Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Невилл сверлил тарелку мрачным взглядом. Тридцать первое октября. Еще одно. Как же он ненавидел этот день. Остаться одному, в тишине подумать о родителях, которые умерли в этот день. Из-за дурацкого объявления чемпионов Турнира, на котором должны были присутствовать все ученики, его и этой возможности лишили. "Можешь подумать обо мне. В конце концов, я тоже умер в этот день." Риддл не помогал. В последнее время Невиллу казалось, что они как-то ужились: осколок молодого Темного Лорда вел себя почти прилично, словно стал относиться к нему чуть лучше. Иногда даже подсказывал на уроках — еще бы, бывший отличник. Но иногда все равно проскальзывало что-то, что мигом заставляло Невилла вздрогнуть и подобраться. В Риддле было нечто безотчетно тревожащее. Сродни ощущению, что возникает, когда смотришь на вывихнутую конечность или иллюстрацию, демонстрирующую, что бывает, когда какое-то заклинание идет не так. Он скучал по Тому. Джинни по правую руку от него беспокойно постукивала ногой. Ей можно позавидовать, как и всем остальным — так вовлечься в затею с Турниром, даже зная, что лично к тебе он никакого отношения не имеет... — Чемпион Дурмстранга: Виктор Крам. Грохот оваций. Наверное, хороший выбор. Крам ему нравился — не потому, что был всемирно известным игроком в квиддич, но потому, как он к этой известности относился. Было видно, что Крам не рад бесконечному вниманию — Невилл понимал его очень хорошо. В каком-то смысле он чувствовал родство. И, конечно, благодарность за то, что кто-то другой перетягивал внимание чрезмерно воодушевленных первогодок, еще не привыкших к мысли, что учатся в одной школе с Мальчиком-Который-Выжил. — Чемпион Шармбатона: Флер Делакур. Светловолосая француженка. Многие здесь — тот же Рон Уизли — находили ее очаровательной, но на взгляд Невилла, она была слишком... блекло-идеальной. Мраморная статуя: красивая, но камень холодный и твердый. Вот в Джинни, например, гораздо больше жизни. И наконец, Кубок Огня выплюнул последний язык пламени. Третий кусок пергамента. Дамблдор неспешно развернул его. Помедлил, разглядывая надпись. Прошлых чемпионов он объявлял без задержки. Невилл напрягся. Абсолютно всему было свойственно лететь к нарглам, стоило Мальчику-Который-Выжил оказаться поблизости. С его удачей... С любовью неприятностей находить его всегда и везде... Ну, он бы почти не удивился, если бы каким-то невероятным образом, вопреки всем правилам и законам здравого смысла, чемпионом Хогвартса объявили его. "О, да у кого-то мания величия." Дамблдор прокашлялся, заставив Невилла затаить дыхание. И все же произнес, но уже без прежней торжественности, чуть ли не устало: — Чемпион Хогвартса: Гарри Поттер. Студенты Дурмстранга и Шармбатона по инерции зааплодировали. Как и кто-то из младшекурсников, понятия не имеющих, кто такой Гарри Поттер. Но те, кто хотя бы смутно представлял, о ком идет речь — о слизеринце, которому совершенно точно еще не исполнилось семнадцать, — озадаченно переглядывались. Гермиона часто-часто моргала, точно проверяла, не сон ли это. Джинни изогнула шею, уставившись на дальний стол. — В а у, — в унисон выдохнули близнецы Уизли, не так давно избавившиеся от своих бород. — Слизеринский прохвост! Кто-то нервно рассмеялся. Невилл оглушенно посмотрел на преподавательский стол. Но ведь они не допустят такого вопиющего нарушения правил? Профессор Макгонагалл, привстав, переводила непонимающий взгляд с Дамблдора на профессора Снейпа. Профессор Снейп сидел с непроницаемым лицом, но его пальцы стиснули столовый прибор с такой силой, что тот погнулся. Грозный Глаз Грюм криво ухмылялся. За слизеринским столом кто-то уже выкрикивал поздравления. Гарри встал со своего места. Огляделся. И как только он держится под столькими удивленно-возмущенными взглядами сразу? Невилл редко видел, как Малфой терял самообладание, но даже он вытаращился на своего друга так, будто тому вздумалось отрастить вторую голову. Гарри пожал плечами. И сказал только одно: — Ха. И принялся прокладывать себе путь к двери, за которой скрылись остальные чемпионы. Вот же... шут. Глядя, как фигурка в слизеринской мантии спокойно исчезает в задней комнате Большого Зала, Невилл почувствовал что-то похожее на восхищение. И все-таки, все-таки не он. Тревога опустила голову, погружаясь в зыбкую дрему. И в этот момент Кубок Огня загорелся в четвертый раз. Дамблдор машинальным движением поймал новый кусок пергамента. И в гробовой тишине прозвенело: — Невилл Лонгботтом. *** Сначала всех возмутило, что чемпиону Хогвартса куда меньше лет, чем предписывали ограничения. Вообще-то, Гарри предпочел бы, чтобы первый раз, когда они с Виктором Крамом оказались в одной комнате почти наедине, прошел без неприятного бонуса в виде комментариев "но он же пти гарсон!" и "такому молодому чемпиону ни за что не справиться с заданиями Турнира!". Конечно, его никто не спрашивал. Ладно, мелочи. Потом появился четвертый чемпион, и это взбудоражило всех еще больше. Каркарова, казалось, и вовсе хватит удар. Стало бы одним экс-Пожирателем, ушедшим от правосудия, меньше. Мысль отдавала чем-то грюмовским. Гарри не вмешивался в оживленный спор, предоставив взрослым разбираться самим — зачем же еще они нужны? Вместо этого Гарри попытался послать Невиллу пару ободряющих улыбок, но тот упорно сверлил взглядом пол, напрягшись всем телом и сжав кулаки. Острый укол жалости заставил Гарри поморщиться. Впору решить, что у судьбы и правда есть любимчики и те, кого она ненавидит. Сколько можно сыпать бедствия на голову Мальчика-Который-Выжил? В конце концов, все разрешилось тем, что их обоих допустили к участию. Пожалуй, никто из присутствующих не был этому рад. Но, как сказал Бартемиус Крауч-старший, правила есть правила. И почему же человек, так свято ценящий правила и законы, не смог привить это качество своему сыну? Наверное, бесполезно об этом думать. Встреча закончилась. Вдвоем они вышли в опустевший Большой Зал. — Ты как? — тихо спросил Гарри подавленного Невилла. — Держишься? Тот странно посмотрел на него. И произнес, совсем не по-детски горько: — Нормально. Просто опять забыл, как наивно надеяться, что хоть раз мне не придется получать по лицу. Гарри на секунду прикрыл глаза. Внутренности скрутило от невыполнимого желания помочь. "Ты уже помогаешь", — напомнил он себе мысленно, но даже в голове это прозвучало слабо и жалко. — Все будет в порядке, — Гарри заставил себя говорить ровно. — Мы справимся. Невилл пожал плечами. — Тебе легко говорить, ты сам бросил свое имя в Кубок, верно? Нет, неверно. Быть искренним — не это ли самое главное в дружбе? Но как быть, когда искренность — не выход? Как выбирать из двух зол? Гарри вздохнул. — Я был не против поучаствовать. Не ложь, но и не совсем правда. Проклятый серый цвет. Если так пойдет дальше... Гарри боялся, что начнет себя ненавидеть. Как с этим справляется профессор Дамблдор? — Вот видишь, — Невилл покачал головой. Рассеянно взлохматил волосы, случайно открыв зигзагообразный шрам. Скривив губы, посмотрел на Гарри. — Мы теперь вроде как соперники? Он что, думает об этом? — Серьезно? — Гарри нахмурился. — Тебя силком запихнул в Турнир кто-то, кто, видимо, желает тебе зла, а ты думаешь о соперничестве? — Я... Что еще мне думать? — немедленно ушел в оборону Невилл. Он покраснел — от злости или от смущения? — У тебя всегда есть ответы на все вопросы, верно? Навалилась усталость. Все, что у него есть на самом деле, — талант делать вид, что он может найти ответ на любой вопрос. В один прекрасный день все об этом узнают. В один прекрасный день он больше не сможет метаться между другими людьми с советами, помощью, рассуждениями, утешениями, белой ложью. (А как профессор Дамблдор справляется с этим?) Гарри делал так с детства. Сказать Сириусу, что все в порядке, когда тот выныривает из очередного периода темной тоски, неделю не выходя из комнаты. Улыбаться родителям, которые даже не понимают, кто ты такой. Быть рядом со Снейпом, который боялся назвать кого-то другом с тех пор, как в школе они поссорились с мамой, и прятал этот страх за разъедающим ядом. Убеждать Драко, что магглорожденные заслуживают права на существование. Убеждать Гермиону, что магический мир не так плох. Убеждать Невилла, что их дружба существует, и она не пустой звук. Когда уже хоть кто-то захочет помочь ему? — Думай, о том, что мы оба — чемпионы Хогвартса, — выпалил Гарри почти зло. — И что кто бы ни задумал тебе навредить, ему придется убраться ни с чем, потому что в наших силах утереть ему нос. "Если тебе вообще нужна моя помощь." Невилл закрыл глаза и повернулся, чтобы побрести в башню Гриффиндора. Часть Гарри была уже готова дать ему уйти. Но повинуясь какому-то порыву, он шагнул вперед и сжал руку Невилла. Холодная и влажная. — Мне страшно, — сказал Невилл тихо, не оборачиваясь. Гарри стиснул его пальцы. — Мне тоже, — и наконец-то он мог говорить честно. — Но я справлюсь. И ты справишься. Мы справимся вместе, понял? Невилл чуть повернул голову. В его взгляде читалось что-то новое — как будто он увидел Гарри впервые. — Знаешь, — сказал он негромко, — иногда я не понимаю, почему ты не в Гриффиндоре. *** — К сожалению, это не что-то, что мы можем предотвратить. Мы не знаем, точно ли это произойдет и кто будет за этим стоять, но очевидно, что лучше возможности навредить Мальчику-Который-Выжил, Волдеморт или его сторонники не найдут. Событие такого масштаба, как Турнир Трех Волшебников, невозможно перенести или отменить. Нам придется работать с тем, что мы имеем в руках. — Это какой-то уж больно... — Гарри замялся, припоминая слово, — фаталистический подход, сэр. Разве мы не должны хотя бы попытаться это предотвратить? Например, ну не знаю, сделать что-нибудь с тем, что по территории школы без надзора шатается бывший Пожиратель Смерти? Снейп и профессор Дамблдор одновременно очень пристально на него посмотрели. — Что? — Гарри нахмурился. — Если даже Драко знает про Каркарова, это не такая уж большая тайна, правильно? Профессор Дамблдор медленно покачал головой. — Нет, об этом знают многие. Тем не менее, я был бы признателен, если бы ты не стал рассказывать об этом всем направо и налево, Гарри. Игорь Каркаров достопочтенный гость нашей страны, и, разумеется, мы не можем поместить его под надзор. Снейп молча смотрел в окно. Сегодня его глаза казались даже чернее обычного. Гарри подавил вздох. — Ну хорошо. Только... Мы точно уверены, что Невилл... Что что-то произойдет? Не то чтобы мне не нравится идея просто так стать чемпионом Хогвартса, но я серьезно рискую тем, что меня после этого выгонят из дома... Профессор Дамблдор чуть улыбнулся. — О, об этом беспокоиться не стоит. Это сработает только в том случае, если кто-то помимо меня попытается вмешаться в работу Кубка Огня. Как пишут в маггловских книгах, "если А, то Б". Что, и он тоже читает маггловскую литературу?! Может, это Гарри чего-то не понимает в жизни? Если подумать, профессор Дамблдор был таким человеком, что вполне серьезно мог бы надеть гермионин значок "М.А.Р.А.З.М.". — Уже поздно, — отрывисто сообщил Снейп. — Поттер, если у вас не осталось вопросов, я провожу вас в спальню. Винтовая лестница. Пустынные коридоры. — Не понимаю, — пробурчал Гарри. — Каркаров. Кто пустил его в директорское кресло? Это... просто неправильно. Снейп ускорил шаг. — Пытаетесь убить Петтигрю, ненавидите Каркарова... Похоже, вы, Поттер, не из тех, кто верит во вторые шансы. Гарри вздрогнул. Нет, он... — В этом вы очень похожи на свою мать. — Я... Давайте начистоту, Каркаров не сильно-то похож на человека, который каждый день задыхается от чувства вины и мучится угрызениями совести. Снейп вздернул бровь. — В самом деле? И как, по вашему, должен выглядеть человек, которого вы описали? Они спустились по лестнице и свернули в подземелья. Шаги гулко отдавались в полутемном проходе. — Не знаю, — честно сказал Гарри. — Вряд ли хорошо. Он подумал о Ремусе — вернее, о бледном изможденном призраке, в которого он превращался наутро после бессонной ночи на кухне. Да, вряд ли хорошо. — Вряд ли хорошо, — согласился Снейп с непонятной иронией. Они остановились у входа в слизеринскую гостиную. Гарри на миг зажмурился. Сложно поверить, что этот сумасшедший день кончился. — Поттер, — окликнул Снейп, когда он уже шагнул в гостиную. Гарри обернулся. Снейп молча смотрел на него, и Гарри вдруг ощутил непонятный страх. Что-то неизбежное, как тучи на горизонте, предвещающие страшную грозу. Снейп покачал головой. — Спокойной ночи.