Осознание приходит под конец

Когда-то я не понимала, что такое жизнь. Не могла принять её целиком, не разобранную по кусочкам, а настоящую. Просто существовала, но не жила. Каждый день был лишь частью громадной мозаики, бесцветной и монотонной, до тошноты привычной, до скуки обыденной. День — фрагмент, день — фрагмент. Несчётное количество фрагментов, и ни одного настоящего. Только рутина, повседневность, привычка, круговорот бессмысленных событий. Казалось, всё шло своим чередом, но воспоминания постепенно сливались, образуя огромный клубок запутанных мыслей. Нити наматывались, путались, обрывались. Возможно, это пришло со временем. Возможно, оно было со мной с самого начала. Эпидемия появилась внезапно. Нескольких прочитанных газет и утренних новостей не хватило для полного осознания происходящего. В любом случае, было уже поздно.       Я лежу на мокрой от росы траве, устремив взгляд вверх. Верхушки деревьев утыкаются в небо, похожие на пики. Облака нависают над землёй низко, вот-вот норовя уронить вниз тяжёлые капли. Они движутся медленно, лениво, почти незаметно; я слежу взглядом. Ветер срывает с деревьев листву, кружа в бешеном вихре. Одежда пропиталась влагой, отчего по спине то и дело бегут мурашки. Я содрогаюсь каждый раз, но не встаю. Прошло всего несколько минут после укуса, но ноги уже не слушаются. Если я поднимусь, то сразу упаду, поэтому терплю.       Карл сидит рядом, подогнув колени под себя. Он сжимает мою ладонь холодными трясущимися пальцами, иногда подносит её ко рту, выдыхая тёплый воздух, пытаясь меня согреть. В один из таких моментов замечаю, как посинели его губы — Граймс замёрз не меньше, чем я. Его глаза никогда не были настолько голубыми. Я неотрывно смотрю в них, пытаясь уловить какую-то эмоцию и вижу только одно — страх. Только я уже не боюсь. Перестала бояться, когда Карл наклонился надо мной в первую минуту после укуса. Когда он несколько секунд всматривался в рану, а потом перевёл взгляд на меня. Тот самый взгляд, каким он когда-то смотрел на умирающего отца.       Когда спина окончательно леденеет, я понимаю, что не могу даже сесть. Карл в который раз приподнимает край моей футболки и смотрит на укус. — Насколько всё плохо? — я говорю тихо, почти шёпотом. Вижу, как меняется его лицо. — Не так уж и плохо. Ложь. Я киваю и пытаюсь улыбнуться. Должно быть, выходит отвратительно, но Граймс-младший улыбается в ответ. Я замечаю, с каким трудом ему даётся эта улыбка и понимаю, что всё хуже, чем я думала. Наверное, я умру от потери крови раньше, чем в силу вступит заражение. Собрав все силы, отрываю голову от земли. Кровь повсюду: огромное пятно на футболке, частично на джинсах; бордовая жидкость постепенно заливает траву. Я подношу руку к животу и дотрагиваюсь пальцем до места укуса. Тут же ощущаю острую боль. Она проходит током по всему телу и снова отдаётся в животе, будто тысячи иголок разом входят глубоко в кожу. Откидываюсь обратно и зажмуриваюсь, сжимая зубы до боли. — Джесс. Открываю глаза и вижу перед собой лицо Карла. Поднимаю руку и приглаживаю его вечно растрёпанные волосы, заглядываю ему в глаза. Слёзы прозрачными ручейками бегут по щекам. Карл плачет. Я упираюсь руками в землю, поднимаюсь на локтях и обнимаю его. Кладу подбородок на плечо; волосы щекочут шею. Карл обхватывает спину, прижимая к себе. Я чувствую его запах — аромат свежести и леса. Хочу запомнить его. Хочу вдыхать его, когда буду умирать. Хочу видеть Карла, когда последний раз вдохну. Хочу остаться. — Прости, — Граймс говорит еле слышно, но звук его голоса всё равно отдаётся эхом в ушах. — Всё хорошо. Правда. Мне почти не больно. Слёзы стекают по лицу и пропитывают рубашку Граймса. Я прислоняюсь лбом ко лбу Карла, чувствую на коже горячее дыхание. По рукам бегут мурашки; я вплетаю свои пальцы в его. Желание поцеловать слишком сильно. Я отстраняюсь. Теперь извиняюсь я. Собственный голос кажется незнакомым, чужим. Карл секунду смотрит мне в глаза, склонив голову набок. Затем притягивает ближе. Легко, почти неосязаемо дотрагивается своими губами до моих, так, чтобы не было возможности заразиться. Всего секунда кажется вечностью. Мы сидим вплотную, не разъединяя рук. Перед глазами всё плывёт. Сквозь пелену я замечаю солнце, вышедшее из-за тучи. Вдыхаю полной грудью, когда лучи падают на лицо и мягким градом бегут по шее. Солнечные зайчики скачут перед глазами, заливая всё вокруг золотым светом. Тепло разливается по телу. Холод уходит, растворяясь в солнечных лучах. Боль от укуса затупляется, на смену ей приходит тяжесть. Я больше не пытаюсь пошевелиться, лишь продолжаю сжимать руку Карла; конечности словно онемели. Я закрываю глаза