***
– Придётся спускаться, – сказала Нат, устремив свой взгляд в эту бесконечную пропасть, что находилась перед ними. Она осмотрелась в поисках какого-либо камня или предмета, за который можно было зацепить крепление. – Его не получить так просто, – рядом раздался голос проводника. – Нужна жертва. – Жертва? – Душу за душу. Того, кто вам дорог больше всего на свете. Клинт и Наташа переглянулись, поняв, о чём каждый из них думает. … –Осталось решить, кто из нас двоих. - Выходит, что так. - Подозреваю, у нас разные кандидатуры, Наташа.***
– Передай моим, что я их люблю, – шепчет Клинт и толкает Наташу как можно дальше от края, разворачивается и уверенной походкой идёт к нему сам. – Вот сам и передашь, – слышит он ответ Романофф и получает удар от рыжей. Бартон не хочет причинять ей боль, но иначе она сама прыгнет в эту бездну, пожертвовав всем ради всех. И снова дежавю. Он отражает все удары подруги, как будто знает, куда она ударит. И дело даже не в боевой подготовке стрелка или в плохой форме русской. Клинт всё яснее понимает тот факт, что всё то, что с ним сейчас происходит, было. Было на самом деле. Он прикрывает глаза, моргая, но такое ощущение, что веки опустились на минуту. Словно время застыло. Перед ним, словно видения, мелькают фрагменты его … воспоминаний? «– Отпусти меня» «– Нет, пожалуйста!» «– Всё хорошо» Клинт пропускает удар, отвлекаясь на эту вспышку, падает на землю и видит, как Наташа прыгает в бездну. Он не знает, как, но успевает схватить Романофф за руку. Понимает, что не удержит: её рука вот-вот выскользнет. Понимает, но не хочет этого принять. А она смотрит в его глаза. Такая спокойная и умиротворённая. Её взгляд говорит «с п а с и б о». И снова этот диалог, прокрученный буквально мгновенье назад. «всё хорошо» Это последнее, что он слышит из уст своей подруги. Наташа отталкивается от скалы, высвобождая свою руку из крепких тисков, которыми Клинт пытался удержать жизнь Романофф. Бартон видит её тело, которое падает мучительно долго. А потом стук. Глухой стук, показавшийся слишком звонким в этой пронзительной тишине. Стрелок слышит лишь свой нечеловеческий крик, который срывается от бессилия. Руки дрожат, он едва не падает сам. Вдруг взгляд застилает вспышка света. Он знал, что так будет. Знал всё, потому что это всё уже происходило. Потому что это всё… Сон. Клинт открывает глаза. Он заснул на веранде, у себя дома. Со второго этажа раздаются голоса его жены и старших детей и топот маленьких ножек Натаниэля. Это был всего лишь сон. Нет. Не «всего лишь». Это кошмар, который Бартон видит каждую ночь с тех самых пор, как он услышал её последнее «всё хорошо», как рука Наташи выскользнула из его руки. Одинокая не прошенная слеза покатилась по щеке Клинта. Он встал со скамейки, вышел на лужайку и устремил свой взгляд в хмурящееся летнее небо, предвещавшее скорую непогоду. Вот-вот разразится сильный дождь. Как и в его душе. Сколько времени лучник копил в себе все те эмоции, которые переполняли его с момента возвращения с Вормира. Он старался никому этого не показывать: ни друзьям, ни семье, чтобы лишний раз не напоминать им. Но всему есть предел. Бартон чувствовал свою вину в смерти Нат, ведь это он не удержал её. Не сберёг. Глубоко погрузившись в свои мысли, он даже не заметил, как к нему подошёл сын. Натаниэль. Иногда ему казалось, что мальчик так похож на свою названную тётю: та же улыбка, тот же смех, та же складка между бровей, когда он чем-то недоволен. Он часто спрашивал папу, когда тётя Нат придёт к ним в гости. «– Она сейчас очень занята, малыш, – с улыбкой говорит Лора, стараясь как можно глубже спрятать печаль в своих глазах, в голосе, ведь маленькие дети всё чувствуют.» «– Тётя Нат снова спасает мир? – Натаниэль заворожённо смотрит на маму, чтобы услышать повторяющееся из раза в раз «да, конечно», чтобы ответить, как всегда «она храбрая и сильная, она всех спасёт» и, удовлетворив своё любопытство, снова побежит к брату с сестрой играть в шпионов». – Папа, ты что, плачешь? – малыш взял Клинта за руку и посмотрел своими умными глазами на отца. Тот в ответ улыбнулся и покачал головой. – Нет, я не плачу, сынок. Это всего лишь капелька. Смотри, – он указал ему на небо. – Видишь, небо хмурится. Скоро начнётся дождик, а значит, пора домой. Мама будет очень ругаться, если ты промокнешь. Беги скорее! Натаниэль улыбнулся своей лучезарной улыбкой, так, как может улыбаться только он (теперь только он), и побежал в дом, где на крыльце его уже ждала Лора. Взмахом руки она позвала мужа и, получив в ответ «я скоро буду», скрылась за дверью. Буквально через минуту начался дождь. А Клинт всё не уходил. «– Тебе здесь не место». – Как и тебе. «– Возвращайся домой, промокнешь. Лора будет ругаться, сам сказал». Лучник обернулся. За его спиной стояла Наташа. Как тогда, в Японии: проливной дождь, она под зонтом, рыжие волосы заплетены в косичку. Взгляд тот же, что в их последнюю встречу, в тот последний миг – добрый, успокаивающий. «– Почему ты не скажешь им?» – Не скажу чего? «– Не ври, Клинт. Не себе, не другим. Тебе нужна помощь, поддержка. Почему ты отказываешься?» – Потому что не достоин, Нат. Как ты этого не поймёшь? Она подошла ближе. Так близко, что между ними почти не оставалось места. Так близко, что Бартону стало трудно дышать из-за её присутствия. И он не выдержал. Не выдержал её взгляда, который она устремила в серые глаза Клинта, прикосновения к его щеке. Он прекрасно понимал, что её здесь нет, что это всего лишь плод его больного воображения, его сердца и души, которые так жаждали обратного. Бартон сделал шаг назад. – Я виноват перед тобой, – сухо произнёс мужчина и отвернулся не в силах больше видеть подругу (точнее – лишь фантом). «– Ты слишком много на себя берёшь, Клинт Бартон». – Неужели? «– Поверь мне, ты ни перед кем не виноват. То, что случилось там, на Вормире, мой и только мой выбор. Больше ничей. Я приняла это решение не для того, чтобы ты корил себя во всех грехах, которых не совершал». Бартон шумно вздохнул. На выдохе он задрожал. Слезы, которые так долго им сдерживались, буквально душили его сейчас, не давая нормально вздохнуть. Если бы не рядом стоящее дерево, Клинт бы упал. Его тело сильно лихорадило. Шум дождя перекрывал его рыдания, за что он был благодарен ему. Лишь она всё видела и слышала. Опухшими от слёз глазами он взглянул на Наташу. – Мне тебя так не хватает, если бы ты знала. Нам всем тебя не хватает. Знаешь, Натаниэль очень часто спрашивает, где ты? Как ты? Когда придёшь к нам в гости? А я не знаю, что ещё сказать ему. Он ждёт тебя, но не знает, что больше никогда не увидит. Нат, я… «– Скажи ему правду. Всем скажи, в первую очередь – самому себе. Хватит бегать, Клинт!» – Я не смогу без тебя. НЕ СМОГУ! «– Так нужно. Если любишь – отпусти, прошу» Нет, нет, НЕТ. Так тяжело ему не было никогда. «так нужно» Клинт собирается с силами, набирает в лёгкие остатки воздуха. – Тебя больше нет, Наташа. Тебя больше нет. Ты умерла полгода назад! УМЕРЛА! Ноги подкосились, и Бартон падает на промокшую от дождя землю. Падает не от бессилия, нет. От вдруг обретённой легкости. Он оборачивается, но никого рядом с собой не видит. Смех. Такой лёгкий и такой искренний смех без единой толики горечи, тоски. Ему стало так хорошо. Клинт смотрит на небо. Дождь прекратился, и кое-где начали проглядывать солнечные лучи. Словно отголосок прошлого слышит он слова Наташи: «спасибо». Буря прекратилась. Теперь он спокоен.