Гарри Поттер и Мальчик-Который-Выжил-Из-Ума

Большая серебристая собака догнала Гарри в коридоре на пути к подземельям. Собака заговорила — голосом, от которого у Гарри внутри все перевернулось. — Гарри! Свяжись со мной через зеркало, немедленно. Лестрейнджи сбежали из Азкабана. Я собираюсь в Хогвартс. Нам нужно поговорить. Сердце подскочило к горлу. Не давая себе ни минуты на раздумья, Гарри бросился бежать, молотя подошвами по ступенькам лестниц. Уши заложило — обида на профессора Дамблдора и Снейпа смешалась со злостью на Сириуса, эта гремучая смесь — с безотчетным страхом, а под ними всеми пряталось что-то совсем ужасное — бездонная терновая бездна. Гарри влетел в гостиную Слизерина — там почти никого не было, большая часть товарищей по факультету была на обеде. Ворвался в спальню и, игнорируя оклик сидящего на кровати Забини, закопался в чемодан. Сквозное зеркало нашлось на самом дне, закутанное в ворох носков и носовых платков. Гарри вытащил его и помчался прочь. Времени искать укромный уголок не было, он остановился в мрачном закутке недалеко от кабинета зельеварения. С потолка свисали гроздья паутины, но Гарри даже не обратил внимание на большого мохнатого паука, устроившегося в паре дюймов от его макушки. Он уставился на свое бледное отражение в зеркале и шепнул: — Сириус. Поверхность помутнела, и в рамке показалось знакомое лицо. Гарри отвел глаза, зажмурившись, будто взглянув на слишком яркий свет. В груди что-то скрежетало. — Гарри! — Сириус был в дорожной мантии, но за спиной был книжный шкаф гостиной-библиотеки. Значит, он еще в Доме-на-отшибе. Хорошо. — Ты видел "Пророк"? — Да. Снейп мне показал. Когда-то Гарри фильтровал свою речь так тщательно, что Сириус несколько лет даже не подозревал, в каких его крестник отношениях с человеком, которого Сириус презирал всей душой. Теперь уже плевать — какой-то части Гарри даже хотелось это выпятить: смотри, это я, это настоящий я. Краем глаза он заметил, как исказилось лицо Сириуса, но тот только мотнул головой. — Я приеду за тобой. Я не оставлю тебя одного, пока эта женщина на свободе. Скулы свело от горчащего, непроходимого отчаяния. Он так ничего и не понял... Он так ничего и не понял! Гарри оскалился. — Сириус, ты спятил? Хогвартс это самое безопасное место в магической Британии, здесь защитных чар больше, чем в министерстве магии! Ты правда думаешь, что с тобой я буду в большей безопасности, если твоя сумасшедшая кузина решит меня достать? — Да, — отрезал Сириус. — Я не доверяю ни твоему любимому Снейпу, ни святому Альбусу Дамблдору. Непохоже, что великие защитные чары Хогвартса как-то помогли Невиллу Лонгботтому в прошлом году. С тем же успехом он мог бы влепить Гарри пощечину. — Знаешь, что точно еще никому не помогло? — процедил Гарри, онемевший внутри от всепоглощающего чувства вины. — Твоя паранойя, Сириус Блэк. Сириус побелел. — Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне? — спросил он каким-то не своим голосом. Гарри где-то слышал эти интонации, только никак не мог вспомнить. — Потому что ты несешь чушь! — внутри все дрожало и крошилось. Это был их первый разговор за долгие месяцы, и Гарри ненавидел каждую его секунду. — Я уверен, у Беллатрисы Лестрейндж найдутся дела поважнее, чем штурмовать Хогвартс, чтобы добить несчастный род Поттеров — у Волдеморта ведь нет врагов побольше, чем сопливые пятикурсники. На это Сириус откинул голову назад и расхохотался. "Он сошел с ума", — подумал Гарри с отчаянием. "Я его бросил, и он сошел с ума." Хоть какая-нибудь проклятая трагедия в его жизни может произойти не по его вине? Голова налилась свинцовой тяжестью. Сириус больше не смеялся, но прошло какое-то время, прежде чем он опустил подбородок. Гарри заставил себя встретиться взглядом со своим крестным, и от того, насколько глаза Сириуса были похожи на две черные дыры, его чуть не вывернуло наизнанку. — Ты ничего не понимаешь, Гарри, — сказал Сириус тихо и отрывисто. — Ты не знаешь Беллу так, как знаю я. Дай ей шанс, и она сделает все, чтобы разрушить мою жизнь еще больше, чем уже это сделала. — У нее не будет шанса, — отрезал Гарри. — Я не играю в игры профессора Дамблдора. Я играю в подготовку к СОВ. Сириус упрямо тряхнул головой. — Я отправляюсь в Хогвартс. — Никуда ты не отправляешься, — прошипел Гарри, чувствуя, что еще немного, и он просто взорвется. Говорить с Сириусом было все равно что спорить с каменной стеной. Непрошибаемо уверен в собственной правоте — неужели он всегда таким был? — Ты не попадешь в замок, Сириус. Забыл, что сказал профессор Дамблдор? Хогвартс защищает своих студентов, и я совершенно точно не собираюсь встречаться с тобой, пока ты ведешь себя как помешанный. Смотреть в этот момент на Сириуса было ошибкой — от того, как исказилось его лицо, Гарри почувствовал себя так, будто на него выплеснули целый котел Универсального Растворителя. Драко такое и не снилось. — Почему ты это делаешь? — спросил Сириус таким голосом, будто Гарри применил к нему Круциатус. Он вспомнил своего боггарта. Скулящего страдающего пса, которому никак не мог помочь. — Гарри. Ты меня теперь ненавидишь? Гарри не знал, что ошпарило его больше — то, как по-детски прозвучал этот вопрос, или то, что он наконец-то узнал странные истеричные интонации в голосе Сириуса. Он слышал их на площади Гриммо, когда кто-нибудь случайно будил портрет бывшей хозяйки дома. Про́клятое наследие Вальбурги Блэк. Ко всему этому — жалящей беспомощности, сосущему страху, злости-боли-раскаянию, — прибавился звук шагов совсем рядом. Гарри отдался захлестывающей панике с головой и, не думая ни о чем, кроме "лишь бы все это прекратилось", с отчаянным всплеском решимости запустил зеркалом в стену. Стекло разбилось фонтаном блестящих осколков. Часть зеркальной пыли осыпалась на пол, некоторые куски застряли в зарослях паутины, как маленькие звезды в клочьях серых облаков. Лицо Сириуса исчезло, его голос — тоже. Но в голове Гарри все еще стоял протяжный собачий скулеж. Он обернулся. На пересечении его ответвления коридора и главного прохода стояли два человека, которых Гарри хотел сейчас видеть меньше всего на свете: Драко Малфой и повисшая у него на руке Пэнси Паркинсон. Оба смотрели на него с непонятным выражением, и Гарри не сомневался, что к вечеру об этой сцене будет знать весь Слизерин. Отлично, — подумал он не без горечи. Может, хоть это зачтется отступничеством от семейных идеалов. Правильный слизеринец Гарри Поттер отрекается от своего помешавшегося гриффиндорского крестного. Его затошнило. — Чего уставились? — спросил Гарри, вздернув подбородок. — У золотого мальчика не нашлось дел поинтереснее? — Стало любопытно, кто орет на пол-подземелий, — Драко скривил губы, но его голосу не хватало яда. Гарри только сейчас заметил, что тот почти такой же бледный, как он сам. А этот разве не должен радоваться счастливому семейному воссоединению? — Это был твой крестный? — Это было не твое собачье дело. А ведь если подумать — как же вовремя попался Драко. Еще немного, и Гарри бы утонул в ненависти к себе, но к счастью, тут же нашлась кандидатура получше. — Вижу, ты уже в курсе последних новостей, — резюмировал Драко невозмутимо, словно обращать внимание на грубость какого-то разбуянившегося полукровки даже не стоило его времени. — Страшно стало, Поттер? "Я его ненавижу", — подумал Гарри с наслаждением. "Как же я его ненавижу". — Мне нечего бояться, — Гарри откинул голову назад. — Одним донимающим меня Блэком больше, одним меньше — велика беда. Паркинсон вытаращила глаза так, будто он сказал что-то сумасшедшее. Может, и правда сказал? "Я не Блэк", — устало напомнил себе Гарри. Вряд ли ему передастся фамильное безумие. Хотя теперь он уже ни в чем не был уверен. — Тебя послушать, так ты не особо и расстроился, — сказал Драко со странным выражением, но Гарри даже не пытался прочесть, что пряталось в глубине темно-серых глаз. Плевать. — Тебя послушать, так и ты не особо обрадовался, — парировал он. — Куда делись твои хваленые семейные ценности, Малфой? Неужели не рад пополнению? Драко открыл рот, но с его губ не слетело ни слова. На один короткий миг он тоже вспомнил — это Гарри в его глазах увидел. Призрак прошлого, четыре года — целую вечность — назад. Двое мальчишек в слизеринских мантиях посреди пустующей в такую рань общей гостиной. Один — с растрепанными темными волосами, с чернильными пятнами на носу и правой руке и криво повязанным галстуком. Другой — одетый с иголочки, прилизанный и самоуверенный, но с притаившимся за уверенностью отчаянием — думающий, что все закончится здесь и сейчас. "Знаешь, как зовут мою тетю? Беллатриса Лестрейндж. Она сестра моей матери, Нарциссы Блэк. Та, что сделала это с твоими родителями." "Я не с твоей тетей дружить собрался, Драко." С самого начала Драко был прав. Гарри остался в дураках. Все должно было закончиться там и тогда. — Передавай привет тетушке, — бросил Гарри и, протиснувшись мимо Паркинсон, размашистым шагом отправился в Большой Зал.