This is the beginning

      Умирать чаще всего было не столько больно, сколько страшно. Каждый раз в последнюю секунду возникала мысль «а вдруг это ошибка, и это последняя смерть?» Однако копье в груди оказало очень отрезвляющий эффект, лезвие задело что-то внутри ну очень болезненное, и даже придя в себя у Костра, Избранный несколько мгновений кашлял от уже фантомной боли. Это только начало. Немертвый с трудом судорожно вдыхает. Только начало.       Когда в его камеру сквозь дыру во внезапно рухнувшем потолке упало тело с заветным ключом на поясе, Немертвый даже не шевельнулся. Только перевел взгляд на заглянувшего в дыру рыцаря.       Он не хотел бежать. Он не жаждал свободы. Он не ждал смерти и не мечтал о том, чтобы безумие Полого пришло быстрее. Он просто существовал. Ему было всё равно. Что, как, когда — на фоне однотипной вечности, что была предначертана всякому, кто оказался в застенках Прибежища, не волновало ничего.       Рыцарь что-то сказал сверху, но Немертвый почти ничего не разобрал — да и не старался, в общем-то. Исчезнув, рыцарь оставил его наедине с мертвым телом и ключом. И неожиданно оказалось, что в душе того, кто давно забыл свое имя, не все умерло и иссохлось под гнетом проклятия.       Любопытство.       Оно маленьким червячком шевельнулось в пустой душе, неожиданно потревожив, казалось, каменный пласт равнодушия. Иссохшая рука сама вдруг потянулась вперед, пальцы с трудом сжали холодный металл ключа. Немертвый еще помнил, что когда-то его тело было телом воина, мастера любого оружия, ловкого и сильного. Сейчас же под почерневшей кожей суставы отозвались на движение таким хрустом и болью, что Немертвый неожиданно остро осознал, как близок он был к краю. Еще не Полый, но очень близко. Сердце отозвалось на движение быстрыми толчками, голова закружилась, и, покачнувшись, Немертвый вцепился в решетку открытой двери на пороге своей камеры. В висках отдавался барабанной дробью перестук сердца, напоминая, что «немертвый» это почти «живой». От этого почему-то стало еще больнее.       Спустя какое-то время он в полубредовом состоянии набрел на рыцаря, скинувшего ключ, — тот едва дышал.       — А, это ты… Ты ведь не из Полых, да? Слава богу… Боюсь, что мне конец…скоро я умру, а потом лишусь разума… Немертвый молча смотрел на маленькую, необычной формы флягу в руке Оскара. Она светилась мягким золотом, концентрированным солнечным светом. Руки дрожали, золото манило и притягивало.       — Я так устал, — неожиданно прошептал Оскар. — Возьми, я больше не могу нести эту ношу. Я упал и больше не встану. Немертвый решительно стянул с него шлем, запрокинул ему голову и твердо влил весь Эстус в Оскара из Асторы, не давая пропасть ни одной капле живительного зелья. На фоне серебра доспехов рыцаря черная проклятая кожа Немертвого казалась грязью, но правильность действий только сделала движения слабых рук увереннее.       — Зачем ты это делаешь, Немертвый? — едва слышно шептал Оскар, пока бывший узник уносил еще не оклемавшегося от перелома спины рыцаря в более безопасное место. Уносил медленно, с трудом делая шаг за шагом, но уносил. Я верю, что ты упал, для того, чтобы встать рядом со мной. Держись.       Вспомнив друга, Избранный медленно встает с холодного пола. Оскар сдавался, не зная, за что сражаться, и Немертвый случайно ему дал эту причину. Поэтому сейчас, сделав еще один вдох и убедившись, что легкие и вправду целы, Немертвый перехватывает рукоять клинка на привычный манер, и делает шаг от Костра.       Солер из Асторы явно пытался постоянно улыбаться через забрало своего шлема. Он глуповато шутил, с радостью подарил Немертвому мелок для призыва, пригласил в ковенант, пытаясь восславлять Солнце. Он показался Немертвому немного суетливым, по-своему наивным и бесконечно одиноким.       И Немертвый решительно, без всякого сомнения, уничтожает Личинку Света практически на глазах рыцаря Солнца, не давая ему к ней даже прикоснуться.       — Мое солнце… Мое драгоценное солнце… — шептал Солер. Немертвый знал, что по лицу рыцаря под металлом шлема текут слезы. Однако рыцарь не оттолкнул руку Избранного, когда тот развернул друга за плечо лицом к себе, заставляя поднять голову и не давая согнуть спину. Заставляя дышать. Я верю, что темнота напоминает нам о свете. Держись. Солер дышит со всхлипами и присвистом, но он дышит. Сжимает ладонь поверх руки Немертвого.       Избранный идет в сторону массивных ворот, не сбавляя шаг, решительно, уверенно. На ходу проверяет, полон ли запас Эстуса и легко ли выходят из ножен кинжалы. Знак Солнца огнем горит на щите на его спине.       Сигмайер из Катарины кажется добродушным флегматиком, этакий весельчак, способный вздремнуть в любой ситуации. В очередной раз раз спасая любителя поразмышлять и вляпаться в любую проблему, Немертвый, принимая очередной поток благодарностей, молча щурится.       Он уже видел дочь Сигмайера — Сиглинду — и он знает, что веселый рыцарь ищет не приключений. Он ищет смерти. И именно поэтому Избранный уверенно бросается на помощь в самоубийственной атаке Сигмайера сразу на несколько Едоков Хаоса.       — Прости меня, тебе снова пришлось меня спасать, — привычно начинает Сигмайер. Немертвый прерывает его, делая шаг к рыцарю из Катарины.       Они оба потрепаны как никогда — никто не готовился к стычке сразу с несколькими тварями. Эстуса у Сигмайера не было — Немертвый знает это точно, и он протягивает ему фляжку, в которой ровно половина. Она последняя на двоих, и Сигмайер тоже это знает. По половинке маленькой фляги — это ровно столько, чтобы хватило с трудом доковылять до ближайшего Костра. Но только вдвоем, поддерживая друг друга, по одному в таком состоянии не добраться, как ни старайся. Сигмайер понимает это. Он отдает Избранному пустой флакон, оглядывается на грязные тела монстров.       — Моя дочь рисковала здоровьем и жизнью, только чтобы найти меня… Чтобы передать последние слова своей матери… И теперь бедная девочка даже не мертвец! Ох, небо, я никогда не просил ее об этом… — он вздыхает, смотрит на Немертвого, протягивает ему пестрое кольцо, тут же снятое с руки. — А теперь я и твой должник по жизни. Возьми это в знак моей признательности… Немертвый качает головой, улыбается в тени капюшона. Он знает от Сиглинды, что это посмертный дар их семьи, и не принимает его. Он берет протянутую руку рыцаря и своей ладонью смыкает его пальцы вокруг кольца. Я верю, что быть «не в порядке» нормально. Твои шрамы прекрасны. Держись.       Немертвый толкает двери, и створки уже знакомо поддаются со скрипом. На руке у Избранного блестит кольцо с небольшим древним камнем алого цвета — другой, более искренний подарок Сигмайера.       — Сестричка моя, это ты? — шепчет Прекрасная Госпожа, протягивая тонкие, белые руки. Она слепа и беспомощна, несмотря на ужасающий вид. Верхняя, человеческая, часть ее тела словно половинка фарфоровой статуэтки, кажется, коснись кожи — и хрупнет под пальцами, пойдет трещинами, рассыплется осколками. Когда за спиной раздался тихий звон металла, Немертвый повернулся медленно и осторожно, зная, кто за ним пришел.       Кирк, Шипастый Рыцарь, готов атаковать по малейшему движению, он напряжен, словно тетива лука. Он был готов драться за свою Госпожу до последней капли крови. Но он точно не был готов к тому, что Избранный прямо шагнет навстречу, протягивая на первый взгляд пустой кулак. Кирк шарахнулся в первую секунду, не понимая движения. А Немертвый медленно открыл ладонь, и белый блеск резанул глаза.       — Почему? — едва слышно спросил Кирк, не отводя взгляда от горсти Человечности. Она сияла холодным светом, магнитом притягивала глаза, при этом причиняя боль.       — Почему? — чуть громче повторяет Кирк. — На всех Человечности не хватит. Так почему? Немертвому хочется сказать, но он молчит, качает головой. Делает шаг назад, бережно берет тонкую руку Госпожи, вкладывает в ее ладонь малую толику богатства, предложенную Кирку — все сразу нельзя.       — Спасибо, сестренка… — с облегчением вздыхает Хранительница. — Мне больше не больно… Избранный неслышно разворачивается обратно к Шипастому Рыцарю, осторожно взяв того за руку (шипы были даже на перчатках, так что осторожность не была лишней), вкладывает ему в ладонь светящиеся крошечные флаконы. Неслыханное богатство, несравнимое ни с какими деньгами. Потому что раньше я был там, где ты сейчас. И я чувствовал боль от потери самого себя. И я умирал столько раз, но я ещё жив. Держись. Пока Немертвый уходил, Кирк так и стоял с открытой ладонью, не в силах сдвинуться или отвести взгляд.       Тяжёлые двери поддались, распахнулись широко, до стен. Впереди у Избранного выбор, который он сделал давно и без сомнений.       — Почему ты делаешь это, Немертвый? — шепчут Души Великих в его руке.       — Зачем ты делаешь это, Избранный? — с интересом и недовольством спрашивает Каас.       — Почему? — вопрошает все на его пути. Немертвый вздыхает, подняв голову, покрепче перехватывает меч.       — Держись, — шепчет за плечом Оскар.       — Держись, — Солер призрачной рукой касается плеча Избранного, и он почти чувствует это.       — Держись, друг мой, — хлопает с другой стороны Сигмайер.       — Держись… — шепчут сотни незримых теней.       — Это не конец для меня, — отвечает Избранный Немертвый одновременно всем и сразу. — Это начало.       И без раздумий отдает свою душу Огню.