. Когда его задницу подтянули к себе, он отметил, что это уж как-то совсем по-хозяйски, но когда почувствовал на ней холод смазки, а затем входящий член, снова решил не обижаться. Нет, в самом деле, почувствовать себя принцессой ему ещё ни разу не доводилось: лежишь себе уткнувшись носом, твою задницу держат и заботливо трахают. «Определенно отдает некрофилией, даже дендрофилией, — решил он, — я изображаю бревно, и моего гостя это устраивает. Необычный опыт, но скорее приятный». Чжао Юнь Лань почувствовал, как незнакомец прижался к его ягодицам и замер, войдя весь, полностью и снова не торопясь. Решив, что нужно что-то предпринять, он потянулся рукой к стоящему члену, но получил по ней шлепок и снова вернул ее на место, удобно устроив голову. К черту. Бревно, тьфу, принцесса — так принцесса. Терпение незнакомца в маске было невероятным, медленно и размеренно он двигался, заставляя принять этот ритм, смириться и постичь удовольствие. Чжао Юнь Лань потерял счёт времени, он не пытался болтать и острить, ускориться или сопротивляться. Он понял, что наслаждается тем, что член так мерно трётся внутри, что незнакомец словно заставляет чувствовать его каждой клеткой и запоминать этот момент. Когда Чжао Юнь Лань начал кончать, он не понял, что пик близок. Сначала он почувствовал тепло во всем теле, тепло внутри и снаружи, а затем — он не мог это контролировать — тело напряглось, член дернулся, и где-то глубоко зародился оргазм. Ощущения были странными, словно он кончал не членом, а всем телом, а затем почувствовал, что его напрягшиеся мышцы обхватывают член незнакомца и тот начал изливаться в него. Если до секса Чжао Юнь Лань чувствовал себя усталым, то после оргазма он чувствовал себя амебой, мягкой и совсем безвольной. — Братец, ты сделал это. Я четвертый раз в своей жизни кончаю без рук. Охренеть. Чжао Юнь Лань пробубнил это, надеясь, что сейчас его заботливо перевернут, но вместо этого он почувствовал, как чужие губы коснулись его спины, и услышал удаляющиеся шаги. — А-а-а-а, как же та-ак, — лениво хмыкнул он, — вот так всегда, вам всем нужно только одно. Переворачивался он долго, медленно, а оказавшись на боку, решил, что этого достаточно, нашел край одеяла, прикрылся им и тут же вырубился. Утро было наибодрейшим, Чжао Юнь Лань очень удивился, ведь после отменного секса иной раз болело то, что обычно не то что не болит, а и не подозреваешь о его существовании, но в этот раз – ах, кажется, слегка тянула спина… наверное, просто неудачно потянулся. Он принял душ, кокетливо поморгал в зеркало и вспомнил о всяких древних сексуальных практиках, о которых был наслышан и за знатока которых любил выдавать себя, но на деле понятия не имел, что это, и ни разу не сталкивался. — Похоже, столкнулся, — сказал он себе и задумчиво потёр бородку. Кем же был этот ласковый незнакомец? — Ах, Тёмный братец, за мной должок. Однако, сегодня будет тяжёлый день. Нужно попасть к мэру и стрясти у него разрешение для полиции навестить этого идиота. От мэра он направился к начальнику полиции, потом в тюрьму, потом снова к мэру. От Чжу Цзю не удалось добиться ничего нового: окно, дама, темнота, труп. — Я как вспомню, что только что целовал её грудь, эти четыре родинки на ней, а потом — она мертва! Чжао Юнь Лань закатил глаза, Чжу Цзю не отличался сообразительностью, умом — возможно, но сопоставлять, комбинировать и решать — нет, не его. — Родинки были на левой груди? — Что? — Ты целовал её грудь и родинки. Родинки были на левой или правой груди? — Левой. — Понятно. Что ж, ты пока посиди. Я тебе обещаю, я тебя отсюда вытащу. Не надо! Не надо ныть, что это не ты! Я слышал, верю и знаю, что не ты. Всё, мне нужно идти, нужно поблагодарить мэра за то, что он осчастливил меня лицезрением твой физиономии. Чжу Цзю повздыхал, пообещал, что до конца жизни будет хорошим и никогда больше не будет тырить мелочь у клиентов. У особняка мэра Чжао Юнь Лань мельком увидел чей-то паровой автомобиль, восхитился последней моделью и нахмурился, кого нелёгкая принесла к уважаемому мэру. Мэр, чьё досточтимое имя стёрлось не только из памяти Юнь Ланя, но и из памяти окружающих, был приятным мужчиной и политиком до мозга костей. Он откликался на просто «мэр», был со всеми любезен, уважал представителей сферы развлечений и услуг, как то директора цирковой труппы Синь Сана, хозяина борделя Чжао Юнь Ланя, и никогда не пользовался этой сферой на халяву. — Друг мой, удалось ли вам? А, по лицу вижу, удалось. А я хочу вам представить господина Шэнь Вэя, брата нашего герцога, друга регента и советника принца. Ваш случай заинтересовал его, и он поспешил ко мне узнать новости, а тут и вы как раз. Чжао Юнь Лань честно хотел сказать, что, верно, сложно нести такую ношу, быть одновременно братом, другом и кем-то там ещё, но представленный гость встал, и его язык остался недвижим. Всё в этом Шэнь Вэе напоминало ночного незнакомца: рост, стать – Чжао Юнь Лань сделал несколько шагов вперёд, ближе к высокородному гостю, – длинные ресницы. Эти ресницы-крылья невозможно было не узнать. Чжао Юнь Лань тихонько выдохнул, коснулся кончиками пальцев губ и склонился в самом низком и самом вежливом поклоне, и этот поклон разительно отличался от вчерашнего. Ночного незнакомца звали Шэнь Вэй. Шэнь Вэй. Разгибаясь и медленно поднимая голову, Юнь Лань раздумывал о том, как удобно будет выкрикивать его имя в постели, сжимая его бока коленями: Шэнь Вэй, Шэнь Вэ-э-эй. — Рад знакомству, — сказал Шэнь Вэй, и Чжао Юнь Лань встретился с ним взглядом. В этом взгляде было всё: нежность, забота, любовь, теплота, понимание; и Юнь Лань снова растерялся — он совершенно не понимал, чем заслужил эту любовь и внимание от незнакомого человека. — Я собираюсь уходить, хотите, я подвезу вас, а по дороге вы расскажете, что у вас случилось? Это очень интересно, ведь в нашем городе такого никогда не случалось, разве что в соседних. — Подвезите меня, — согласился Чжао Юнь Лань. — Надеюсь, ваш автомобиль просторный и мне не придётся сидеть у вас на коленях? Мэр уронил руки вдоль тела и вытаращил глаза: он никогда не слышал, чтобы благородным господам говорили такое. — Только если вам самому этого захочется, — с улыбкой ответил Шэнь Вэй и поманил за собой. К автомобилю, чуду современной техники, они шли молча, но, устроившись в салоне, Чжао Юнь Лань отвесил комплимент внутренней обивке, ливрее лакея и шофёра. Помолчав ещё немного, он добавил, что восхищён прекрасным устройством котла и подставкой под угольные брикеты и для лакея, который в момент движения становился кочегаром. Решив, что сделал все, что мог, он сдался и заткнулся. Некоторое время они ехали в молчании, однако, после того как Юнь Лань увидел, что его спутник улыбается, пустился во все тяжкие. — Эй, Темный братец, тебе у нас так понравилось? Шэнь Вэй не рассердился, а снова улыбнулся своей мягкой и теплой улыбкой, от которой у Чжао Юнь Ланя в груди поселился котенок. Это была очень приятная улыбка на очень красивом лице. — Мне нравишься ты, Чжао Юнь Лань, к сожалению, мое положение не позволяет приходить к тебе в гости часто и с открытым лицом. — А сейчас, значит, можно? — Конечно, — Шэнь Вэй посерьёзнел, но по-прежнему ласково смотрел на собеседника, — ведь мэр, если и растрезвонит, то о том, что аристократа заинтересовало жуткое происшествие и он хочет развлечься и посмотреть на место преступления. Возразить тут было нечего. Чжао Юнь Лань хмыкнул и хотел было снова сострить о сложном высокородном положении, но Шэнь Вэй нежно коснулся пальцами его щёки, заросшего подбородка и губ. Все меткие и острые словечки вылетели у Юнь Ланя из головы, и он снова потерял способность нормально говорить. Во рту все пересохло, Юнь Лань сипло спросил: — Мы раньше не встречались? Мы знакомы? Я бы запомнил! Шэнь Вэй не торопился отвечать, смотрел строго и задумчиво, потом попросил: — Расскажи о себе. — О себе? Ну хорошо. Мой папочка раньше владел борделем, угробил мамочку и передал это наследство мне. Я хотел было сбежать от такого счастья, потом выяснил, что некоторых трудящихся в заведении некуда пристроить, пришлось принимать дела и расширять бизнес. Что ещё ты хочешь узнать? Раньше мы арендовали другой дом, но потом стали расширяться. Случайно нашёл двух несчастных супругов, им в наследство достался дом, который ввиду запутанности условий наследования невозможно продать, и покинуть его они тоже не могут. Бедняги были как привидения, прикованные к проклятому дому, и чуть не умирали от бедности. В общем, я его арендовал, Ге Лань и Сан Цзян счастливы, даже прикупили себе хорошенький домик в городе. Работают на меня, следят за большим домом. — Ты добр к людям, — помедлив, сказал Шэнь Вэй, — добр и великодушен. — Вот ещё. Так совпало. Лучше расскажи, почему и зачем ты так таинственно объявился у нас? — Я же сказал, моё происхождение… Чжао Юнь Лань взмахнул рукой. — Ай, это я понял. Но откуда ты меня знаешь? Ты меня знаешь? Почему я вижу тебя впервые, а ты смотришь на меня, словно уже кого-то знал? — Шэнь Вэй потупился, и Чжао Юнь Лань уже готов был услышать ответ, но тут автомобиль остановился у борделя папочки Чжао. — Ладно, идём в гости. Кстати, я тебе кое-что должен и хочу вернуть. — Считай это подарком, — откликнулся Шэнь Вэй, выходя из автомобиля. Чжао Юнь Лань в общении с людьми всегда полагался на интуицию, обаяние и счастливую звезду, вот и сейчас он непринуждённо молол языком и радовался, что всё ещё не вывел из терпения незнакомца, тьфу ты, привычка. Шэнь Вэя. Они вошли в дом и сразу поднялись наверх, с одной стороны для легенды, мол, аристократ любопытствует, с другой — снова смотреть место убийства. — Я вот всё думаю, — задумчиво сказал Чжао Юнь Лань, — почему и как свет погас во всём доме сразу? Все газовые горелки погасли, словно на них дунул огромный рот. — А что, если так и было? Чжао Юнь Лань покосился на Шэнь Вэя и стремительно, не приглашая следовать за собой, спустился в чулан. Тот не стал церемониться и отправился за ним. — Верно, — Юнь Лань постучал пальцем по распределяющей главной горелке, — кто-то трогал её, видишь, пыль стёрта? Да и пламя настроено по-другому, не как раньше. Хм, но если бежать отсюда на второй этаж, да ещё в темноте… — Значит, их было двое, — подхватил Шэнь Вэй. Они переглянулись и Шэнь Вэй продолжил: — Но как второй забрался в окно? Они вышли и Чжао Юнь Лань повёл спутника к задней стене дома, куда выходило окно комнаты. — Вот, это здесь. Всего второй этаж, но стена голая, никаких плющей или выступов, добротный такой домище. А ты чего вылез?! Марш обратно! — Бледное худощавое лицо, возникшее в открытом окне комнаты соседней с той, где случилось убийство, исчезло, но вместо него выглянуло другое, весьма мрачное. — Привет, старина Чу. Всё хорошо? Не отвлекайся. Обладатель мрачного лица выразительно фыркнул и закрыл окно. Чжао Юнь Лань счёл своим долгом объяснить. — Это был малыш Го, Го Чан Чэн. Он вообще родственник… — Что? Это же наследник титула барона, — поперхнулся удивлением Шэнь Вэй. — Во-о-от! А кого-то не смущает посещение борделя. Да ладно, я понятливый, он всего-то барон и то только будет им. А ты ж герцог или кто там? Ну вот, представь, привязался мальчишка к нашему Чу Шу Чжи и каждый вечер — хотя, как видишь, и не только — посещает нас, каждый раз честно платит за вход, хотя я уже предлагал ему звание почётного гостя со всеми вытекающими скидками. Не знаю, что они нашли друг в друге, а главное, что у них за отношения, но скажу тебе одно: кто-то кого-то связывает. А на днях мне пришёл счёт за плётку, и её заказывала не наша сильная женщина Чжу Хон. Хорошую такую, крепкую плётку. В общем, ничего знать не хочу. Шэнь Вэй засмеялся, но быстро посерьёзнел. — Так как можно забраться по стене? Уважаемый Чжао Юнь Лань, а нет ли у вас лестницы? Что, если убийца не лез по стене под окном, а спустился с крыши, на которую забрался совсем в другом месте? — Чёрт, почему я такой дурак? Идём! Догадка Шэнь Вэя подтвердилась, и теперь они сидели вместе в кабинете, потягивали вино и молчали. Обсудив метод совершения преступления и то, что преступников было двое, они умолкли, и в этом молчании Чжао Юнь Лань чувствовал себя комфортно. Он пока оставил попытки выяснить или вспомнить, откуда Шэнь Вэй его знает или, если не знает, то почему так добр к нему, добр и — при этой мысли он незаметно вздрогнул — любящ. Золотые монеты он вернул и объяснил, что обычно этого не нужно для того, чтобы вызвать его симпатию, а уж после того, что было вчера, — готов сам доплатить. — Хочешь повторить? — прямо спросил Шэнь Вэй и поставил бокал с вином на столик. —Хочу поблагодарить, — как всегда дерзко ответил Юнь Лань, тоже отставил бокал, встал, подошёл к нему и не очень грациозно, с риском повредить коленные чашечки рухнул на колени, вызвав обеспокоенность во взгляде собеседника. — Ты ведь не против? Ответом ему было трепетание ресниц, которое при всей невинности распалило Чжао Юнь Ланя донельзя. Он не знал, насколько понравятся его ласки и какие техники предпочитает гость и невольный помощник в расследовании, поэтому предпочёл демонстрировать не дурной тон и способность заглатывать всё, что попадётся под руку, но высокую технику и виртуозное владение языком и губами. В самый ответственный момент, когда Чжао Юнь Лань губами прихватил головку члена и языком начал обводить её, в дверь постучали и бодрый голос Да Циня заорал: — Шеф! Можно войти? С неприличным звуком Чжао Юнь Лань выпустил член изо рта и злобно прорычал: — ПОШЁЛ К ЧЁРТУ! Из-за двери больше не раздавалось ни звука, из чего следовало сделать вывод, что именно туда и направился мальчик-котик. Шэнь Вэй сидел в кресле, закрыв своё прекрасное лицо ладонью, и по его вздрагивающим плечам, Юнь Лань понял, что тот смеётся. — У нас так всегда, — начал оправдываться он, — не бордель, а сумасшедший дом. Шэнь Вэй перестал смеяться, подхватил его за подбородок и сказал: — Знаешь, я должен пригласить тебя в гости, — а потом поцеловал в распухшие губы. — Господи, да с тобой целоваться — словно сексом заниматься, — выдохнул почти через минуту Чжао Юнь Лань. Теперь уже и его член выскакивал из штанов. Дело он уже заканчивал, не просто ублажая Шэнь Вэя, но и не забывая про свой член. — Ты придёшь ко мне, если я тебя позову? — спросил Шэнь Вэй, проводя пальцем по его губам, размазывая слюну и сперму. — Да что у тебя за манера, пальцами в рот лезть, — пробурчал смущённый Чжао Юнь Лань и снова поперхнулся недосказанным — Шэнь Вэй вновь прижался губами к его губам и скользнул меж ними языком. Поцелуй был долгий и страстный, член начал намекать, что ещё чуть-чуть и можно начинать сначала. — Так ты будешь моим гостем? Чжао Юнь Лань долго смотрел на это чистое белое лицо со слабым румянцем, на розовые лепестки губ, ресницы-крылья, потом медленно кивнул. — Буду. Приду. Зови, когда угодно. Я не знаю, кто ты и почему именно ты, но с тобой мне лучше всех. Проводив дорогого гостя, громко крича вслед, что готов всегда дорогому аристократическому гостю показать все места убийств, какие только будут, Чжао Юнь Лань потер коленки, аккуратно потрогал нижнюю челюсть и решил заняться хозяйством: отправился на кухню узнать, что на обед и провести его дегустацию. День обещал быть заурядным, и Чжао Юнь Лань, после обеда, устроившись в кабинете с чаем и сладостями, начал обдумывать произошедшее. Картинка в голове начала уже складываться, но вопль Линь Цзина нарушил стройность мыслей. — Шеф! Босс! Начальник! Господин хозяин! Мысленно чертыхнувшись, Чжао Юнь Лань вышел из кабинета и натолкнулся на Линь Цзина и толпу горожан. — Самосудом заняться хотим? — на всякий случай поинтересовался он. — Трудовая комиссия, шеф. — М? — Хотят проверить, соблюдаются ли права работников, есть ли страховки и выходные. длительность трудового дня. Ночи. Ну, вы поняли. — Вы издеваетесь! — восхитился Чжао Юнь Лань, но, посмотрев на солидную даму в серой шляпке с голубиным пером, стенографирующую каждое произнесённое слово, отчего-то передумал и дал задний ход: — Да-да, проходите, очень рады. Вот пять лет ни разу вас не видел, а как чуть что — я так рад, так рад. Проверьте, пожалуйста. Страховки в кабинете, я принесу. У каждого — индивидуальное рабочее место, что? Ах, пройти и посмотреть. Да-да-да. Проверка рабочих мест дала только один впечатляющий результат: сестрица Чжу Хон, властвующая над всеми, всегда и часто жёстко, как-то дрогнула и сдулась перед стенографирующей солидной дамой в шляпе с пёрышком. Чжао Юнь Лань поскрёб в затылке, подумал, вежливо отвёл даму с пёрышком за локоточек в уголочек и предложил за скромную плату попробовать себя в сфере доминирования и нагибания. — Вы за кого меня принимаете! — пророкотала дама. — Я — приличная женщина! Мне детей кормить. Удвойте плату! С какого числа приступать? А у меня будет кожаный лифчик с кружавчиками? Избавившись от трудовой комиссии, Чжао Юнь Лань устало опустился на диванчик в холле и потёр виски. Что-то день не складывался. Йа Цинь, проходившая мимо в своём чёрном кружевно-дырчатом одеянии — соски наружу, словно два злобных вороньих клюва, — сжалилась над ним и отдала свою чашку кофе, а сама снова отправилась на кухню. — Спасибо. Подожди! Ты ведь с Чжу Цзю дружишь? — Общаюсь, — отрезала Йа Цинь, — чего тебе? Чжао Юнь Лань возмутился: — Ты как с боссом разговариваешь? Неважно. Так как ты думаешь, он способен — нет, не убить, а, скажем, вступить с кем-то в сговор? Куртизанка с сосками-клювами подозрительно посмотрела на него, потом поджала губы и признала: — Может в сговор. Но не ради такого, нет. Он всё время мечтает о том, что все ему будут должны, все за что-то поплатятся. Какие-то сказочные планы. Но в сговор, чтобы убить или способствовать убийству — нет, мне кажется — нет. — Ммммда, ладно, будем считать психологический портрет завершённым. В дверь опять стучат? На этот раз на пороге стояла комиссия, заботящаяся о санитарном состоянии зданий, сооружений и сотрудников. — Я уже показывал страховки! — отбивался Чжао Юнь Лань. — У нас есть презервативы! Полы моем с порошком! Да что это за такое! Да, у сотрудников есть шампунь и мыло! У них даже присыпка есть! Спустя два часа он заперся в своём кабинете, пригрозив, что первый его побеспокоивший пойдёт обслуживать самого противного клиента. — У нас все милые, — пискнул Да Цинь и благоразумно сбежал. Чжао Юнь Лань потёр лоб, понял, что за день повторил этот жест бесчисленное количество раз, взмахнул рукой и подошёл к большому, во всю стену, окну. Уже почти вечер, а он дальше своих предположений не сдвинулся. Он знал как, он догадывался почему, но он не знал — кто. В дверь постучали. Сказать, что Чжао Юнь Лань рассвирепел, — не сказать ничего, но в этот момент за дверью раздался совершенно незнакомый голос: — Мой хозяин просил передать вам. Чжао Юнь Лань сгорал от любопытства, открывая коробку. Поверх содержимого лежала записка, написанная изящным почерком. «Надеюсь, примешь этот подарок. Поздним вечером я пришлю тебе карету. Жду тебя». — О, — сказал он, — о. Изумруды мне идут. А вечер оказался тихим. Клиенты совершенно не торопились отдавать деньги за посещение борделя, в котором убивают. «Какие разборчивые, — сердито подумал уважаемый Чжао, глядя, как сотрудники лениво валяются по диванчикам, креслам и гоняют чаи, — а у нас тут простой. Чёрт. Ещё пара таких вечеров, и я в убытке. Но есть плюс, могу спокойно отлучиться вечером». Вслух же он сказал совершенно другое. — Отлично, ребята, удачный вечер. Можете отдохнуть, а я пока отлучусь. Да Цинь, иди сюда. Так, я тут скоро отъеду, ты как всегда за старшего. В принципе, надоест — можете расходиться. Шэнь Вэй встретил его у дверей и провёл в уютные покои. Чжао Юнь Лань активно крутил головой, рассматривал обстановку и радовался, что нынешнее его увлечение столь богато, что может предложить мягкую постель, а не скромное одеяло на полу. «Какой я циничный и злой, — порадовался он на себя, но тут же подумал: — Но мне кажется, что я влюбился, никакое это не увлечение. Нда, не такой уж я и циничный». — Устраивайся, — Шэнь Вэй подвёл его к столу, уставленному яствами, — угощайся. Я хочу, чтобы ты был моим гостем, и я сделаю всё, чтобы тебе было комфортно. Чжао Юнь Лань томно вздохнул. — А я рассчитывал, что ты проведёшь меня сразу в покои. Не то чтобы я не хотел поговорить с тобой — очень хочу, ты моя главная загадка, но, видишь ли, я подумал, что тебе будет приятно, если я воспользуюсь твоим подарком. Шэнь Вэй изменился в лице, его спокойствие и невозмутимость словно дали трещину — его щёки заалели, а дыхание участилось. Он сделал шаг по направлению к Чжао Юнь Ланю, но тут же взял себя в руки и с поклоном указал на дверь в соседнюю комнату, судя по всему — опочивальню. Юнь Лань хмыкнул и на ходу начал раздеваться, а вот Шэнь Вэй будто не спешил, и, когда он вошёл, обнажённый Чжао Юнь Лань лежал на спине, расставив ноги, а между его ягодицами сверкал изумруд. Шэнь Вэй сжал кулаки, снова перевёл дыхание. — Ты воспользовался анальной пробкой и ехал с ней? Ответом ему был смешок. — Да и, знаешь, на некоторых выбоинах мостовой ехать было довольно интересно. Чжао Юнь Лань не стал рассказывать подробности, что когда он открыл коробку и узрел в ней изящнейшую анальную пробку, инкрустированную изумрудом, то растерялся и прикидывал, намёк ли это на вечер или же просто ожидание в перспективе. Но теперь он знал ответ — может, от него этого и не ждали, но сейчас отблагодарят. Шэнь Вэй ответил ему кривой усмешкой, а в следующую секунду, Чжао Юнь Лань познакомился с ураганом «Шэнь Вэй», нетерпеливым и жадным. Куда только делась трепетность и забота, что были вчера. Хотя, впрочем, забота осталась, но и она стала более агрессивной и ненасытной. Шэнь Вэй смял губы жадным кусачим поцелуем, прижал всей тяжестью тела Юнь Ланя к кровати и вот уже решительно развёл его бёдра. — Если бы я знал, что тебе так нравятся изумруды… — начал было Юнь Лань, но тут же заткнулся и сцепил зубы. Всё-таки, хоть он и подготовился всеми способами, но вторгался в него Шэнь Вэй так же безжалостно, как и ураган, игнорируя все преграды на пути. Их тела сомкнулись, прильнули друг к другу, и Чжао Юнь Лань испытал странное ощущение, что они стали единым целым, неразделимым, словно Мировое яйцо, от которого произошла вселенная. Жар кожи Шэнь Вэя был его жаром, стук крови в ушах Чжао Юнь Ланя — стуком крови Шэнь Вэя, страсть была одна на двоих, неделима. — Шэнь Вэй, — выдохнул он. — Ну же, Шэнь Вэй! Шэнь Вэй вбивал его в матрас, Шэнь Вэй был неутомим, Шэнь Вэй был всем. И он не хотел отставать от него: яростно подавался вперёд, насаживаясь сильнее, заставляя проникать глубже, ещё глубже. Чжао Юнь Лань выкрикивал имя Шэнь Вэя, вцеплялся пальцами в его плечи и спину и оставлял глубокие царапины на белой лилейной коже. Это был горячий, сносящий крышу секс, и, кончая, Чжао Юнь Лань совершенно немилосердно вонзился пятками в бока Шэнь Вэя, словно пришпоривая его, заставляя догонять и, чёрт побери, кончить если не вместе, то всё равно «прямщас». — Прости, прости, — шептал Шэнь Вэй, опускаясь на него и замирая. Всё было настолько прекрасно, что Чжао Юнь Лань даже не сразу сообразил, что там шепчет его любовник. Когда же Шэнь Вэй осторожно вышел из него, опустился рядом и снова начал просить прощения, тут уже он встрепенулся. — Что? За что? Ох, погибель моя пришла, я же завтра не сяду. — Вот за это и прости, — смиренно выдохнул Шэнь Вэй, касаясь губами его груди. — Мы, вроде как, взрослые люди, и, всё так же вроде как, оба хотели этого, прямо совсем этого. — Что? — Нет, ты что же, думал, я поведу себя по-монашески, а на изумруде буду брать с тебя клятву в вечной любви? Ты сам подумай, для чего же я воспользовался твоим подарком? Чтобы у тебя снесло крышу и — та-да! — ты не железный, правда снесло. Шэн Вэй улыбнулся в полумраке спальной и зажёг газовый светильник у кровати. Чжао Юнь Лань, увидев следы от своих пальцев, охнул. — Прости! Прости, Шэнь Вэй! Ваше высочество, величество! Ох, чёрт. Тот проследил за взглядом, покосился на свои плечи, затем встал и обнажённым пересёк комнату, дошёл до зеркала и осмотрел бока и спину. С лёгкой усмешкой на губах он вернулся в постель и крепко поцеловал Чжао Юнь Ланя. — Давай как-нибудь на днях повторим, — предложил Юнь Лань, прижимаясь к его боку, вызвав в ответ лёгкое шипение сквозь сжатые зубы. — Ну, когда мы немного того. Подлечимся. Сутки я смогу принимать тебя только в рот. — А два синяка на боках не дадут мне резко двигаться, — в тон ему ответил Шэнь Вэй, — да, подождём пока. После приступа дикой страсти спать совершенно не хотелось, кровь всё ещё остывала, а мозг кипел. Устроившись с как можно большим комфортом, насколько позволяло крайне неизысканно оттраханное тело, Чжао Юнь Лань снова вернулся к волнующей его теме. Вообще, он обожал эти разговоры в постели после секса, но никому об этом не говорил и с редким любовником беседовал, но это же Шэнь Вэй. Он особенный. — Так кто ты и откуда меня знаешь? Шэнь Вэй улыбнулся и заботливо укрыл плечи одеялом, Чжао Юнь Лань тут же его сбросил — не из вредности, просто ему было жарко, но убедить в этом Шэнь Вэя было невозможно. — Ты будешь смеяться. Но хорошо. Я расскажу тебе. Давно, очень давно, мне было двенадцать лет, я поругался со всей родней — родителей у меня не было, умерли, когда я был младенцем, воспитывали родственники, — так вот, я поругался со всеми, с братом, даже с любимым слугой, и сбежал из дома. Даже не знаю, не помню, от чего у меня было столь дурное настроение, но так всё и было, я безответственно сбежал из дома. Сбежал и тут же заблудился в городе. — Чжао Юнь Лань подскочил, он начал вспоминать и хотел было что-то сказать, но пальцы Шэнь Вэя легли ему на губы, и он подчинился, поцеловав их. — Заблудившись, я испугался, начал паниковать, снова и снова сворачивал не туда и, наконец, оказался в грязном тупике. Развернувшись, я хотел было выйти, но тут мальчишки старше меня преградили дорогу. Их было четверо или пятеро, старше и выше меня. Хоть я и занимался с опытными фехтовальщиками и тренерами, эти навыки мне бы не помогли, к тому же я ещё и растерялся. Вот-вот грозила завязаться потасовка, но тут появился ещё один мальчуган. — Чжао Юнь Лань снова хотел что-то сказать, но уже сам взял Шэнь Вэя за руку и поцеловал в ладонь. — Он крикнул что-то вроде: «Придурки, струсили? Боитесь одного и ходите шайкой? Так вот, нас теперь двое — бегите!». Это только разозлило тех ребят, и драка получилась славная. К тому времени я уже пришёл в себя, и вдвоём мы были действительно силой. Кажется, нас всё-таки отлупили, но каким-то чудом с поля боя мы удалились победителями. А потом до конца дня тот мальчик, не спрашивая, кто я и что забыл на задворках в такой богатой одежде — впрочем, после схватки она была довольно потрёпанной и помятой, — помог мне промыть мне мои раны, а я его, стащил для меня пирожок и мы весело бродили целый день. А потом… — Потом я отвёл тебя домой, потому что узнал, кто ты. Я видел тебя за тем кованым забором у красивого дома. Как я мог об этом забыть! — Потому что для твоего великодушного сердца это было заурядным событием, помочь кому-то, ничего не требуя взамен. Я запомнил твоё имя и порывался снова встретиться, но потом меня отдали в школу для дворян, а после я уехал в другую страну. Но я поклялся, что найду тебя. Чжао Юнь Лань как-то подозрительно стал заматываться в одеяло. Натянув его до самых глаз, он сказал и его голос раздавался глухо: — Ты ненормальный. Но знаешь что? Ты думай что хочешь, но я тебе скажу. Я люблю тебя, Шэнь Вэй. Вот. Я тоже ненормальный, потому что влюбился с первой встречи, даже не зная, кто ты. С первой, в смысле — вчера. — Я люблю тебя, Чжао Юнь Лань, — нежно ответил Шэнь Вэй, стягивая одеяло и целуя его. Утро было хмурым, вот-вот обещался грянуть ливень. Чжао Юнь Лань лежал, удобно устроившись на плече Шэнь Вэя, и думал о том, что преступник всё ещё не найден, а у него болит задница, к тому же погода подкачала. Всё было паршиво. — Паршиво. Шэнь Вэй тут же дрогнул и заглянул ему в лицо. — Ты хорошо спал? Где болит? Сейчас я найду эликсир, который поможет облегчить боль. — Да к чёрту, — пробурчал Чжао Юнь Лань. — Паршиво, что мы не знаем, кто этот загадочный убийца. Ясно только одно — убийство было ритуальным. Шэнь Вэй встал и накинул на плечи роскошный шёлковый халат, но при этих словах удивлённо развернулся и присел на край постели. — Почему ты так решил, любимый мой? Чжао Юнь Лань блаженно зажмурился и решил, что хрен с ней с погодой, а ноющая тупая боль после вчерашнего — это даже пикантно и почти приятно. — Я не помню, обращал ли твоё внимание на эту мелочь, но помнишь — у жертвы была отрезана грудь? Так вот, Чжу Цзю сказал, что заметил на ней четыре родинки. Позавчера было четвёртое число четвёртого месяца четвёртого года. К тому же, число четыре — не простое само по себе. Шэнь Вэй сначала удивлённо распахнул глаза, слушая эти умозаключения, а затем нахмурился и о чём-то задумался. — Шэнь Вэй? — Прости, я вспомнил о срочных делах. Да, ты прав, что-то в этом есть. Действительно похоже на какой-то ужасный обряд. Но прости, я вспомнил о важном и должен отлучиться. Мой дом — твой дом. Отдыхай. — Ты куда? — подскочил Чжао Юнь Лань, удивлённый такой внезапной сменой планов. Он-то рассчитывал понежиться в объятьях, позавтракать, покормить любовника с рук. Шэнь Вэй был явно застигнут врасплох вопросом, поэтому ответил: — К брату. — Так он же где-то на службе за границей? Шэнь Вэй вздохнул, прикрыл рукой глаза, потом опустил её и, глядя на Чжао Юнь Ланя, ответил: — У меня есть младший брат. Нас три брата, один наследует титул, но наследство будет разделено поровну. Мне срочно нужно к младшему брату, я обещал ему. Дом был пуст, комнаты все в пыли, словно тут не жили уже месяца два или три. Шэнь Вэй растерянно бродил по покоям и прикусывал губу — нет, этого не может быть, неужели его брат поддался своим фантазиям и решил воплотить их? — Ну что, планы снова меняются? — спросил кто-то за спиной. Шэнь Вэй резко обернулся и узрел довольное лицо Юнь Ланя. — Как ты?.. — Ага, следил за тобой. Точнее, выбрал момент, повалялся в постельке, спросил твоих слуг, где дом твоего брата, который другой, и вот я здесь. Как ты замешан в этом, Шэнь Вэй? — А если не замешан? — Тогда расскажи, в чём дело, и не бегай от меня. В конце концов, после всего, что между нами было, — тут Чжао Юнь Лань не смог удержаться и расхохотался. — Нет, правда, мне показалось, что мы близки и слова о любви — не просто так. Шэнь Вэй поднял руку к груди и приложил к сердцу. — Мой младший брат, он… С детства он был нежным и уязвимым, я познакомился с ним приблизительно тогда же, когда встретился с тобой в детстве. Он воспитывался у других наших родственников. Он… Я не знаю, что нанесло ему такую травму, но он всегда был нервным, очень ранимым и всё время поддавался каким-то безумным мыслям и идеям. Два года назад он решил, что он избранный и правитель для нашего мира, что об этом ему сказали звёзды и приметы. Я думал, он сходит с ума и обращался ко всевозможным врачам. Они сказали, что Е Цзун здоров, просто слишком нервный и легковнушаемый. Ему нужно отдыхать, заниматься трудом на свежем воздухе. Брат тем временем водил дружбу с разными магами, астрологами и прочими мошенниками. Однако, удалось добиться улучшения, когда нам попался врач Оуян. — Теперь уже чуть заметно вздрогнул Чжао Юнь Лань. — Я регулярно навещал Е Цзуна, он чувствовал себя прекрасно и, казалось, оставил глупые мысли о всевластье. Потом — моя вина! — я решил, что всё прекрасно и отдалился от брата, не навещал его, мы встречались то в театре, то на прогулках, изредка. Я был сосредоточен на себе и, — тут Шэнь Вэй понурил голову, — на своих поисках, я искал тебя. — Твой брат пропал, и мы не знаем, где его искать, — совсем невежливо перебил Чжао Юнь Лань. — Нет, Шэнь Вэй, знаем. Ты знал, что у регента объявился друг, астролог-советник Оуян? Шэнь Вэй пришпорил коня — он срезал путь, а где-то по дороге, в паровом автомобиле ехал Чжао Юнь Лань, который заявил, что не отпустит его одного и вот прямо сейчас — подайте коня. Шэнь Вэй понял, что не простит себе мучений возлюбленного Чжао Юнь Ланя, и они договорились, что от помощи Юнь Ланя он не отказывается, просто поедут они не вместе. — И, если что случится — ты меня подстрахуешь, — согласно кивал Шэнь Вэй. К замку принца вела прекрасная вымощенная дорога, по которой резиновые колёса автомобиля скользили гладко, не растрясая дорогого пассажира, дорога петляла и пробегала по исключительно живописным местам. Напрямую путь был значительно короче и весьма овражист, впрочем, хорошему всаднику овраги помехой не были. — Ты, главное, никого там не поубивай, — наставлял его Чжао Юнь Лань, — всё в порядке с твоим братом. Вот увидишь. С принцем, поди, в шашки играют. В шашки принц не играл, и брата во дворце не было. Выяснив это, Шэнь Вэй испугался. Принц проявил милосердие и заботу, он предложил свою помощь в поисках Е Цзуна. Регент хмурился, но поддакивал, что помощь будет, обязательно отрядят солдат, которые прочешут всё вокруг. — Вы кого-то ждёте? — вежливо просил принц, наблюдая, как Шэнь Вэй бросает взгляды в окно, провожая взглядом каждый паровой автомобиль по ту сторону дворцового рва. — Друга. — Вы знаете, — вдруг вспомнил принц, — а ведь я видел какого-то молодого человека рядом с нашим алхимиком Оуяном, возможно, это и был ваш брат. Молодой человек в белом, со светлыми волосами, я бы даже сказал — белыми. Ваш брат? Шэнь Вэй ответил поклоном и сжал кулаки. Его беспокоило, что Чжао Юнь Лань, который по всем прикидкам должен был быть уже на месте, куда-то пропал. Тем временем принц, чтобы как-то отвлечь гостя, стал развлекать его разговорами. — Видел один раз, они гуляли по восточной башне. Башня! Ох, простите, мой друг, может быть, вашему брату нравятся башни? Дело в том, что западнее отсюда, от замка, есть ещё одна башня, она старая, но крепкая. Там астролог Оуян обустроил себе ещё одну обсерваторию и лабораторию. Шэнь Вэй вздрогнул. — Я поеду туда! Ваше высочество, будьте так добры, пошлите за мной и отряд солдат. Спешу. Откланиваюсь. Простите! Чжао Юнь Лань покачивался на мягких рессорах, обложенный подушками, и лениво разглядывал пробегающий мимо пейзаж. Время от времени он просил шофёра остановить машину, выходил поразмяться, а заодно и поболтать с местными жителями, благо крестьяне попадались то в полях, то по обочинам дороги. После одного такого выгула, во время которого он успел чмокнуть хорошенькую крестьяночку и получить затрещину от её жениха, Чжао Юнь Лань вернулся в машину крайне задумчивый и попросил шофёра никуда не ехать. В результате этого информативного разговора с поселянами — он потом извинился перед женихом, мол, ни-ни, такого б не допустил, если б знал, что девушка занята, — он выяснил, что де, вы городские совсем обнаглели, спасу от вас нет, с тех пор как ведьмак какой-то поселился в заброшенной башне — так всё шастают туда городские и шастают, то девок попортят, то поля помнут. Посочувствовав полям, Чжао Юнь Лань вернулся к машине и сидел в ней некоторое время, обдумывая. — Знаешь, что, — обратился он к шофёру, — давай попробуем срезать и отвезёшь меня до туда, пока машина сможет ехать, а дальше я сам. Потом ты выберешься обратно на дорогу и поедешь в замок принца, найдёшь своего хозяина и расскажешь ему, куда меня отвёз. Петляя между кротовьими норами, жалкими кустиками и цепляя репейники, Чжао Юнь Лань пробирался огородами к башне. Сооружение было массивным, старинным и, судя по всему, в нём точно кто-то был. У входа стояли лошади, а дверь была приоткрыта. Спина у Чжао Юнь Ланя зазудела от плохих предчувствий и предвкушения. Недолго думая, он осторожно заглянул в дверь. Никого не обнаружив, скользнул внутрь и тут же понял, как он ошибся. В башне находился человек, он был весь в белом, сидел у стены, подтянув коленки к груди, и хныкал. С одной стороны, Юнь Ланя не видели — хорошо, можно дальше прокрадываться, но с другой – его почему-то тянуло к этому незнакомцу. Он подошёл поближе и позвал: — Э-эй. Неизвестный поднял голову, и Чжао Юнь Лань узрел в обрамлении абсолютно белых прядей лицо Шэнь Вэя. Замешкался он ненадолго и тут же быстро спросил: — Ты Е Цзун? — Дыыыыааа, — зарыдал тот, — меня все бросили, братик тоже броси-и-ил. И тут страшно-о! Чжао Юнь Лань зябко повёл плечами: если братец Шэнь Вэя раньше считался здоровым, то сейчас у него явно кукушечка улетела. Однако, у него появилась идея — он оглядел помещение, увидел бутыль с вином, воду в кувшине. — Выпей это и не расстраивайся, я тебя не брошу, — Чжао Юнь Лань всучил рыдающему и трясущемуся Е Цзуну кубок с вином, на четыре пятых разбавленным водой. — Не брошу, буду с тобой и буду с тобой разговаривать. Хочешь разговаривать? Стуча зубами о край кубка, Е Цзун послушно выпил воду с вином и снова приготовился выть. Инициативу пришлось перехватывать — Чжао Юнь Лань тут же обнял ненормального братца и похлопал по спине. Как ни странно, это помогло. Тот уткнулся носом ему в плечо и вытер его. — Вот же ты… Не бойся, дядя Чжао с тобой. А они злые — да? Заставляли тебя плохое делать, да? — Да, — буркнул Е Цзун, — они сказали, что это для великого обряда и послали… послали меня… — тут рот у него подозрительно распахнулся, обещая издать вопли, которых до этого ещё никто не слышал. — Ты мой хороший! Господи, где Шэнь Вэй, интересно, машина успела доехать? Может быть, он сам догадается… Ты мой хороший-прехороший. Что заставили? — Выключить свет! — глаза у Е Цзуна загорелись нехорошим, совершенно сумасшедшим огнём. — Мне сказал мой Оуян, что для моего величия нужно провести обряд, и чтобы его выполнить, мы должны выключить свет! — Тут несчастный захохотал, и Чжао Юнь Ланю пришлось переждать этот приступ. Картина уже складывалась. Е Цзун как раз и был тем, что выкрутил главную горелку. — Мы выключили! Я выключил свет! А потом я даже поднялся со всеми, посмотреть, кто кричал, но мой брат меня не видел. Да! Он был в маске, но я его узнал, потому что мой брат самый лучший, самый умный. Но он не узнал меня! А я был без маски! Он был занят, он был занят, он… — тут взгляд стал более осмысленным и Е Цзун уставился на Чжао Юнь Ланя, — он смотрел только на тебя. Ты там был! Сверху раздался какой-то вой и протяжные песнопения, это и спасло Чжао Юнь Ланя от гнева сумасшедшего: услышав вой, он упал на земляной пол башни, зажал уши и принялся биться в истерике. Решив, что он узнал всё, что нужно, Юнь Лань стал подниматься по винтовой лестнице выше, гадая, на что же он нарвётся и не сильно ли по-идиотски поступает, оставив Е Цзуна внизу и шагая в неведомое вверху. Уже к середине пути он начал задыхаться и кашлять, ступени стали почти не видны из-за густого дыма. Плюнув, Чжао Юнь Лань вернулся вниз и с облегчением обнаружил воющего Е Цзуна на месте. Особо не мешкая, он смочил первую попавшуюся под руку тряпку водой — кажется, это был флаг королевства, но выбирать не было времени, — прижал её ко рту и снова бросился наверх. Пока он носился туда-сюда, дым становился все реже и к моменту, когда он поднялся на крытый верх башни, практически весь улетучился. Его взору представилась не самая аппетитная картина, зато стало понятно, почему хрупкое душевное равновесие Е Цзуна было нарушено. В центре площадки стоял жертвенник, как и положено — с пламенем. Рядом с ним стоял тип, которого Чжао Юнь Лань заподозрил в том, что он и есть Оуян. А вот вокруг было очень и очень неаппетитно. Везде были развешаны высушенные части человеческих тел, среди которых преобладали высушенные пенисы и женские груди. Чжао Юнь Лань даже опознал последнюю грудь несчастной жертвы — плоть ещё не дошла до стадии копчения. Трупный запах перебивался вонью от мерзкого дыма, а всё вместе дарило невообразимые ощущения тошноты и удушья. Чжао Юнь Лань почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, мысли стали путаться, а прыгающий и воющий у жертвенника Оуян кинул горсть жёлтого порошка в огонь и снова повалил вонючий дым. Действовать нужно было очень быстро, и решение само просилось в руки: у стены стояла запасная жаровня, большая и широкая, словно сковорода. Чжао Юнь Лань попробовал — в руки ложилась идеально, лёгкая, из хорошего сплава металла. — Э-э-й! Оуянчик! Кхе-кхе! Астролог прекратил свой вой, временно приостановил проведение ритуала, оглянулся — и его перемазанный сажей и пеплом лик — Юнь Лань постарался не думать о том, что же жёг этот мерзавец, — встретился с жаровней. Раздался приятный гул, затейник Оуян рухнул рядом с жаровней. — Вот так-то, милый друг! — хмыкнул Чжао Юнь Лань. — Но где же Шэнь Вэй? С этими словами он выронил из рук своё оружие и упал без сознания прямо на жаровню. И именно в этот момент на площадку вбежал Шэнь Вэй, вовремя добравшийся под крышу башни. Эпилог — Ну, и как ты меня хочешь? — кокетничал Чжао Юнь Лань. — Как только подживёт обожжённый бок, я продемонстрирую тебе такую позу, прочитанную в старом трактате — ого-го, закачаешься. — Это не старый трактат, — спокойно ответил Шэнь Вэй, — это учебник для занятия лечебной гимнастикой, растяжка и прогибания. — Ну-ка, живо выпил молоко. Ты надышался дрянью, получил ожог и лёгкое сотрясение. Кто бы мог подумать, что можно так удачно упасть на огонь, бонусом получив сотрясение мозга краем жертвенника. — Во всём есть плюс: падая, я погасил огонь, а мог бы получить по башке и у меня бы загорелись волосы. Шэнь Вэй не ответил. Он погладил Чжао Юнь Ланя по щеке, потрепал по волосам, так удачно сохранившимся в целости, провёл кончиками пальцев по губам, снова погладил по щеке. Юнь Лань обеспокоенно завозился. — У меня стояк. — О, господи. — Ну, ты такой милый, такой ласковый, я просто подумал, как это было бы хорошо, если бы твоя рука так же нежно легла на мой член. А потом он встал! — Тебе нельзя резко двигаться, тебе нельзя заниматься сексом, тебе можно только лежать. Любимый. Чжао Юнь Лань с довольным видом откинул одеяло. — Вообще, можешь даже и не только руками. За дверью, выходящей в холл, царил мир и порядок. Клиенты валили со страшной скоростью, в этом сезоне самым модным развлечением в городе стало чаепитие в «том самом» борделе. Кто чай попить, кто потрахаться — в накладе никто не оставался. Да Цинь сидел на краешке кресла и сплетничал с крайне смазливым юношей, представившимся Цун Бо. — Ммммм, а потом наш хозяин мужественно спас брата господина Шэнь Вэя — не того, который герцог, а который другой, — а потом он пошёл наверх и спас весь мир. Теперь Шэнь Вэй, ой, господин Шэнь Вэй объявил себя должником нашего хозяина и пообещал всякую поддержку. Он теперь, бедняга, на руках с сумасшедшим братцем. Ой, хорошо, что тот не буйный. Так, говорят, сидит дома, смотрит на стену и как только видит брата — бросается его обнимать. Очень, очень тяжело. А наш хозяин вообще даже не принял благодарности за спасение мира и за раскрытие заговора по свержению принца. Кстати! Слышал? Говорят, под регентом пошатнулось креслице. А ты что, записываешь всё что ли?