Love is...

— Кристина, ваш обед готов. Пришлось оторваться от вышивки. Она подняла голову и увидела черную фигуру, выходящую из столовой. Маски на нем не было, и ей снова не удалось подавить страх — она вздрогнула. Тут же отругав себя за это, Кристина опустила глаза, чтобы ненароком не вскрикнуть, или не сделать чего похуже. Девушка поднялась с кресла, в котором сидела, плотнее кутаясь в шаль. Под землей было ужасно холодно. Она не знала, было ли здесь так всегда или это как-то зависело от погоды наверху, но сейчас холод был нестерпимым. От него нельзя было спрятаться нигде: ни камин, ни теплые одеяла, ни горячая ванна не отгоняли холод на достаточное для согревания время. А может, это житель этой странной квартиры принес сюда этот могильный холод?.. С сожалением взглянув на почти теплое, покинутое только что место, девушка развернулась в сторону подземной столовой, когда встретилась взглядом с ним. На корню подавляя в себе рвотные позывы, девушка опустила глаза и прошла мимо него. Пока она обедала, к ней в голову закралась мысль о том, что, может, зря она сожгла его маску. Конечно, она знала, что у него есть еще, но этим действием она как будто дала понять, что это ему не нужно, что ей это не важно. Нужно. Важно. Да, если бы она не сожгла маску, то ей не приходилось бы шугаться каждый раз видя монстра... А может, не стоило вообще снимать с него маску тогда, во время пения? Что было бы сейчас, если бы она поумерила свое любопытство и подчинилась ему? С этим вопросом Кристина впала в ступор. Она просто сидела и смотрела в одну точку: вроде бы и думала, а вроде голова была абсолютно пуста. Очнулась от этого забытия девушка лишь тогда, когда поняла, что уже почти десять минут кряду скребет столовыми приборами пустую тарелку. Она покачала головой, стряхнув с себя наваждение и начала убирать за собой. Нет, решила она. Все-таки то, что она сняла маску, — хорошо. Ему ведь удавалось помутить ее разум до того, а что, если бы она, и правда, как он и рассчитывал, привязалась к нему — таинственному знакомцу или — не приведи Господь — влюбилась бы в него! Тогда никогда она не смогла бы покинуть его, и когда он бы открыл ей свое лицо, она бы не оставила его. Она вздрогнула от этой мысли. О, это было бы ужасно! Он так же вызывал бы у нее отвращение и жалость, она все так же боялась бы его. Но оставалась бы рядом. О, как же, должно быть, это сложно — любить и бояться одновременно! Как же хорошо, что она сняла тогда маску, как же хорошо, что увидела монстра, что прятался за именем ангела! Как же хорошо, что он никогда не вызовет в ней ничего, кроме ужаса, презрения и щемящей жалости... Она вышла в гостиную. Он уже сидел там на одном из двух кресел у камина. Без маски, как и следовало ожидать. Она почти приучила себя не вздрагивать, видя ужас, который был вместо лица у этого существа. Когда она выйдет отсюда — а она непременно выйдет! — она убежит. Или не убежит. Не убежит, просто никогда не вернется сюда, никогда не ответит на молитвы ангела из ада — НИКОГДА! Никогда не позволит ему завладеть ее разумом. Пусть, пусть она будет просто хористкой. Не нужна ей слава, не нужно место примадонны. Может, и споет разок сольную партию, если перепадет. А нет, так и не надо. Ничего не надо. Только не от него. Она будет довольствоваться тем, что есть. Но это будет только через полторы недели. А пока... Пока она сядет напротив него и будет улыбаться, глядя в горящие адским огнем глаза на отмеченном самим Дьяволом лице. Терпеть осталось совсем немного.