Сказание о шортах

Погодка сегодня выдалась отличной. В небе ярко светило солнце и не было видно почти ни одного облачка - так, легкие белесые разводы на бесконечно голубом небе. Такой день хорошо проводить на пляже, нежась в лучах ласкового солнца, слушать, как волны накатывают на берег, шурша галькой и призывая скорее окунуться в приятную прохладную воду. Или же таким днем можно наслаждаться в загородной поездке с друзьями, мчась на машине с открытым верхом, ощущая ветер в волосах и тепло на загорелой коже. Впрочем, ветер в волосах Джеймс уже почувствовал во время первой тренировки, и сейчас собирался продолжить свой день так же приятно, сбросив оковы этого бренного мира - а попросту говоря, одежду. Хант всегда считал, что ничто так не влияет на человека, как одежда - она формирует впечатление, а ведь это всего лишь вещь. Вещи должны служить людям, а не наоборот. Кроме того, вроде бы считалось, что эти лоскутки ткани, сшитые вместе, должны придавать уверенности, а Джеймс чувствовал себя уверенно и без этого. Всегда. В общем, отношения у Ханта с одеждой были сложными. Ее оказывалось всегда слишком много, когда он встречал свою новую любовь, ведь ничто на свете Джеймс не любил сильнее, чем женщин (гонки он тоже любил, но так и не мог решить, что именно поставить на первое место), и никакая одежда не должна была стоять на его пути. Никогда. Джеймс предпочитал необходимый минимум. Короткие шорты были для него отличнейшим вариантом, он частенько расхаживал так даже в паддоке, чем многих раздражал. - Черт побери, Хант! – раздался голос Джеки Стюарта за спиной гонщика Макларена. – Ты бы хоть портки надел! Джеймс лениво обернулся, выпуская клубок сигаретного дыма в воздух. - А, это ты, - ответил он и вновь повернулся лицом к солнцу, разводя руки в стороны, будто приветствуя светило. Солнце грело его кожу, каждый сантиметр и каждую клеточку. И это было прекрасно. Джеймс Хант никогда не стыдился естественной наготы какой-либо части своего тела, это было известно всем, даже Джеки знал об этом. Но в последнее время ситуация стала выходить из-под контроля. Джеймс уже совершенно ничего не стеснялся, и хоть тут не было ни зрителей, ни журналистов - все давно разошлись, ведь квалификация должна была пройти только на следующий день, - но смущать всех остальных обитателей паддока было явно ни к чему. - Джеймс, а вдруг мимо шел бы не я, а какие-нибудь барышни? – Джеки свел брови к переносице. Он не считал себя занудой, но придерживался консервативных взглядов. - Я-то хотя бы привык к твоим выходкам, - буркнул он скорее себе под нос, чем для поддержания беседы. Хант не пошевелился. Он стоял, закрыв глаза, открывшись солнцу, и впитывал его тепло и всю космическую энергию, которая могла пробиться сквозь атмосферу планеты. Да уж, все в мире Формулы-1 и за его пределами знали нелюбовь Джеймса к официозу, галстукам и джемперам, признаться честно, одежду он в целом недолюбливал - любую. Потому сейчас и стоял полностью раздетый, позволяя солнышку полюбоваться на Джеймса Ханта в полной красе. Буквально светил задницей на весь дальний край паддока, где заканчивались боксы команд, а если еще проще, то попросту проветривал все свои причиндалы. Джеки даже не надеялся, что гонщик его слышит, они смирились с курением прямо в боксах, смирились с опасной ездой Ханта, его безбашенностью и наличием как минимум трех барышень рядом, но вот это все уже выходило за рамки. Какого черта Джеки должен любоваться на задницу Ханта при обычном обходе паддока? - Тело должно дышать, - все же соизволил ответить ему Хант. – А милые барышни всегда в восторге от моей задницы, не думаю, что я кого-то тут смущаю. - И все же, Джеймс... Не мог бы ты одеться? – настаивал Джеки. - Это неприлично. Ну, самую малость. - Нет такого правила, где говорится, что я не могу поприветствовать солнце, когда мне хочется. Я бы даже сказал, что это моя святая обязанность, как части всей этой бесконечной вселенной и природы в частности. Правила нет – и запретить ты мне не можешь. Все знали, как рьяно Джеки стремился защищать правила и нормы, в первую очередь это казалось норм безопасности, и иногда Джеймс даже слегка подтрунивал над коллегой из-за этого. Разве можно садиться в болид и думать о каких-то чертовых нормах, безопасности или еще чем-то. Джеймс лукаво улыбнулся. - Расслабься, Джеки. Это заложено в нас самой природой и предками. Мы приходим в этот мир голыми и беззащитными, так зачем противиться природе? - Я бы предпочел, чтобы ты не противился своим инстинктам где-нибудь в другом месте, подальше от общественности. Для такого есть специальные места – нудистский пляж называется, - съязвил Джеки. - Там я тоже бываю. Иногда, - сказал Джеймс, отбрасывая окурок в сторону. - Почему я не удивлен, - Стюарт покачал головой, до чего же его собеседник бывает упрям. - Джеки, не переживай, все это естественно, раньше люди только так и ходили… - Очевидно в добиблейские времена, - не удержался Джеки, перебивая Ханта. - И это было так прекрасно! Вот попробуй сам. Скинь ты этот дурацкий комбинезон, в нем же свариться можно! Дай себе волю… - Хант развел руки в стороны. – Почувствуй, как в тебе просыпаются инстинкты, как ты становишься увереннее в себе. Ведь это важно для гонщика - уметь слушать себя, – Джеймс вещал с видом старого проповедника, который на своем веку перевидал уже многое. Кажется, убедить в чем-то Ханта было совершенно невозможно, Джеки Стюарт устало покачал головой и уже почти махнул рукой на коллегу. Видимо, теперь придется позволить ему и это, или же придумать такое правило, при котором Хант не сможет светить всеми своими прелестями налево и направо. - Он снова это делает? – услышал Стюарт голос Лауды. Тот в ответ лишь покачал головой. Ничего удивительного, что Лауда был в курсе. - Уже рассказал про инстинкты и природу? Что это якобы делает тебя увереннее и что первые люди не зря ходили голышом? Стюарт угрюмо кивнул. Лауда закатил глаза. Пора было кончать всю эту комедию. - Хант, черт тебя дери, может, ты уже прикроешься и перестанешь? – жестко бросил Ники в свойственной ему манере, он начинал немного закипать от того, что Джеймс позволял себе слишком много. Нет, не поймите неправильно - косвенно Ники признавал, что в какой-то степени сам был виновен в происходящем, ведь именно он обозвал шорты Джеймса вызывающими месяц назад. Но никто тогда не мог знать, что это обернется полной обнаженкой. Хант посмотрел на товарищей с укоризной, а затем подобрал свои шорты и, перекинув их через плечо, продефилировал мимо гонщиков. - Вы скучные! – напоследок бросил им Джеймс.