Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Обычно если Невилл чего-то не знал, то спрашивал у бабушки. Это был самый простой и быстрый способ: бабушка знала удивительно много всего, а если чего-то и не знала, то хотя бы предполагала, где можно найти ответ. Но в этот раз Невилл не мог просто подойти к ней и спросить "я тут вдруг заинтересовался змеями, нет ли в домашней библиотеке сборника цитат Салазара Слизерина?". Даже менее проницательный человек догадался бы в чем дело, а уж от цепкого взгляда Августы Лонгботтом никогда не могла укрыться ни одна тайна Невилла. Нет, он должен действовать один и, лучше всего, под покровом тьмы... Или нет. Подумав дважды, Невилл решил, что изнывать от незнания до вечера — испытание немногим легче, чем встретиться с глазу на глаз с кровожадной змеей. Тем более, бабушка спала чутко, и если она застанет Невилла за чтением подозрительных книг ночью, это будет выглядеть подозрительно вдвойне или даже втройне. Нет, нужно действовать сейчас, пока внимание бабушки отвлекает профессор Макгоннагал. "Декан Гриффиндора, твой главный союзник в деле скрытного подтверждения, не наследник ли ты Салазара Слизерина", — отреагировал на эту мысль его внутренний скептик. Невилл приказал ему заткнуться и, стараясь не снести по пути какую-нибудь вазу, прокрался в библиотеку. Он любил читать, но, к сожалению, не ту серьезную литературу, которую ему настоятельно рекомендовала бабушка. Однако хотя бы здесь бабушка не упорствовала и позволяла ему проводить вечера со справочником магических садовых растений и сказками колдунов Шотландии. Так что в библиотеке Невилл бывал часто и примерно представлял, на каких полках стояли книги, к которым ему следовало обратиться. С замирающим сердцем он вытащил "Взлет и падение Темных Искусств", первый пункт из своего списка, и, шелестя страницами, погрузился в изучение оглавления. За чтением время летело быстро, но исследование пока приносило неутешительные результаты. Салазар Слизерин действительно умел говорить со змеями. Тот-Кого-Нельзя-Называть предположительно умел говорить со змеями. Геллерт Гриндевальд не умел говорить со змеями, и хотя это было приятным исключением из тенденции (Невилл ведь не хотел быть как Гриндевальд), это могло означать и совсем жуткие вещи (если даже Гриндевальд не говорил со змеями, то насколько плохим в итоге может стать Невилл?). Невиллу очень хотелось найти что-нибудь вроде списка волшебников-змееустов, не переметнувшихся на сторону зла, но складывалось впечатление, что все змееусты по своей природе тяготели ко тьме. "Или", — возразила его рассудительная часть. "Все не-темные змееусты жили ужасно скучной жизнью и просто не попали ни в какие книги." Невилл задумался. Между жизнью темного волшебника и жизнью скучного волшебника он определенно предпочитал второе. Что вообще плохого в скучной жизни? Это хотя бы безопасно. Невилл перешел к отделу магозоологии и покопался в книгах еще немного, слабо надеясь, что, возможно, его лингвистические способности не ограничиваются змеями, и он мог бы пообщаться и с другими земноводными. Но нигде не упоминалось о волшебниках, разговаривающими с ящерицами или лягушками. Очень жаль — если бы только он мог втолковать Тревору, что незачем убегать так часто... Итак, он змееуст. Не отправят ли его в Слизерин только за это? Невилл не хотел в Слизерин. Может, если он не будет больше говорить со змеями, знание их языка как-нибудь выветрится из головы само по себе? Люди ведь забывают языки, если долго на них не говорят... Да, забыть обо всем казалось лучшим вариантом. Он станет обычным скучным... "Ты жалок." Невилл дернулся, словно его ударили. Ударили, в данном случае, изнутри. Обычно все стороны его внутренних баталий говорили одним голосом — самого Невилла, пусть измененным до неузнаваемости чуждыми интонациями, и благодаря этому он все равно считал свою вторую личность — своей. Но теперь у него появилось ужасное чувство расколотости, как будто две стороны его души разошлись в чем-то так сильно — диаметрально противоположно, — что эта несхожесть создала в нем глубокую трещину. Посередине была жуткая пустота. И тут бабушка позвала его попрощаться с профессором Макгоннагал. Профессор Макгоннагал пожелала Невиллу удачи, а он вдруг задумался, хочет ли эта строгая волевая женщина видеть его на своем факультете. Невилл бы, наверное, не захотел. И что ему остается? Дождавшись, когда профессор Макгоннагал уйдет, Невилл робко спросил у бабушки: — Как ты думаешь, на какой факультет я попаду в Хогвартсе? Августа Лонгботтом посмотрела на него и задумчиво почесала подбородок длинными изогнутым ногтем. — Никто не знает заранее, мой мальчик. — Но... — Но разумеется, я была бы счастлива увидеть тебя в Гриффиндоре, как твоего отца, — бабушка нахмурилась. — Что до остального... Сомневаюсь, что тебе хватит способностей для Когтеврана, но ты несомненно сможешь стать достойным человеком и в Пуффендуе, если это то, что тебя волнует. Это факультет не для выдающихся талантов, но для верных и трудолюбивых, а я надеюсь, что воспитала в тебе эти качества. Верных? Если бы у Невилла было, кому быть верным... — А Слизерин... — начал Невилл, борясь с тошнотворным страхом. — Забудь о Слизерине, — сурово оборвала его бабушка. Невиллу очень хотелось закончить разговор и уйти в свою комнату, но что-то толкнуло его вперед. — Потому что в Слизерин попадают только плохие люди? Августа Лонгботтом громко фыркнула. — Конечно же нет, глупый мальчишка. Как ты себе это представляешь, целый факультет плохих детей? Дело не в этом, — ее взгляд затуманился. — Я знала достаточно достойных людей, учившихся на этом факультете. И в Ордене Феникса были бывшие слизеринцы. Да, в Слизерине есть достойные люди, и притом талантливые. Но очень немного слизеринцев одновременно достойных и счастливых. Она вздохнула. — Иди спать, Невилл. Уже поздно, я вижу, что ты устал. Невилл пожелал бабушке спокойной ночи и медленно поплелся в свою спальню. Там он встал у окна. В комнате горел свет, поэтому ночного сада почти не было видно, только его собственное отражение в стекле: бледный понурый мальчик со шрамом-зигзагом на лбу. "Не для выдающихся талантов, но для верных и преданных." Может быть, на Пуффендуе он наконец-то найдет друзей. Профессор Макгоннагал говорила, что профессор Спраут, преподавательница травологии и декан Пуффендуя, очень добрый и приятный человек. Безопасный путь... Невилл прикоснулся к своему шраму. Посмотрел в глаза отражению. "Хочу ли я быть посредственностью?" Голос внутри ответил твердое "нет". И Невилл согласился с ним: нет. И почувствовал, как стягивается разлом в его душе.