Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

И Хогвартс-экспресс, и переполненный перрон вызывали у Невилла одинаковое чувство. Раньше его мучило ощущение, будто он недостоин всех почестей, что свалились на него задаром. Теперь ему казалось, что он недостоин даже просто находиться среди этих людей. Он уже не просто не соответствовал ожиданиям окружающих, он был их прямой противоположностью. Герой, победивший Темного Лорда, а в итоге — им и оказавшийся, теперь и вовсе в двойном размере. "Тебе следовало бы гордиться", — заметил Риддл-из-Дневника, но Невилл не стал утруждать себя ответом. Если с присутствием другой частицы души он еще мог смириться, то существование этого недоделанного Наследника Слизерина было одной большой ошибкой. Как Том мог поступить с ним подобным образом? Почему? "Я что-то не слышал от тебя альтернативных предложений." И поэтому нужно было бы делать... вот это?! Только то, что промедление могло навредить Джинни, вынуждало отбросить вариант хотя бы даже сказать кому-нибудь. Но неужели не было способа просто уничтожить Дневник? Том не ответил. Почти все студенты покинули поезд. Бабушка уже ждала на платформе — Невилл видел ее статную фигуру, когда Хогвартс-экспресс сбавлял ход. Но... Том, — позвал он настойчивее. "Не было, ясно?" — ощетинился Том. "Если бы и был, я бы этого не сделал." "Не притворяйся, будто не понимаешь, что я чувствую." Огромный минус того, что одну голову они делили втроем — даже при желании Невилл не смог бы солгать своим "сожителям". А правда заключалась в том, что он понимал — даже слишком хорошо. Невилл с детства переживал эмоции Тома почти так же остро, как свои собственные, если только тот не закрывался от него умышленно. И теперь, когда Том не пытался скрыть свои чувства по отношению к Тому Риддлу-старшему, Невилл осознавал в полной мере и их тоже. Основное место — часть, подчиненная холодной логике: здесь были и подозрение, и опаска, и даже толика насмешливого высокомерия — старший двойник оказался излишне напыщенным и не больно много из себя представлял, если пятьдесят лет провел бесполезным куском спресованной бумаги. Но было здесь и нечто другое: прочная, притягательная связь; та, что обычно возникает между членами семьи, только еще ближе, еще интимнее. Так могут быть связаны только частицы одной души. Не говоря больше ни слова, Невилл подхватил тяжелый чемодан и побрел к выходу из поезда. — Ну наконец-то, — удовлетворенно проворчала бабушка, когда они нашлись на платформе, и властно приобняла его за плечи, увлекая в сторону от гомонящей толпы. Наконец-то, — согласился Невилл мысленно. Наконец-то он будет дома. Вот только даже когда он переступил родной порог, голоса в голове никуда не делись. Теперь они всегда будут с ним, и это — еще одна вещь, с которой предстоит смириться. — Я слышала, ты опять отличился в конце года, — сказала бабушка, пока Невилл еще не ушел к себе в комнату, отгораживаться от внешнего мира. Наверное, она ждала рассказа о Тайной Комнате и о схватке с Наследником Слизерина. Но если Невилл и отличился в чем-то, то только в одном. — Я снова разговаривал с Распределяющей Шляпой, и она сказала, что я настоящий гриффиндорец, — сообщил он гордо. Бабушка посмотрела на него с удивлением. — Ну конечно ты настоящий гриффиндорец, — она покачала головой. — В этом-то уже никто не сомневается. Невилл проигнорировал двойное едкое покашливание в своей голове. Если и Шляпа, и взрослые согласны с тем, что он очутился на верном факультете, то с какой стати его должно интересовать мнение двух слизеринцев? "Сам же пожалеешь, если перестанешь ко мне прислушиваться." И плевать. Позже он поймет, как теперь вести себя с Томом. А пока — пока Невилл просто соберет хотя бы те крохи отваги, которыми одарила его судьба. Конец второго года