Ночь в музее

Будни студентов, сосланных на практику в Национальный музей Кореи, по большей части были однообразны, скучны и заключались в обработке экспонатов, их учёте и помощи в перестановках. В редких случаях студентам действительно подворачивалась работка по профилю: когда вернувшиеся с экспедиций археологи заваливали лабораторию кучей нового материала и просили ребят помочь. Кристофер Бан - один из немногих студентов, кто с охотой помогал и засиживался порой до ночи, соскребая чьи-то останки от налипшего песка. В связи с переездом родителей Крису пришлось бросить университет в Австралии и перевестись в новый - в Корее; его корейский немного не дотягивал до того уровня, когда можно было свободно болтать с одногруппниками, поэтому по большей части он тянулся к тем, кто мог сносно изъясняться на английском языке. Из всех студентов в группе именно Ким Сынмину не повезло (или наоборот очень повезло) знать английский на том уровне, на котором без труда можно было понимать его болтовню, и когда Крис это понял, то не отлипал от Сынмина ни на шаг и уболтал руководителя группы - профессора Пак Джинёна, - записать их в пару на совместную работу. В отместку возмущённый таким коварством Сынмин называл Криса его корейским именем - Чан, и был единственным, кто так делал, ибо даже преподаватели предпочитали звать Криса Крисом. Впрочем, тот был готов терпеть многое, лишь бы рядом всегда были уши, в которые можно было изливать свой монолог. Всё же сколько бы Сынмин не возмущался, в глубине души он был согласен с тем, что работа в паре с Кристофером Баном имела свои огромные плюсы. Благодаря австралийскому образованию, которое на шаг опережало корейское, Крис ориентировался во многих вещах лучше других, у него было больше практических навыков, да и в принципе он был второй в группе по успеваемости! Первый был, конечно же, Сынмин. Так что терпеть нескончаемый поток слов и порой странные выходки, что вытворял этот незадавшийся австралиец, было не очень уж и большой платой за уверенность в совместных проектах. Они частенько оставались вдвоем до поздней ночи, в который раз просеивая песок через ситечко, как бывалые золотоискатели во времена Золотой лихорадки, в поисках микроскопически важных вещей. Но в последнее время Сынмин стал уходить раньше, прикрываясь какими-то “срочными делами”: Крис подозревал работу “на стороне”, а профессор Пак, иногда задерживающийся в лаборатории вместе со студентами, услужливо подкинул идею о “свиданиях с девушкой”. И без того рассыпающаяся хрупкая кость какого-то древнего человека чуть не превратилась в прах в руках ошеломленного Криса. Сынмин и свидания? С девушками?! Ага, смешно, профессор Пак. Но на ус себе всё равно намотал и при удобном (скорее неудобном) случае всегда интересовался “как её зовут” у Сынмина, за что получал в ответ крайне недоумённый взгляд. Крис показывал большой палец, подмигивал, мол, да я в курсе, молодец, так держать, и улыбался так, что ему в рот хотелось вставить кисточку, которой недавно прошлись по косточкам древнего трупа. Музей готовился к открытию экспозиции, связанной с древними артефактами, и Крис считал своим долгом перед уходом домой проверять уже подготовленные экспонаты. В одну из таких ночей, когда совместно с одним из сотрудников музея он проверял состав воздуха под стеклянным куполом, куда поместили найденный не так давно у острова Чеджу артефакт в виде большой, длиной с полторы ладони ракушки с пока ещё не расшифрованными символами, Крису в какой-то момент показалось, что между дальними колоннами мелькнуло что-то рыжее. Что-то рыжее, похожее на хвост. Бан моргнул и видение быстро исчезло, а сотрудник музея, которому он рассказал об увиденном, только громко рассмеялся и сказал, что они здесь даже кошек не держат. - Вам бы отдохнуть, раз уже мерещится всякое, - сочувственно предложил тогда он. Крис кивнул, соглашаясь, но всё же уболтал его сделать ещё один - контрольный - круг, чтобы уж точно убедиться, что в зале никого нет. Так оно и было. *** - Сынмин! Пожалуйста! Мне просто необходима твоя помощь! Спустя неделю после видения Крис, сложив ладони в жесте мольбы, буквально стоит на коленях перед непреклонным напарником, и очень напоминает маленького капризного ребёнка, просящего мать купить “вон ту конфетку, сок и пару жвачек”. Крису же сейчас абсолютно наплевать на жвачку и сок (от конфет он всё же не отказался бы), его причина более веская, более взрослая, более серьёзная. - Сынмин, давай выследим кицуне! Ну, что тебе стоит мне помочь?! Крис готов пробить лбом бетонный пол - в таком отчаянии он находится, а его лучший друг (по мнению самого же Криса) отказывается воспринимать его просьбу серьёзно! Нет, ну когда ещё представится подобный случай, а?! - Психики мне это стоит! А ещё нервов и терпения, которое - напоминаю - и так не безграничное! - шипит в ответ Сынмин, отходя на достаточное расстояние, чтобы не заразиться безумством, которое - он уверен - передаётся по воздуху. Вроде бы ничего не предвещало беды, их практика подходила к концу, но неделю назад в Криса словно вселился какой-то злой дух (кицуне, ха-ха): он замучил охрану музея запросами на предоставления материалов видеонаблюдения, развешал в своем рабочем уголке какие-то мутные засвеченные фотографии, уверяя всех, что это какой-то мистический персонаж, ночами дежурил в отделе древних артефактов и тоннами изучал корейскую, японскую и до кучи китайскую мифологию. Сынмину же оставалось только мило улыбаться на вопросы взволнованных одногруппников “А что с Крисом?” и отвечать, что тот просто надышался пыли с останков и сошел с ума. С кем не бывает? А теперь этот болван заявляет такое, и Сынмин на всю тысячу с хвостиком процентов уверен, что он действительно сошёл с ума. И ладно бы сходил с ума один и тихо, так нет, он делает это громко и тянет в эту могилу Сынмина. А между прочим, скоро экзамены, и им нужна трезвая голова! - Тебе просто нужно посидеть со мной в засаде одну ночь! И ты сам увидишь! Ну... - Крис поднимается с колен и опускает голову, пользуясь последним козырем - профессионально вызывать жалость, - или, наоборот, ты меня убедишь в том, что это всё туфта, я перестану сходить с ума и буду сидеть тихо и мирно в своём уголке до конца практики. Предложение звучит настолько заманчиво, что Сынмин даже перестает собирать вещи в свою сумку и задумывается. Крис уже было ликует и смакует победу, как Сынмин решительно мотает головой, застёгивает молнию и перекидывает сумку через плечо. - Нет, не канает. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в то, что ты будешь тих, как мышка, нем, как рыбка, и прозрачен, как воздух. И вообще, мне некогда. Я опаздываю на йогу. - Что? Ты записался на йогу? - с неприкрытым сомнением оглядывая фигуру Сынмина, восклицает Крис, на мгновение забывая о просьбе. - Да! Говорят, что она помогает обрести гармонию здоровья и духа. А с тех, как мы стали работать вместе, мне это просто дико необходимо! - Сынмин, пожалуйста! Всего одну ночь! Ты не пожалеешь, уверяю. - О даа, Сынмини, ты не пожалеешь, - щелчок двери и насмешливый голос, раздавшийся в лаборатории, отвлекает обоих. - Не зря же за ним ухлёстывает половина вашего курса. Профессор Пак Джинён, змеёй проскользнувший в лабораторию, застаёт студентов врасплох.. - Профессор Пак, это не то, о чём вы подумали! - вспыхивает Сынмин, яростнее впиваясь пальцами в сумку. - Да неважно, о чём я подумал, просто помоги своему напарнику решить проблему! К слову, что за проблема? - Профессор Пак, я видел в нашем музее что-то странное, когда оставался здесь по ночам! Вы не думайте, я не сошёл с ума и не был под наркотой, и то, что я видел, было реально! И.. - Он утверждает, что видел настоящую кицуне, - прерывает возбужденную речь Криса Сынмин, докладывая саму суть события. - Кицуне? Вооот как - с удивлением в голосе отзывается Джинён, откладывая свой журнал и поворачиваясь к ребятам: стекла его очков таинственно бликуют в холодном свете лаборатории, скрывая за собой заинтересованный взгляд. - У нас здесь? - Да! В отделе, где сейчас проходит выставка древних артефактов! - продолжает Чан, удовлетворённый таким вниманием. - Может быть, ей что-то нужно, и она специально приходит сюда, чтобы найти это! - Возможно, ты прав, - задумчиво бормочет Джинён, потирая большим пальцем нижнюю губу. Сынмин смотрит на него с укором, мол, и вы туда же, профессор. - Не потакайте его выдумкам! Только такие фантазеры, как он - палец Сынмина упирается в грудь Криса, - может в них верить. Но вы-то, человек науки! - Одно другому не мешает, - улыбается профессор. - У меня есть знакомый, который точно заинтересуется этой историей. - Да нет никакой истории! - в сердцах восклицает Сынмин, бросая нетерпеливые взгляды на часы: время поджимает, такими темпами он не успеет на автобус и пропустит занятие. - Так давай создадим историю! - пафосно заявляет Крис, и всё его лицо настолько светится торжеством и гордостью за будущие успехи, что Сынмин с удовольствием съездил бы по нему кулаком. Ну почему его воспитали иначе, а?! Профессор молчаливо поддерживает, улыбаясь опять этой своей таинственной улыбкой. Они ждут ответа от Сынмина, который понимает, что без абсолютного согласия его вряд ли выпустят из этой чёртовой лаборатории. - Окей, я согласен! Но ты оплатишь моё следующее занятие по йоге! - Сынмин старается, чтобы звучало грозно, но Крису что песком о табуретку: лишь кивает болванчиком, даром, что на колени не падает и не бьёт челом об пол в порыве благодарности. Запрыгивая в подошедший автобус, Сынмин на долю минуты задумывается о том, почему именно ему повезло в этой жизни пересечься с Кристофером Баном - чёрт бы его побрал! Сидел бы в своей Австралии, носа из неё не высовывал, но нет же! Обязательно Корея, обязательно Национальный музей, обязательно в пару Сынмину, обязательно какая-то мистическая хрень, словно других проблем не хватает! Сынмин прижимается лбом к серому поручню и думает, что в Кристофере Бане лишь одно хорошо - глаза очень красивые. *** - Господи, Чан, и зачем ты только меня сюда притащил. Лучше бы девчонку какую-нибудь позвал, тем более что они за тобой роем вьются. Два в одном - и свидание, и слежка. - Тихо! - шипит Крис, зажимая Сынмину рот ладонью. Он очень встревожен и немного возбуждён предстоящей слежкой и уверенностью, что сегодня они точно выведут эту кицунэ на чистую воду. Сынмин справедливо кусает Криса за ладонь. И пока тот шипит от боли и нелепо трясет рукой в воздухе, холодно замечает, что никто - НИКТО - не смеет закрывать рот Ким Сынмину. Стоит Сынмину договорить, как ладонь Криса снова оказывается прижата к его рту. - Смотри! СМОТРИ! - если бы Крис мог орать - он бы орал, но ситуация позволяет лишь шептать очень громким шёпотом, а сам Бан трясётся так, словно они обнаружили хранилище Скруджа Макдака. Сынмин, ранее никогда не привлекавшийся за каннибализм, сейчас готов отгрызть человеческую руку, но его внимание привлекает странное движение между объектами выставки. Сначала он просто списывает это на зрительный обман - иллюзию - ещё бы, когда твой мозг так тщательно насилуют странными догадками, то, хочешь или нет, но что-то всё равно начнёт мерещиться. Но движение повторяется и теперь уже приобретает черты силуэта, который похож… которых похож... на лису?.. Криса от подтвердившейся догадки распирает настолько, что это уже Сынмину приходится держать его на месте и закрывать рот ладонью, чтобы тот их не выдал и не спугнул странное явление. Действительно, какая-то мистика. Меж тем лиса - “Или скорее лисёнок”, - думает Сынмин - клубком вертится вокруг постаментов, словно разыскивая что-то. - Как думаешь, что ей здесь нужно? - недоумённо бурчит Крис, вглядываясь в гостя и замечая крошечные огоньки на его хвосте: сначала казалось, что так бликует приглушённое освещение, но если приглядеться, шерсть лисёнка словно бы искрится на кончиках. - Судя по всему, один из твоих горячо лелеемых артефактов. - Но там нет ничего интересного, - тихо проясняет Крис, не отрывая глаз от ночного гостя. - я имею в виду, ничего такого мистического, что могло понадобиться кицуне. Только старые вещицы, посуда с нерасшифрованными символами, найденные драгоценности, покарёженные временем остатки работ скульпторов и тому подобное. Крис всё рассказывает, и Сынмин смотрит на него так, словно бы в первый раз видит. Раньше эта австралийская заноза не утруждала себя долгими пояснениями да и вообще создавала впечатление, словно ему все эти исторические штучки вроде как до лампочки. Сынмин порой задумывался, зачем Бан вообще поступил на археологический; ему самое место быть знаменитым баскетболистом, или там айдолом, но уж точно не тем, кто большую часть своей жизни проведёт вдали от дома, расчищая кисточкой песок с древних костей. - Что? - громко спрашивает недовольный таким вниманием Крис, разводя руками, и это шугает их гостя. Они только и успевают заметить яркий блеск хвоста, прежде чем лисёнок исчезает буквально на глазах. - Дурак ты, вот что! - Сынмин отвешивает Крису подзатыльник, с досадой поглядывая на постамент. - Зато ты теперь мне веришь! - потирая ушибленный затылок, довольно сообщает Крис, и Сынмину кажется, что тот светится точно так же, как и тот лисёнок, которого они видели недавно. *** На набросок предполагаемой кицуне у Сынмина уходит больше времени, чем на любой другой набросок, потому что за спиной стоит Крис и ежеминутно вставляет свои комментарии. - Нет, хвост у неё колечком был на конце... А здесь пушнее… Вот тут шерсть блестела ярче… Ты что?! Эти шерстинки были не так причёсаны, а вот эта вообще черная была! Сынмину стоит огромных усилий сдержаться и не воткнуть карандаш Крису в колено (шерстинки он успел рассмотреть, знаете ли, блять!) или психануть, выбросить альбом в урну и заявить, чтобы рисовал сам. Но всё же, смотря на итоговый результат - очень долго и очень придирчиво - Крис с восхищением произносит “Это очень круто, бро”, от чего щёки Сынмина слегка розовеют.. - Этот набросок нам всё равно ничего не даёт, - избавившись от призрачного флёра похвалы, бурчит недо-художник, забирая альбом и вглядываясь в изображение. - Открой любую книгу с мифами и увидишь там точно такую же, только в лучшей обработке. - Не прибедняйся! Твой “набросок” выглядит лучше некоторых иллюстраций в этих книгах, - простодушно заявляет Крис, а Сынмин вновь смущается - его рисунки последний раз хвалили лишь в начальных классах, когда было принято в принципе хвалить всех и за всё. - Тем не менее, ты прав, - между тем продолжает Крис, и глубокая морщинка пролегает чуть выше его бровей. - Надо проработать все экземпляры, что представлены на выставке, и понять, что ей надо. И, может быть, достать плёнку с камер, чтобы рассмотреть кицуне получше. После недолгих размышлений Сынмин берёт на себя плёнку, потому что в отличие от напарника отношения с охранниками у него складывались неплохо. Крис уговаривает Сынмина на ещё несколько засад, и тот, в силу своего мягкого характера и растущего любопытства, соглашается. Но заканчиваются это засады обычно тихими перепалками и отсутствием кого-нибудь у постаментов. Сынмин даже осторожно высказывает идею, что, возможно, им померещилось, и появившаяся в прошлый раз кицуне была коллективным глюком. Но в ответ получает настолько красноречиво-тяжёлый взгляд от Криса, что эта мысль кажется самой глупой из всех глупых, что он когда-нибудь произносил. Однажды о “ночном свидании” их спрашивает Профессор Пак, который перед тем, как задать вопрос, вслух замечает, что “вы двое стали близки после своих ночных прогулочек”. Стоявшие в этот момент действительно очень близко друг к другу Крис и Сынмин тут же отодвигаются друг от друга и краснеют. Впрочем, профессору они отвечают неоднозначно, а тот, вроде бы удовлетворившись ответом, отчаливает к себе в кабинет и больше их не беспокоит. *** - А ты знал, что кицуне может не просто обратиться в человека, но и вселиться в кого-то, когда этот кто-то очень страдает или горюет! - с неподдельным детским восторгом сообщает Крис Сынмину и очень внимательно вглядывается в его лицо, словно кицуне уже завладела телом Сынмина. - А ещё они могут питаться энергией и убивать, - ровно отвечает он, тяжёлым взглядом припечатывая Криса к месту. Они вот уже которую неделю исправно посещают библиотеку, берут пару книг по мифологии и штудируют на предмет полезной информации. Правда, толку от них всё равно никакого, а Сынмина уже начинают одолевать скептические мысли насчет увиденного - может, всё-таки коллективный глюк? В этот раз они вновь уходят из библиотеки, не найдя ничего интересного. В музее между тем очень активно готовятся к открытию экспозиции, и Крису с Сынмином перепадает очень ответственное дело: перебрать экспонаты, проверить по реестрам, привести в нормальный вид. Работы интересная, не пыльная, но всё же достаточно монотонная и требует большего количества времени. Ещё одно относительно хорошее качество Криса состоит в том, что своей болтовнёй он может скрасить любую рутинную работу. И если сначала Сынмина, привыкшего работать в тишине (или на крайний случай в наушниках), это очень раздражало, то сейчас же просто спасает. В делах и за беседой они и не замечают, как наступает ночь и лаборатория становится пустой. Странно, что никто из сотрудников лаборатории не предупредил их о своём уходе - а может, и предупредили, но Сынмин с Крисом настолько были увлечены работой и разговором, что не расслышали. В любом случае - на улице уже ночь, а расходиться домой они не торопятся. Сынмин не то чтобы перфекционист и трудоголик до мозга костей, да и Крис, пожалуй, тоже, но, наверное, им впервые настолько комфортно в обществе друг друга, что эту атмосферу никому не хочется нарушать. На странные тихие рокочущие звуки они обращают внимание не сразу. Первым, кто отвлекается, становится Крис, сидящий лицом к двери; он же осторожно прикасается к руке работающего Сынмина, не в силах произнести ни слова. Сынмин смотрит на него недоуменно, и только затем оборачивается и, проследив за его взглядом, робеет и инстинктивно отталкивается назад. Перед ними стоит то самое видение, что они приметили тогда в своей засаде, только в несколько раз больше - огромная серебристая лиса, словно бы явившаяся им с небес, настолько ярок ореол, что окружает её. За спиной разными фигурами извиваются несколько хвостов (“Шесть” - успевает сосчитать Сынмин), очень напоминая змеиные головы Медузы. Казалось, что ещё немного, и на кончиках хвостов загорятся глаза, появится рот, и своими остренькими зубками они вопьются в шею. Кицуне прекрасна и, конечно, не идёт ни в какое сравнение с тем рисунком, что набросал Сынмин в день после засады. Тогда она была просто видением, к тому же размером раза в три меньше, а сейчас обрела более четкие очертания, “подросла” и, кажется, задумала что-то плохое. По крайней мере огонь в её глазах не предвещает ничего хорошего. - Доброй ночи! - скорее всего немного сойдя с ума одновременно от страха и восторга пищит Крис. Будь у Сынмина сейчас хоть немного сил, то он обязательно бы обрушил их на несчастную голову напарника, но силы не чувствуется ни в руках, ни в ногах, не в теле. Кицуне не отвечает, только быстро перемещается за спину Криса и продолжает буравить их гневным взглядом. Сынмин всё думает, где же они так сильно напортачили, что разозлили древнее существо: неужто она поняла, что именно они были в засаде? - Извините, если обидели вас, - продолжает лепетать Крис, оборачиваясь на лису, - мы не преследуем никаких страшных целей: нам не нужна ваша голова или хвосты, - при упоминании хвостов те зашевелились ещё быстрее, а Сынмин, собрав таки остатки сил, пинает Криса под столом. - ай! … Нам просто было интересно, существуете ли вы на самом деле! Мы поняли, что вы существуете, и больше вас не потревожим! Кицуне его пламенную речь игнорирует, продолжая сверлить парней взглядом, словно гипнотизируя. Тогда Крис повторяет свою речь на английском. Мало ли, может, она по-корейски не понимает? В какой-то момент Крис жалеет, что отказался от курсов японского - ой как бы сейчас пригодилось. Сынмин же в этот момент делает себе заметочку в голове - обязательно убить Кристофера Бана за то, какой он идиот (если они выживут, конечно). Серьёзно?! Разговаривать на английском с существом, имеющим азиатские корни?! - Правда, извините. Мы больше не будем! Оказывается, что в напряженной ситуации Крис болтает в два раза больше и рот его закрыть сможет лишь… ничего. А тем временем Кицуне делает пару шагов вперёд, осторожно перебирая лапками и глаз не сводя со своих жертв. И чем больше говорит и извиняется Крис, тем быстрее она приближается. Сынмин мысленно начинает читать молитву, которую доселе никогда не знал, но и зачем их знать вообще, когда в минуту перед смертью все молитвы одинаковы? Находясь в крайней стадии отчаяния, выискивая взглядом Криса, Сынмин и не слышит, как хлопает дверь лаборатории, и кто-то заходит внутрь. - Что здесь проис… - сквозь толщу пелены слышится родной голос профессора Пака, который через мгновение повышается до космических высот. - ИМ ДЖЕБОМ, ЛИСЬЯ ТВОЯ МОРДА! ТЫ ЧТО ЗДЕСЬ УСТРОИЛ!? Голос профессора звучит до того грозно, что ни Сынмин, ни Крис не смеют обернуться: в этот самый момент даже определить нельзя, кого они боятся сильнее: мифического существа или разгневанного Пак Джинёна. Зато понятно, кого боится кицуне, которая после звериного профессорского рыка резко теряет пару тонов своей яркости, виновато опускает голову и отходит назад, мелко семеня лапками. Хвосты успокаиваются и прилежно - как у нашкодивших кошечек - укладываются на пол. Сынмин не верит своим глазам, дышит через раз, и вместе со стоящим рядом Крисом с огромными от удивления глазами смотрит на то, как их прекрасный худенький профессор чихвостит огромную кицуне, не стесняясь в выражениях (хотя обычно Крис отхватывает от него подзатыльник даже за безобидное “чёрт”). - Довёл мне студентов до предсмертной икоты! - продолжает бушевать Джинён, яростно размахивая руками. Очки то и дело соскальзывают с его носа, и он нервным движением возвращает их на место. Джинён загоняет кицуне в угол лаборатории и замолкает, уперев руки в бока и устремив свой взгляд на существо. - Да мы не из пугливых, - восклицает внезапно оживший Крис, и Сынмин в срочном порядке закрывает ему рот рукой. - Дурак! Совсем жить надоело! - шипит ему в ухо, а сам прижимается ближе к Крису, ища защиты. Когда они вообще оказались так рядом, когда сидели по разные стороны стола? Наверное, когда в лабораторию влетел профессор и заорал на кицуне, Сынмин каким-то магическим образом переместился на сторону Криса и прижался к нему, как ребёнок к матери. Впрочем, на них не обращают никакого внимания. Профессор Пак продолжает стоять перед кицуне, а та в свою очередь ищет варианты, как бы улизнуть незаметно из лаборатории. Но только от профессора Пака ещё никто не уходил - каждый студент в группе может это подтвердить. - Джебом! Я жду! И кицуне, обиженно вспыхнув пепельным огнём, вдруг начинает искриться и погружаться в пелену мерцающего светлячками света, который через мгновение растворяется в воздухе, являя глазам обомлевших Сынмина с Крисом очень красивого мужчину - Сынмину он отчего-то кажется смутно знакомым. - Так наша кицуне... что... оказывается, мужчина?! Нет, ничего в этом мире не научит Кристофера Бана толерантности. Профессор и преобразившаяся кицуне устремляют свой взгляд на посмевшего заговорить студента, а затем снова поворачиваются друг к другу. - Ну! Что здесь происходит? - ещё раз, но уже на полтона спокойнее спрашивает Джинён. - Что?! Вы имеете дело с моими артефактами! Я не могу сидеть на месте! А вдруг твои невежды разобьют что-нибудь?! - возмущенно откликается мужчина, а Джинён устало вздыхает, снимая очки и потирая переносицу, чтобы вернуть их обратно. - Вообще-то, мы самые осторожные во всей группе! - как бы между прочим замечает Крис, и Сынмин уже не закрывает ему рот рукой - смирился. Просто жмётся ещё сильнее и разглядывает из-за его плеча парочку. - Я же тебе говорил, что с ним всё будет хорошо, - терпеливо объясняет профессор Пак, притоптывая ногой. - Хорошо, беспокоишься ты. Это можно понять. Так прими форму горшка и наблюдай в своё удовольствие, не распугивая мне студентов! Джебом! Зачем весь этот спектакль!? Голос профессора вновь так срывается в верхние ноты, что в какой-то момент Сынмину становится жаль Джебома, который совсем недавно мог их убить одним из своих хвостов. Судя по всему, Джебом не может объяснить точную причину спектакля, потому Джинён распыляется ещё в течение десяти минут насчет “осторожности, осмотрительности и чего-то там ещё”. - А теперь проси прощения и молись своей Богине, чтобы никто из них не залетел в психушку. - с угрозой в голосе заканчивает Джинён, а Джебом возмущенно фырчит. Он! Кицуне во втором поколении, Шестихвостый лис, проживший больше вечности на это бренной Земле, и внезапно должен просить прощения у каких-то мальчишек! Да ни за что! - Джебом! - Извините, - выдавливает из себя Джебом, взглядом обещая скорую смерть обоим студентам, если те вдруг вякнут, что им не канает такое извинение. Но они ребята умные, поэтому синхронно кивают Джебому и каждому из шести хвостов, которые внезапно появляются за его спиной. - Молодец! А теперь домой, и раньше полнолуния чтобы из дома не выходил! - глаза Джебома всё ещё полыхают возмущением, но он молчаливо принимает приказ и, ещё раз грозно зыркнув на слившихся в одно целое Сынмина с Крисом, отходит к двери. Профессор Пак поворачивается к своим студентам и наставляет на них палец, - а теперь вы! Во-первых, я запрещаю вам засиживаться в лаборатории допоздна! Это только моя привилегия! Во-вторых, да - это настоящая кицуне, да - она принимает мужскую форму, да - мы знакомы. Более вам знать не положено, но будьте осторожны с его артефактами, которые готовите к экспозиции. Мне-то он ничего не сделает, а вас хоронить раньше времени не хотелось бы. После этих слов профессор как-то очень грустно вздыхает, словно вспомнив что-то из прошлого, разворачивается и уходит вслед за кицуне из лаборатории. - Она существует, - тихо произносит Крис, подытоживая всё ранее увиденное и услышанное. Правда поверить в это почему-то сложнее; всё кажется сплошным сном или наркоманским бредом. Только вот они точно не спят и ни один из них не принимает что-то тяжелее аспирина и сладенькой глюкозки. - Да, ты был прав, - соглашается Сынмин, наконец отлипая от Криса Он всё ещё находится под сильным впечатлением от увиденного. - Я думаю, нам пора идти домой, а то после такого я точно не в состоянии делать что-то кроме ничего. Крис молчаливо его поддерживает. Они быстро собираются, вызывают такси - одно на двоих, но с двумя остановками - и так же в тишине стоят у остановки, ожидая, когда подъедет нужная машина. - Крис, - едва слышно произносит Сынмин, когда недалеко от них слышатся звуки мотора. Крис, услышав (кажется, впервые из уст Сынмина) своё имя, вздрагивает, - ты же помнишь, что обещал мне оплатить занятие по йоге? Такси подъезжает очень вовремя, мягко паркуясь рядом. Крис изо всех сил сдерживает улыбку, но получается очень плохо: он вообще не очень умеет управлять своими эмоциями, особенно когда дело касается его напарника по учёбе. Он открывает дверь автомобиля и галантно расшаркивается, приглашая Сынмина сесть. - Помню. И, если ты не против, то я бы ещё оплатил твой кофе, который ты выпьешь завтра со мной в кафе неподалёку. Смущённо вспыхнув, Сынмин соглашается, а Крис довольно усаживается рядом и прикрывает дверь. Такси неспешно отъезжает от остановки, а в следующий момент на стеклянном фасаде музея появляется отражение серебристого существа, затем растворившегося в бликах от уличного фонаря.