One day in the next life

Первое, что ты делаешь-это судорожно открываешь свои глаза цвета виски. Горло непонятно сдавливает, покусанные в кровь губы раскрываются в немом крике, а внутри все жжет, жжет и жжет. Сжимаешь край ночной, безразмерной футболки, что есть сил, начиная безумно кашлять, прикрывая рот рукой. Как будто в безумстве отдергиваешь тяжелое одеяло вставая на дрожащие ноги. Жжение резко прекращается, ком в горле медленно, но верно отходит и боль странным образом проходит. Убрав руку с лица, твои глаза расширяются так же, как и зрачки. Кровь, алая и тягучая. Покрывает холодную руку и стекает по подбородку вниз, отдаваясь в носу отвратительным запахом железа. Отлепив себя от желтоватой раковины и неторопливо стягивая с себя футболку, ты со странным чувством не перестаешь смотреть на свое отражение. Кожа побледнела до неузнаваемости, под глазами тяжелые мешки, которые четко ощущаются при открытии глаз, а когда –то сочные и пухлые губы покрылись сухой корочкой. Залезая в ванную, и включая на полную напор холодной воды, Чимин впервые понимает, что дальше так продолжаться не может. *** Чимин плавно касается обложки каждой из книг, изучая названия и ища ту самую при чтении которой он сошел бы с ума. Брюнет не просто любит книги, он ими одержим. Чимин считает, что книга, как и человек хранит в себе множество разных тайн и не менее разных историй. Люди в двадцать первом веке не понимают всю прелесть ощущений хрупкой бумаги под подушечками пальцев и запах пусть не новой книги, но совершенно точно отдающей новой и незнакомой сказкой. Чимин не знает точного определения его занятию, но пока в его руках ощущается твердая обложка и крепкий до банального во всяких рассказах кофе, он готов выпасть из реальности на ближайшие несколько часов. Все счастливые рассуждения портит внезапный приступ. Брюнет быстрыми шагами отходит в самый дальний угол магазина, где свет особенно приглушен, и никто не обратит внимание на сдавленные хрипы и белый платочек, прижатый к уже точно окровавленным губам подростка. Чимин усердно стирает следы крови на губах, дрожащими руками складывая некогда белоснежный платок, запихивая в недра сумки и торопливо отходя от прилавка. Только торопящийся подросток так и не заметил, как почти черные глаза незнакомца, стоящего по ту сторону стеллажей книг, шокировано проследили за ним. *** Ты сжимаешь свои маленькие пальчики в кулачки до беления.В ушах отчетливо отдается, нежный голос доктора со злополучным названием диагноза, и сердце бешено бьющееся секунду назад в груди, как будто совсем перестало выполнять свою функцию. Подросток подавляет в себе порывы разгромить и поломать все окружающее его вокруг предметы от отчаяния, и разрыдаться на месте от несправедливости. Он сглатывает еле появившийся ком, лучезарно улыбается самой очаровательной улыбкой и выдает: -Никому не говорите, пожалуйста, -глаза цвета виски удивительно спокойны. -Н-но…-женщина не успела договорить как ее быстро прервали. -Пожалуйста, -губы чуть заметно дрогнули. -Ладно, -чуть слышно шепчет врач. Женщине не впервые говорить такие ужасные по ее мнению слова, но когда на пороге светлого кабинета появляется совсем еще подросток, с удивительно красивой улыбкой и глазами щелочками, она окончательно убеждается в несправедливости этого мира к таким людям. -Приходи завтра, сдашь еще несколько анализов, — кареглазая прочищает горло, слабо улыбаясь. --Конечно, -помахав на прощание брюнет удалился. Губы блондинки содрогнулись. Одна одинокая слеза скатилась по щеке. *** Слышать в три часа ночи, как кто-то тарабанит твою дверь не очень то и приятно. Вздрагивать всем телом и в полусонном состоянии подниматься с жесткой кровати лишь для того, чтобы быть прижатым к стене в собственной квартире то же не очень импонирует хозяину. -Как давно? -шипит Юнги. --Т-ты о чем? -сдавленно глотаешь только подступивший к горлу ком. -Ты знаешь, о чем я, Чимин, -прорычал блондин, -Как давно? -снова повторяет вопрос сжимая ворот домашней серой футболки. -3 месяца, -хрипло шепчешь, пытаясь ослабить хватку. -Лечение? Качаешь головой в разные стороны. -Сколько? -Год. -Сколько? -терпение парня переходит на нет. -Месяц. Блондин всматривается в глаза напротив, и ослабляет хватку окончательно отпуская. Чимин медленно оседает на холодный пол обхватывая шею обеими руками и глубоко дыша, для восстановления дыхания. Юнги садится на корточки обхватывая лицо младшего, и смотрит, смотрит, смотрит. -Хватит, — хрипит подросток. Он ежится под холодным взглядом Хена, и отводит свой куда-то за его спину. Отводит взгляд не потому что страшно, а потому что стыдно. Мин отпускает лицо, поднимается шурша одеждой и даже не смотрит в сторону младшего, когда уходит хлопая дверью. *** Уже далеко за полночь. Но сна нет ни в одном глазу. Его нет не потому что у тебя уже третий год бессонница, а потому что голову посещают миллион ужасных мыслей и вопросов таких как: «Почему именно он? Что он сделал такого плохого?». Или мыслей вроде: « Он этого не заслуживает». Пристально всматриваешься в силуэт лежащий на кровати в ворохе одеял и… вспоминаешь свой пьяный разговор с Чимином. FlashBack -Почему Чимин? Почему именно ты? — хрипло произносит блондин, пьяно облокотившись о спинку дивана. Чимин вздыхает, но бережно сажает старшего, попутно снимая обожаемую Юнги кожаную куртку, приседает на корточки возле ног пьяного Хена и нежно улыбается. -Какие цветы ты бы выбрал если бы был сейчас в поле? -Ээ. самые некрасивые? Потому что…зачем мне в поле страшные цветы? — возмущается Юнги жестикулируя руками в разные стороны, вызывая у младшего приступ громкого смеха. — Не правильно Юнги-хен, — нежно проговаривает Пак, гладя покрасневшую щеку притихшего старшего, — Ты выберешь самые, самые красивые, что ни на есть в этом поле. -Но…- блондин вмиг становится серьезным и придвигается к Чимину так, чтобы их носы соприкасались, а взгляд грустных лисьих глаз был обращен только к глазам напротив, — Я не хочу терять тебя Чимин-а, — сквозь ком в горле шепчет Мин. -Я тоже Юнги… я тоже не хочу…-обреченно шепчет младший сжимая холодную ладонь Мина. End Flashback. Чимин наверное думает, что Юнги не помнит этот разговор, но старший помнит все минуты и секунды проведенные с младшим. Блондин благодарит Бога за каждый день проведенный с подростком. С подростком, который любит читать разные книжки, у которого в плейлисте можно найти не только Шуберта, Бетховена и Чайковского, но и Канье, Ники и Ариану Гранде. К слову Юнги боготворит Канье. Раньше, год где-то назад, еще до встречи с этим шумным подростком, гуляя по набережной в серой олимпийке Мин и не догадывался что сможет почувствовать что-то помимо ненависти к окружающим людям. Глубоко вздыхаешь, потирая и так покрасневшие от недосыпа глаза, разминаешь мышцы спины и вновь принимаешь сидячее положение на кресле в дальнем углу спальни. И следишь, следишь, следишь словно тень. Оглушающую тишину прерывает резко раздавшийся вскрик, брюнет сдавленно кашляет, прижимая платок ко рту. Из карих глаз начинают идти еле заметные слезы. Мин незамедлительно подбегает и успокаивающе гладит по спине болезненно смотря на картину перед собой. -Больно? -сглатываешь, еле выговариваешь одно слово -Нет, -он улыбается краешком пухлых бледных губ. Сердце болезненно сдавливает. Но ты держишься. Держишься, изо всех сил, чтобы не казаться слабым. Проходит час, с момента приступа. Старший все еще сидит перед его кроватью, сжимая теплую миниатюрную ладонь и смотря немигающим взглядом на профиль Чимина. Юнги не может не согласится с мнением о том, что Чимин невероятно красив. У него были очаровательные глаза цвета виски, в которые раз посмотришь и влюбишься бесповоротно; маленький нос и несвойственные парню пухлые губы. Младший будто весь был нарисован, неизвестным, но талантливым художником. Юнги если быть честным часто заглядывался на Пака, даже вне кампуса. Блондин прижимает теплую руку к губам, покрывая ее поцелуями и наконец дает обжигающим слезам волю. В груди сильно щемит и он понимает, насколько ему черт всех дери больно. Он не готов терять его. Просто не готов. -Хен, -слышишь хриплый шепот со стороны. Поднимаешь, полные слез, обсидиановые глаза. -Все хорошо, -шепчет брюнет, гладя по щеке Хена, смахивая слезы. *** Зажигая очередную сигарету и поднося ее к губам, ты глубоко затягиваешься пуская едкий дым в легкие, от чего они привычно покалывают. День сегодня был пасмурный, даже покапал чуть заметный дождь. Вдыхаешь чистый воздух после дождя, поворачиваешься в пол оборота окидываешь взглядом брюнета.Спит. Выкидываешь окурок сигареты в приоткрытое окно и ложишься на кровать рядом с младшим, надеясь поспать хотя бы минут сорок. *** С каждой секундой, тело начинает тяжелеть, ты не чувствуешь ничего.И тебя накрывает паника. С ужасом понимаешь, что все. Конец. -Ю-Юн. -не можешь выговорить слово, в глазах начинает щиплет, хочешь закричать, но из горла не вырывается ни звука. Брюнет слабо стискивает одеяло в руке. Глубоко дышит, пытаясь хватать воздух ртом, но не получается, потому что ужасно страшно. Юнги внезапно вздрагивает рядом, поворачивает сонно голову в непонимании и секунду спустя осознавая происходящее резко поднимается и хватает тело Чимина. -Я рядом Чимин.Рядом, -шепчет как в бреду. Кареглазый открывает рот, чтобы что-то сказать, но не может проронить ни звука. По щекам льются грады слез пропадая в легкой летней рубашке. Чимин рыдает. Рыдает не потому что слабый, а потому что боится. Боится исчезнуть навсегда. -Т-ты з-знаешь, — хрипло выговаривает младший. -Я знаю Чимин, знаю, -мягко шепчет блондин целуя в лоб, -Я найду тебя, Чимин-ни.Слышишь? Найду тебя где угодно. Даже в следующей жизни. Обязательно.Ты будешь моим, -обещает Мин, прижимаясь лбом ко лбу. Пак впервые за долгое время улыбается, искренне так.Он бы так хотел, чтобы в следующей жизни у них было все хорошо, чтобы они были вместе. Глаза цвета виски в мгновение тускнеют, тяжелеют и устало закрываются. Не может больше. Устал.Он просто устал. Юнги следит за каждым вздохом, сжимает в руках бледную руку.Пульс начинает снижаться. Последний прерывистый вздох из приоткрытых губ и затихает. -Чимин.Чимин, -старший трясет Пака, — Нет. Пожалуйста, — сдавленный крик вырывается из груди. Блондин стискивает челюсть до скрежета в зубах и рычит. Прижимая уже холодное тело к груди, покачиваясь взад вперед. И только усилившийся ветер Сеульских улиц, скорбит так же, как и парень в пятой квартире....