Гонения

Я и правда не тревожил Отсвет несколько дней. Лишь иногда нарочито грустно смотрел на нее, изредка пересекался с ней на водопое. И кобыла первая подошла ко мне. - Слушай, э-э… Поток? – Я кивнул, она облегченно вздохнула, радуясь, что правильно назвала имя. – Есть у тебя время поговорить? - Конечно, Отсвет. С радостью. В последнее время со мной так часто разговаривали, что без бесед я уже не мог. Отсвет тряхнула головой в сторону ручья, где я впервые ее увидел. Покорный, я пошел за ней. Мне не привыкать увязываться за кем-то. Я заметил, как настороженно и злобно смотрела на меня Пустельга. Тяжелое у меня настало время. Очень тяжелое. - Беркут, верно, рассказал тебе, как я оказалась тут? – Отсвет заметила мой утвердительный кивок. – И что ты думаешь по этому поводу? - Я не знаю, - честно признался я. – Почему ты осталась здесь, когда все узнала? Тебе не хотелось вернуться? Отсвет опустила глаза. - Знаешь, - она грустно всхрапнула, - когда я пришла в земли племени людей, я увидела одного жеребца. Серый такой, как я, с пепельной гривой, только без проточин. Это ведь мой настоящий… отец? - Да, - я кивнул. - Так вот. Я пришла туда, увидела его, мать, людей… Я видела и тебя, скачущего к яблони, но эта тоска… Болью и угнетением веяло от твоей семьи. Никто из вас никого не любил. Только отец… - Вихрь, - подсказал я, - а мать зовут Гроза. - Да. Вихрь тянулся к Грозе. Не любил, но пытался. До последнего пытался. А я не люблю боль, понимаешь? – Она глянула на меня, я кивнул. – Не люблю душевные муки. И Грозу не люблю. - Но… - Возможно, Беркут не сказал тебе. Но он посещал ваш табун. И узнал, что именно Гроза отказалась от меня. Потому что я была слабой. Слабее тебя. В ней начала просыпаться ярость, я понял, куда идет дело. Не хотел я этого, ох, не хотел… - Все это время она была с тобой. Оба, и мать, и отец… Родные тебе, семья. - Погоди… - Нет! Меня выбросили, ненужную, слабую и беззащитную. И даже люди, индейцы, которые славятся своей любовью к животным, не стали меня спасать. Они желали зарыть меня, живую или мертвую. - Отсвет, они не сделали бы этого. - Сделали! Все это время у тебя была какая-никакая, но родная семья. Меня же подобрали из жалости. Я не стану ниже, потому что дочь вожака, пусть и приемная. И не стану выше, потому что старше меня Пустельга – она наследница табуна. Всю жизнь я обречена ходить в середняках, создать пару с жеребцом, которого для меня выберут, жить в полуволе, завися от слова старших по положению… И тут ты вновь меня обыгрываешь! Ты же волен выбрать любую кобылу из табуна или самому стать вожаком, повергнув Беркута или чуть позже Пустельгу. Слезы потекли по морде Отсвет. - А можешь вернуться. Домой. Но я не держу на тебя зла, знаешь. Так уж вышло, что буду я всегда ведомой. Ни вожак, ни рядовая кобылка. Материальная тень. - Ты не права, - я попытался успокоить ее. – Ты можешь убежать и создать свой табун. - Не могу. Кобыла может стать вожаком только в том случае, если она прямая наследница вожака. Так что… А, впрочем, не важно! - Все наладится, вот увидишь, - я, успокаивая, приобнял ее шеей. – Тебя любит весь табун. Да и Беркут, я думаю, не заставит выходить тебя замуж насильно. Он все же любит тебя, как дочь. Ты сама создашь семью, все наладится. - Хочется верить, Поток, хочется верить…