Грязный крик твоих глаз

Четыре года назад -... и я согрешила. Да, знаю. Я говорю это часто и вообще совершаю всё новые и новые грехи. Скорее всего я просто прихожу сюда только потому что мне не кому рассказать о себе. Я бы сказала даже о самой грязной правде своей личности. Ну, знаешь... такое чувство словно все люди тени. Все одинаковые и до ужаса похожие. Они имеют идеальное восприятие мира, идеальное тело, идеальную жизнь, они даже идеально смеются! Господи, какой бред! Но меня пугает эта идеальность. Знаешь, я всегда делаю что-то не так. Падаю, что-то ломаю, говорю все время что-то не то... Но мне это нравится! Эта странная боль, это удовлетворение, приносящая в мое сердце какую-то уродливую красоту. Меня завораживает все то что может покалечить, принести боль. И не только в физическом, но и моральном смысле. Разрушение... оно, черт побери, прекрасно! Оно приносит свободу. Словно глоток свежего воздуха, среди утомляющей правильности. Вчера, когда я резала салат, то случайно порезала ладонь. Очень сильно и глубоко порезала. И вместо того, чтобы пойти и сразу обработать рану, я просто наблюдала. Ярко алые струи скатывались на белоснежную тарелку, пока не образовали маленькую кровавую лужицу. Затем она начала темнеть и свертываться. Это зрелище мне показалось самым красивым, что есть на свете. Кровь каким-то колдовским образом чарует меня. Но сегодня, я согрешила тем, что когда какой-то парень в школе меня толкнул, а я слишком сильно упала, то не выдержав обсмеяла его. А так же рассказала перед всеми, что его мама трахается с несовершеннолетним официантом. Я знаю это, потому что работаю в кафе с парнишкой, который спит с его мамой. Они довольно часто уединялись на складе. А я случайно стала свидетелем этого. Но наверно хуже всего, это то что я даже не почувствовала никаких угрызений совести. Наоборот... Это страшное счастье меня охватило, когда я поняла, что сделала ему больно, что морально разрушила его! И мне правда очень страшно. Ладно... Спасибо, что выслушал, - вздохнула девушка. Она еще чуть-чуть посидела, прежде чем выйти. На душе и вправду стало намного легче ей, словно ее и вправду кто-то слушал. Выйдя из кабинки, она снова подошла к тому ножу. Он все так же маняще лежал на открытом виде. Кроваво-красное лезвие пропускало сквозь себя лунный свет, а застывшие черные капли крови украшали Библию. - Дитя, что ты здесь делаешь? - вдруг услышала она. Резко обернувшись, она чуть не выронила лежащую Библию. Сзади нее стоял местный поп, облаченный в черную рясу. Голубые глаза любопытно следили за ней. - Простите, Святой Отец, я уже ухожу, - пробурчала недовольно девушка. Поп сложил пухлые руки на выступающем огромном пузе, и осторожно спросил: - А твои родители знают, что ты в такое позднее время не дома? - Моим родителям вообще плевать, - пожала плечами она. - Я пойду? От ее ответа у мужчины хищно сверкнули глаза. - Да, конечно. Подойди сюда, дитя, - протянул поп с плотоядной улыбкой. Девушка побледнела, на лице ее отразился животный ужас. Она только теперь сообразила к чему был вопрос о беспокойстве ее родителей. Отступив на два шага назад, она охрипшим голосом прошептала: - Не подходите ко мне. - Библия учит нас смирению и послушанию, - ласково сказал поп, торопливо подходя к ней прижимая практически к алтарю. Девушка дернулась в сторону, но ее обхватили в стальном захвате руки попа. Она лихорадочно задергалась. Из глаз побежали слезы. - Пустите меня! Я не хочу! Я... я девственница! - закричала в ужасе она, когда руки мерзкого типа начали пробираться ей под толстовку. - Это хорошо, дитя моё, - пропыхтел поп, прижимаясь липкими губами к ее шее. Тошнота подступала к ее горлу. Ей казалось, что ее обливают грязью. Девушка безудержно начала пинаться и лягаться, пока вдруг не заехала насильнику в глаз локтем. Тот зашипев, сильно ударил ее по лицу. Она ушиблась об острый угол алтаря головой, а на губах почувствовала металлический привкус крови. Слезы безостановочно катились из глаз. - Пожалуйста, пустите меня... - просипела она. - Сейчас-сейчас, - все так же сказал поп, снимая с себя рясу. Не всегда зло носит - черные балахоны и элегантные костюму. Иногда оно может носить святую рясу и прикрываться Библией. И она только сейчас это поняла. У нее не было сил, чтобы сопротивляться. Она отвернулась, чтобы не видеть разгоряченного похотливого лица мерзкого мужика, но вдруг ее внимание привлекло какое-то движение у исповедальных кабинок... Сейчас Когда, ты знаешь, что ты распоследняя тварь и даже смеешь наслаждаться этим, то понимаешь, что в жизни у тебя будет происходить всякая фигня, которая "типа" должна поучать, что так поступать нехорошо. И вообще ай-ай-ай. Но мораль меня никогда не заботила. Ну, и что? Все равно есть кто-то хуже тебя, и ситуации у кого-то происходят, такие, что в самую пору звонить в службу поддержки. Так, что меня это не заботило. Но, когда твои близкие страдают и ты чувствуешь себя беспомощной тряпкой, то тут не до шуток. Ведь, как это? Все дерьмо в жизни у меня, как оно могло задеть кого-то? Я быстро выскочила из машины, даже не потрудившись закрыть дверь. Мне было сейчас важно, чтобы мои опасения были опровержены. - Люцифер, стой! - прокричал Питер. Естественно, я даже не обернулась. Мои ноги несли меня к стоявшей внедалеке толпе и сине-красному свету полицейских машин. Я быстро добежала до толпы, и моё сердце перестало биться... Нет... Пожалуйста пускай это будет сон. Прошу... На пожелтевшей траве раскинув руки и ноги лежала... Кармен. В кровавых подтеках кожа стремительно приобретала синеватый цвет. Ее черные глаза бессмысленно в немом ужасе уставились вверх. Но самое страшное было то, что все ее внутренности были в наружу и теперь покоились на когда-то симпатичном изорванном зеленом платье... Ноги подкосились сами и теперь я сидела на холодной земле в пяти метрах от трупа, погибшей подруги. Почему... За что... В душе поселилась арктическая прохлада, которая распространялась по всему телу.Кармен... Моя лучшая подруга... Теперь мертва! Взвыв, я опустила голову вниз, позволяя слезам падать на землю в свободном полёте. Я не сразу почувствовала, когда чья-то тяжелая горячая рука упала мне на плечо. - Мисс, здесь запрещено находиться. Немедленно покиньте место преступления и ... - Она со мной, - сказал подошедший Годфри полицейскому. Следователь просто кивнул и ушел. Конечно, он ничего не скажет ему! Ведь этот гад - Годфри! - Это всё ты... Это ты её убил! - закричала я, вскакивая с ног. Люди начали оборачиваться на нас, а Роман просто вскинул бровь. - Как бы тебе этого не хотелось, но это не я. - Как же! Это ты сегодня сравнил Кармен с Сибиллой Вейн, и ты должен был сопровождать ее сегодня на вечеринку к Мэрил. Так что выводы напрашиваются сами, - зло процедила я. Около меня начало сгущаться тьма. Я просто почувствовала как меня наполняет силой это. Но вдруг это всё резко прошло. Кто-то вонзил мне шприц в шею, и прежде, чем я упала меня на руки подхватил Роман. - Что ты ей вколол? - услышала я голос Романа. - Снотворное, - сказал Питер. Я почувствовала как меня начали куда-то нести. - С какой дозой? - Способной вырубить коня на неделю. Но так как она демон, то скорее всего ее радиоактивная кровь справится со снотворным за ночь. - Понятненько. Но почему я их слышу, если должна без сознания быть всю ночь? - Понятно. У меня глюки были, или вокруг нее действительно появилась тьма? - усмехнулся Годфри, укладывая моё тело на сиденье машины. Затем зачем-то поправил мои волосы, упавшие на лицо. - А ведь правду говорят, что самый прекрасный ангел это - Люцифер, - задумчиво сказал он. - Хочешь воспользоваться случаем, пока она без сознания? - ехидно поинтересовался Питер. - С бессознательной Люцифер, - это будет не интересно. - Что у тебя с ней было? - с любопытством спросил Питер. - Когда-то мне казалось, что мы с ней были близки. Я даже думал, что мы сделаны из одинакового материала. Но, как оказалось - мне это казалось, - цинично сказал Роман. - И теперь, я просто хочу, чтобы она сдохла и поприсутствовать, чтобы увидеть мучения этой твари. - До сих пор тянет к темному ангелочку? - проницательно спросил Питер. - Да, будь она проклята, - процедил сквозь зубы Роман. Машина вдруг резко начала набирать скорость.