Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Поездка на Хогвартс-экспрессе до Лондона пролетела в один миг — Гарри показалось, поезд буквально только что начал свое движение, но вот они уже проезжали пригород, и ему снова пришлось торопливо перебираться в купе к Гермионе, чье одиночество на этот раз скрашивала троица из семейства Уизли. Полночная дуэль и сотрудничество с близнецами в исследовании запретного коридора сделали свое дело: присутствие Гарри все восприняли как должное, а Рон даже попытался завести с ним разговор о тех самых шахматах, который Гарри непременно бы поддержал, если бы уже не обмусолил эту тему вдоль и поперек с Драко и другими слизеринцами. На душе было почти легко: веселая компания, смеющаяся вместе со всеми Гермиона, хорошие оценки за экзамены, близящаяся встреча с Сириусом... И только отсутствие Невилла слегка омрачало этот безоблачный день. Они с Гермионой немного задержались, пропуская вперед всех остальных, чтобы не толкаться в хлынувшем на волю потоке студентов. Гермиону беспокоило то же, что и Гарри. — Знаешь, он сам не свой последние дни, — поделилась она, разглядывая носки своих туфель. Как будто бы чувствовала себя виноватой — как будто кто-то в здравом уме мог обвинить в этом ее. — Я так и понял, — Гарри кивнул и пододвинулся, пропуская мимо себя Терри Бута с его огромным чемоданом. — Но это же можно понять. Не знаю, что произошло в конце, но сколько он проторчал в больничном крыле... Вряд ли было легко. — От простого физического или магического истощения такого эффекта бы не было, — резонно возразила Гермиона. Она — как всегда — была права, но Гарри — как всегда — душевное спокойствие окружающих заботило больше, чем необходимость немедленно докопаться до истины. — Я уверен, все образуется, — заверил он с притворной беззаботностью и лениво потянулся. — Нам всем не помешает два месяца отдохнуть от приключенческой неразберихи, ага? Было бы странно, успокой Гермиону эти слова до конца, но все же ее взгляд несколько смягчился, и посадка головы стала не такой напряженной. — Я надеюсь, что ты прав, Гарри. О, он сам надеялся на это не меньше. Хаос на платформе 9¾ уже стал чем-то привычным, и Гарри без труда ориентировался в нем, прокладывая путь сквозь гомонящую толпу учеников Хогвартса и их родителей. Сириуса найти было несложно — делу очень помогал Салазар, с хриплым карканьем наворачивающий круги над головой своего хозяина. Еще минуту назад, утешая Гермиону, Гарри чувствовал себя жутко взрослым и ответственным, героем, прошедшим невероятное испытание и теперь заботящимся о своих спутниках. Стоило ему увидеть Сириуса, и это самоощущение испарилось быстрее, чем неудачное зелье в котле под "Эванеско" Снейпа. Он снова был ребенком, и этот ребенок чудовищно соскучился по дому. — Могу донести тебя до мопеда, но на него мы сесть не сможем, если ты так и будешь висеть у меня на шее, — предупредил Сириус с ласковой насмешкой, когда приветственное объятие слишком уж затянулось. Гарри знал, что Сириус чувствует все то же самое, — по радостной вибрации, которая сотрясала грудь крестного всегда, когда он хотел рассмеяться полной грудью, но ради приличия сдерживал себя. — И тебе не будет тяжело? Я вообще-то вырос. Сириус насмешливо фыркнул. — Не смеши меня, мы с Джеймсом таскали друг друга на спине, даже когда нам стукнул двадцатник. Так-то. Но Гарри все-таки расцепил руки и пошел рядом, стараясь попадать вровень с широким шагом Сириуса, который ничуть не замедляла тележка с тяжеленным чемоданом и совиной клеткой. — Ты ни за что не поверишь, что произошло со мной в конце года, — заявил Гарри гордо. Этого момента он ждал все последние несколько дней напролет. — Неужели получил "Превосходно" за все экзамены? — Ну... Почти за все. Но это еще лучше! И, крепко вцепившись в предплечье Сириуса, Гарри принялся взахлеб пересказывать все то, чем уже сотню раз делился со своими однокурсниками, но никогда прежде — с таким возбуждением. *** Если какой-то разговор и мог оказаться неприятнее, чем беседа с Дамблдором, то это было предстоящее объяснение с бабушкой. Ничего удивительного, что Невилл боялся этого момента с той самой минуты, как его нога коснулась платформы 9¾. Сейчас как никогда пригодилась бы язвительная поддержка внутреннего голоса, но тот не подавал признаков жизни с тех пор, как Невилл столкнулся с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Всю жизнь Невилл мечтал избавиться от назойливого и малоприятного спутника в своей голове, и вот теперь его заветное желание исполнилось. Так откуда же это чувство сосущего одиночества? Пока они добирались домой, бабушка была немногословна. Невилл тоже не знал, о чем поговорить, и почел за благо молчать. Большое Объяснение случилось за вечерним чаем. — Альбус Дамблдор недавно прислал мне сову — к его чести, с более подробным объяснением, чем то, что я получила от Минервы, — сообщила бабушка, размеренно постукивая длинным, похожим на коготь ногтем по лакированной столешнице. Невилл знал, что добра от такого начала разговора можно не ждать. Профессор Макгонагалл была жесткой, но хотя бы не так много знала. А вот с Дамблдора бы сталось рассказать во всех подробностях и про его позорное поражение в битве за камень, и про то, как непочтительно Невилл вел себя в больничном крыле. И это не говоря о том, что была сломана палочка отца, почитавшаяся бабушкой чуть ли не как родовая реликвия. Да, влип он по полной. Не дождавшись от внука никакой реакции, бабушка продолжила: — Он сказал, что в конце этого года тебе пришлось снова столкнуться с убийцей своих родителей. И ты снова победил. Невиллу пришлось оторвать взгляд от чаинок, плававших на поверхности бурой полупрозрачной жидкости, и со смесью недоверия и обиды посмотреть на бабушку. — Я не победил, — буркнул он негромко. Бабушка с раздражением поджала накрашенные губы. — Ты остался жив, глупый мальчик, разумеется, ты победил. Для нее это было словно чем-то самим собой разумеющимся. И она сказала почти в точности то, что пытался внушить ему Дамблдор, вот только в этом случае искушение поверить почему-то было гораздо сильнее. Возможно потому, что это бы означало: практически впервые бабушка признает за ним какие-то заслуги. Невилл промолчал. Бабушка тоже молчала, покачивая полупустую чашку в руке, словно пытаясь гадать на своем наборе чаинок. Когда она снова заговорила, ее голос был тише и слегка надтреснут. — Ты выжил, Невилл. Снова. Ты сделал то, что не смог сделать Фрэнк. И это самое главное. Невилл закрыл глаза. Он боялся, боялся поверить, что кто-то мог видеть в его провале нечто большее, чем очередное доказательство его никчемности; что-то, чего можно не стыдиться, а может даже и испытывать гордость. "Не пренебрегай своей исключительностью". — Я не знаю, справлюсь ли я в следующий раз, — прошептал Невилл. — Всем это кажется самим собой разумеющимся. Но ведь это нечестно. Я снова выживаю там, где не выжили более... достойные. — Не говори глупостей, — сурово оборвала его бабушка. — Если ты снова выжил, встретившись с ним один на один, значит ты был достоин выжить. Ты пошел туда по своей воле, и не пытайся убедить меня, что теперь у меня нет повода гордиться своим внуком. Какой смысл жаловаться на "нечестность"? В честном мире родители не переживают своих детей. И довольно об этом. — Я сломал палочку отца. — И для палочки волшебника нет большей чести, чем уйти в схватке, на поле боя. Бабушка говорила тоном, не терпящим пререканий. И Невиллу вдруг стало легче. Конечно, он все еще не был согласен со всем, что сейчас услышал, но в этом доме у Августы Лонгботтом все же был непререкаемый авторитет. И если ей угодно считать провал своего внука подвигом... Он не будет спорить. — Завтра мы отправимся в Косой Переулок за новой палочкой, — бабушка поднялась со своего места и напоследок крепко сжала плечо Невилла. — Чтобы в следующий раз ты снова был готов. Невилл покорно кивнул. И, не выдержав, вскинул голову и несмело спросил еще раз: — Ты правда мной гордишься? Бабушка фыркнула, словно он сморозил величайшую глупость. — Разумеется. И будет неплохо, если ты продолжишь в том же духе. Конец первого года.