Late Bloomer

Пэйринг: Ремус/Сириус, упоминание Сириус/Джеймс и Ремус/Джеймс Рейтинг: R ________________________________________ 15. — Да говорю вам — она их магией увеличила, — заявил Питер, едва не прижимаясь носом к окошку купе. — Ни фига подобного, — возразил Сириус. — Бродяга прав, — сказал Джеймс. — Я пару раз сидел рядом с ней на чарах. В чарах она полный ноль. — Скажи уж — сидел рядом и пытался за сиськи её пошарить, — заметил Блэк. — Тогда нет, а вот сейчас… — Джеймс поиграл бровями. — Они увеличены, — высказался Люпин. Джеймс и Сириус переглянулись и с сомнением уставились на Ремуса. — Вы посмотрите, они ведь даже не вздрагивают, когда поезд делает остановку. Совершенно. И Джеймс прав — в Чарах она полный ноль, я занимался с ней в прошлом году. — Да ты просто кладезь знаний, Лунатик. — Джеймс положил руку ему на плечо, а потом отвернулся, натягивая мантию и собираясь выйти из купе. — Хочу выяснить. Идём, Бродяга, отвлечёшь её подруг. — Я что — у тебя на подтанцовках, что ли? Хвост, иди с ним ты. Её подружка, та, что справа, не будет ломаться и позволит залезть себе в трусики. — Довесок. Звучит заманчиво, — сухо заметил Питер. — Не унывай, старик, она вовсе не довесок. Может, довесок к довеску, — засмеялся Блэк, выталкивая Петтигрю из купе. Ремус последовал было за ними, но Сириус закрыл дверь и обернулся к нему. На губах приближающегося Блэка Люпин увидел улыбку. — Мне кажется, нужно поговорить с глазу на глаз, пока мы не вернулись в школу. — Тянуть с разговором до поезда — отличная мысль. Лучшего времени и придумать нельзя, — заметил Ремус. Сириус улыбнулся как всегда, когда тот его особенно забавлял. Он подошёл ближе и толкнул друга к сиденью. Люпину оставалось только шагнуть назад и сесть. Сириус оседлал колени Ремуса, не давая тому подняться. Глядя Люпину в глаза, он медленно склонился к нему, а потом легко поцеловал его в ухо. — Лунатик, — негромко произнёс Блэк, — понятия не имею, что же с тобой делать. — И поцеловал Ремуса в другое ухо. — Понятия не имею, о чём ты, — ответил тот, чувствуя, что твердеющий член начинает причинять неудобство. — Ты, кажется, превращаешься в ту ещё шлюху. — Мягкие губы Сириуса касались щеки Люпина. — Сегодня утром я и Сохатый были в душевой… — И что? — У меня так стоял. Я прижался к его заднице членом, головка скользила между ягодицами. Я сказал, что, если Джеймс позволит мне потереться об него и кончить, я ему отсосу. И знаешь, Лунатик, что он мне ответил? — Сириус провёл кончиком носом по носу Ремуса, а затем легко поцеловал того в губы. — Нет, — Люпин нервно сглотнул. — Он сказал, что тогда ему не мешало бы сначала помыться, ведь ты уже отсосал ему ночью, пока я спал. — Да? — выдавил Ремус, хотя с трудом мог подобрать слова — твердый член Блэка упирался ему прямо в живот. Вместо ответа Сириус очень медленно лизнул губы Люпина влажным языком. — Не думаю, будто я стал шлюхой после одного минета другу, — осмелился возразить Ремус. — Нет. Но из-за того, что ты не отсосал мне, хотя я был тут же, для меня ты шлюха, — тихо возразил Блэк низким, чувственным, возбуждающим голосом. — Я знаю, ты ненасытная потаскушка. Сначала мой член, теперь ещё и Джеймса, но не сомневаюсь — тебе этого мало. И знаешь что, Лунатик? Ремус не мог вымолвить ни слова: Сириус стал тереться об него бёдрами. Лизнул шею Люпина и ответил на собственный вопрос: — Я ревную. Меня огорчает, что ты хочешь ещё кого-то, а не меня. Я хочу, чтобы ты хотел только меня. — Сириус провёл ладонью по спине Люпина и коснулся его затылка, а потом притянул Ремуса ближе, их губы вновь соприкоснулись. Блэк отодвинулся. — Ты собирался отсосать Джеймсу, а меня называешь шлюхой? — От такого упрёка кровь бросилась Люпину в голову. — Мы сейчас не о твоих проблемах говорим, а о моих, понятно? — Ещё бы, — с горечью отозвался Ремус. — Не сердись, Лунатик, — прошептал Блэк, касаясь губами лица Люпина. — У тебя великолепный член, просто обалденный. Такой длиииинный и толстый. Настолько длинные не бывают обычно такими толстыми, а у тебя да. А головка розовая — такой цвет бывает, когда надкусишь клубнику, между красной поверхностью и белой сердцевиной. Так красиво. И ствол такой шелковистый. Хочу медленно облизать его весь. Взять в рот, дюйм за дюймом, прикоснуться кончиком языка, чтобы знать твой член так же, как моя ладонь знает мой собственный. А потом я хочу, чтобы ты трахнул меня в рот, а я буду обхватывать твой член губами. У меня просто челюсти сводит, когда я представляю, что он у меня во рту. Сириус застонал и снова прижался к Люпину. — Твою мать, у меня так стоит — если ты хоть слово скажешь, я кончу. Я, блядь, кончу прямо здесь. А потом я заставлю кончить тебя, и всё проглочу. Всё до последней капли. Снова стон, а потом Блэк опять коснулся губами губ Ремуса, и тот придержал его за шею, чтобы Сириус не отодвинулся. Поцелуй был полон нежности: медленное, лёгкое прикосновение мягких губ. Ремус осторожно коснулся языком нижней губы Блэка, и тот втянул в рот его язык. Они всё сильнее прижимались друг к другу, языки их переплетались, а возбуждённые члены обоих тёрлись о ширинки, требуя большего. Очень медленно Сириус и Ремус отодвинулись друг от друга, продолжая целоваться. Ни тому, ни другому не хотелось останавливаться. — Кареты уедут, — промолвил Люпин, когда Сириус прижался лбом к его лбу. — Да и чёрт с ними. — Блэк потянулся поцеловать его снова. — Мне совсем не улыбается объяснять, почему мы снова оказались в Лондоне. Давай выйдем из вагона и отправимся в замок пешком. А по дороге отыщем какое-нибудь укромное местечко, идёт? Сириус нехотя согласился. Они сошли с платформы, надеясь, что все кареты уже уехали. Завернули за угол и наткнулись на Джеймса и Питера, которые поджидали их возле последнего экипажа. — Убью обоих на фиг, — проворчал Блэк. — Нет, — ухмыльнулся Ремус. — Мы постараемся, чтобы Джеймс узнал, каково это — когда ноют яйца.