Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

По выражению лиц его спутников можно было примерно прикинуть их общий настрой. Гермиона вела себя собранно и бдительно оглядывалась по сторонам, надеясь заранее заметить подступающую опасность: ей поход за камнем представлялся очередным испытанием, финальным экзаменом в череде уже сданных. Драко осматривался с холодным любопытством: он увязался за Гарри по долгу дружбы и теперь всячески старался замаскировать свою заинтересованность, но не мог не понимать, что невольно стал частью чего-то грандиозного. И пока что не мог решить, нравится ему это или нет. Невилл казался испуганным, как и всегда, когда сталкивался с чем-то непонятным, но иногда в его взгляде мелькало что-то странное: твердое, но не поддающееся расшифровке. Как будто он знал обо всем происходящем больше, чем говорил, или просто скрывал какую-то другую тайну. Что до самого Гарри — он чувствовал страшное возбуждение. Это было Настоящее Приключение. Не просто какая-то удачная проделка, как навозная бомба под дверью кабинета Филча или совместный заговор с Пивзом против профессора Бинса, но испытание, полное опасностей, да еще и с маячившей в конце наградой: защитить философский камень от Хагрида/профессора Макгонагалл/нового Темного Лорда/кого-угодно и стать героем в глазах всей школы. Сириус и Ремус будут им гордиться. Профессор Дамблдор будет им гордиться. Может быть, даже Снейп, пусть и не покажет этого, втайне одобрит его действия. И у Гарри была самая настоящая команда верных спутников, почти как Мародеры. Он даже мог найти определенные сходства с первым составом: ответственной отличнице Гермионе был прямой путь в старосты, как Ремусу; Драко, на правах наследника Древнего Рода, который в конце концов наверняка хотя бы частично отвергнет ценности своей семьи, мог сойти за Сириуса; про Хвоста Гарри знал мало, но из того, что слышал, уяснил, что тот был неуклюжим и слегка трусоватым, что, в общем, подходило Невиллу; и, конечно, сам Гарри, объединяющий их всех, как когда-то делал отец. Что могло быть лучше? С такой командой им ничего не стоило разобраться с ключами, пусть даже Невилл наотрез отказался подходить к метлам после того, как Драко как бы случайно приложил его головой о стену при спуске. В этот раз нужный ключ отличало помятое крыло, и втроем они — даже при том, что полеты не были сильной стороной Гермионы, — смогли загнать ключ в ловушку. Сложности начались в следующей комнате. Там находилась громадная шахматная доска, и первой мыслью Гарри было не "ого, эти белые фигуры выглядят угрожающе" и даже не "интересно, а мы не можем просто протиснуться бочком?", но "мерлиновы подштанники, если вот эти черные пешки затеют против меня восстание, оно выйдет кровавее, чем у гоблинов в восемнадцатом веке". — Как думаете, это шахматы по-слизерински или по-гриффиндорски? — уточнил он опасливо. — Шахматы по-гриффиндорски — это когда ты со злости бросаешь победившему противнику шахматную доску в голову, а потом год проводишь в Азкабане за непредумышленное убийство? — Драко постучал носком ботинка по громадной белой клетке. — Тогда сомневаюсь. — Шахматы по-гриффиндорски — это классические шахматы, — поправила его Гермиона. Драко закатил глаза. Гарри же задумчиво рассматривал фигуры. Огромные... Куда сложнее повелевать такими громадинами, чем маленькими фигурками из своего набора. Чувство ответственности как-то... больше, что ли. Но не выиграв, они не попадут на другую сторону, к дверям, расположенным на том конце зала, — это было вполне очевидно. Гарри посмотрел на ряд безликих белых фигур и попробовал заговорить с ними: — Эм... Мы готовы начинать. Ничего не произошло. Никакого тебе е2-е4. — Может быть, нам нужно самим встать на доску? — предположила Гермиона. Гарри потер лоб. Если защитой камня заведовал профессор Дамблдор... — Это могло бы быть в духе профессора Дамблдора, — произнес он неуверенно — все-таки, не так уж хорошо они с директором знакомы, чтобы запросто судить о его мотивах. — Про то, чтобы разделять ответственность со своими подчиненными, а не просто отправлять их сражаться... Он ведь и сам участвовал в последней войне. Драко звучно фыркнул. — О нет, вот это как раз совершенно не в духе Дамблдора. Но вполне в его духе пытаться заставить всех поверить, что это в его духе... Гарри только покачал головой. Не время сейчас спорить. — Невилл, встань на место короля, — скомандовал он после короткого раздумия. Пожалуй, это самая безопасная позиция на всей доске. Если только они не проиграют, но тогда уже и переживать будет не о чем. — А тебе, Гермиона, наверное, стоит стать ладьей. — Я буду ферзем, — заявил Драко, не дожидаясь его указаний. Следовало ожидать, что он захочет быть самой сильной фигурой в игре. Гарри не возражал. — Тогда я буду пешкой, — он встал на g7, потеснив предыдущую обитательницу черной клетки. Скорее всего, они будут делать короткую рокировку, и, если только что-то не пойдет чудовищно не так, он проведет большую часть игры, прикрывая Невилла и свободно обдумывая тактику, не отвлекаясь на необходимость перебегать с клетки на клетку. Разумеется, чудовищно не так все пошло практически с самого начала. Во-первых, им с Драко стоило заранее определиться, кто из них будет руководить партией. Они этого не сделали, в результате чего через каждые три хода принимались спорить о том, как поступить дальше. И дело жутко осложнилось, когда Драко, пользуясь умением ферзя ходить на любое количество клеток, оказался на противоположной стороне доски. Им приходилось перекрикиваться через ряды фигур, и Гарри уже чувствовал, как саднит горло. И действия все равно выходили несогласованными: пока он отчаянно пытался защитить их королевский фланг и Невилла, Гермиона и Драко проводили атаку на белого короля, отдавшего предпочтение длинной рокировке. И отсюда вытекала проблема номер два: Гермиона и Драко не могли работать сообща. Совсем. Гарри всерьез боялся, что они вцепятся друг другу в волосы, если окажутся на соседних клетках. Он всегда знал, что Драко (совершенно несправедливо) презирает Гермиону из-за ее происхождения, но даже не представлял, до какой степени это чувство взаимно. Это была катастрофа. Поражение надвигалось, медленно, но неумолимо. С наступлением нового хода Гарри не выдержал и заорал на пререкающихся Драко и Гермиону — беспорядок на крайних трех линиях завел его очень далеко на территорию белых и позволил это сделать: — Хватит! Заткнитесь хоть на секунду, пока мы не потеряли вообще все шансы! Оба посмотрели на него чрезвычайно оскорбленно, но у Гарри не было времени, чтобы щадить их чувства, ровно как и на то, чтобы позабавиться их внезапному сходству. Белые совершили полномасштабный прорыв по ферзевому флангу, пока Драко и Гермиона были заняты своими безуспешными попытками пробить оборону белого короля. Только вопрос времени, когда под угрозой окажется Невилл — его защита была в полнейшем раздрае: сдвоенные пешки, форточка, превратившаяся в полномасштабные распахнутые ворота... У забившегося в угол белого короля вот форточки не было, но как поставить ему линейный мат, если вторая черная ладья уже покоилась в руинах, а Гермионе и Малфою было не пробить защиту из пешек и белой ладьи? — У тебя есть какие-то идеи, или что? — сварливо окликнула его Гермиона. Гарри вскинул руку. — Дайте мне подумать! Он глубоко вздохнул, приказывая себе успокоиться. Итак, какие преимущества у них были? Гарри постарался отстраниться от мыслей о том, что ждало их за дверями, от восприятия партии как только одной ступеньки в череде испытаний, от своих друзей, находившихся на доске. Была партия. Были фигуры. Был черный король, чья жизнь висела на волоске. И был он, игрок. Что можно предпринять, чтобы отсрочить мат? Пожалуй, ничего: положение короля безнадежно. Значит, нужно поставить мат быстрее. В конечном итоге значение имели только короли. Они слишком увлеклись тем, чтобы выводить из-под опасности самих себя, но ведь они — только фигуры, сам Гарри так и вовсе пешка. Был момент, когда он мог обменять себя на белого коня, но не стал, испугавшись, что без его руководства все развалится. Они с самого начала играли неправильно. И Гарри взглянул на позицию по-новому. От последнего ряда его отделяла горизонталь, а также защищающая ее ладья. Если бы только они могли избавиться от нее... Белый ферзь и остальные фигуры слишком далеко на черной половине, собственные пешки помешают им вернуться достаточно быстро. Был еще слон неподалеку, но и от него можно избавиться, если только... — Драко, — позвал Гарри неожиданно спокойно. От прошлых выкриков его голос слегка хрипел. — Ты можешь срубить пешку рядом со мной? — Ты слепой? — осведомился Драко мрачно — затянувшаяся партия не сказалась положительно и на его нраве тоже. — Меня сожрет слон, и что тогда? — Тогда слона съем я, — подала голос Гермиона. Кажется, она что-то высчитывала. — И меня съест ладья... — А я пройду в ферзи, — закончил Гарри все так же спокойно. — Мы выиграем. Все трое молча уставились друг на друга. Единая комбинация, в которой Драко и Гермиона должны будут пожертвовать собой... Да, легко понять, почему они не кипели энтузиазмом. — Это просто игра, — напомнил им Гарри. — Нам нужно выиграть. Он обернулся на Невилла, но тот все так же молча стоял на g8. Его лицо было в тени от стоявшего рядом чернопольного белого слона. — И конечно, жертвы нужно начинать с меня, — Драко негодующе покачал головой, но по его глазам Гарри видел: он и сам понимает, что выбора нет. — Ладно уж. Грейнджер, не вздумай напортачить. Гермиона возмущенно посмотрела на него, но ничего не сказала, осознавая серьезность ситуации. Драко Малфой жертвует собой ради высшей цели. Звучит как неплохой заголовок для первой главы книги о личностном росте. Но Гарри не успел вдоволь насладиться этой мыслью: белый слон преодолел отделяющее их расстояние и тяжелой рукой уложил Драко на доску. Тот свалился без единого звука, неподвижный и бессознательный. Гермиона прижала ладонь ко рту, а Гарри почувствовал себя так, словно твердая поверхность уходит у него из-под ног. Это просто игра, — торопливо напомнил он себе, глядя, как его друга оттаскивают прочь с доски. Просто игра, с Драко все в порядке, это только игра. И теперь Гермионе предстояло сделать то же самое. Гарри ощутил легкую тошноту. Не откажется ли она вообще после такого жуткого зрелища? Но Гермиона, смертельно побледнев, пошла по горизонтали и оттолкнула белого слона прочь. Усилием воли Гарри не позволил себе отвести глаза. Выступила белая ладья, и все повторилось. Со стороны Невилла раздалось невнятное поскуливание. Гарри сделал глубокий вдох. Он ведь не ошибся? Только бы его выбор оказался правильным! Гарри решительно шагнул вперед и объявил: — Превращаюсь в ферзя. Ладья двинулась назад, но защитить ее было некому: Гарри срубил ее, снова оказавшись на одной линии с никем не прикрытым королем. Онемевшими губами он произнес: — Мат. Ему под ноги полетела белая корона. Путь был свободен, но Гарри замер в нерешительности. Должны ли они продолжать? Может быть, надо взять Драко и Гермиону и попробовать выбраться? Им нужна помощь мадам Помфри... К нему подошел Невилл с покрасневшими глазами. Гарри не мог его осуждать, поскольку и сам был на грани слез. Почему то, что задумывалось веселым приключением, так резко обернулось самым суровым испытанием в его жизни? Снейп ведь предупреждал меня, — подумал Гарри отстраненно. Вот только отступать было поздно. — Пошли, — бросил он Невиллу, не глядя на него. — Заберем этот несчастный камень и поспешим в больничное крыло. Невилл молча кивнул. Гарри знал, что должен был как-то его поддержать. За год это стало почти рефлексом. Вот только как? Он и сам теперь не был уверен, что поступает правильно. "Твоему другу сегодня может очень пригодиться твоя помощь". Чего скрывать, Гарри самому пригодилась бы чья-нибудь помощь. Он снова глубоко вдохнул. И взял Невилла за руку. Тепло чужой ладони успокаивало. Он вспомнил концепцию дружбы Снейпа, подразумевавшую обмен чем-то. Но все-таки это было неправильно. Не осознанный обмен. Дружить — значит только делиться чем-то с другими. И даже если с тобой не всегда делились в ответ... обычно это было так. Не потому, что что-то тебе должны. Потому что так правильно, и невозможно иначе. Они с Невиллом делились друг с другом человеческим теплом, стоя на этой каменной шахматной доске. — Идем, — снова позвал Гарри. И потянул Невилла к закрытым дверям.