тихая жизнь

никто не спрашивает у игнатова, откуда у него часто новые бутсы. никто не интересуется, почему он странные кофты носит, хотя раньше бы удавился, чем надел такое. никого не удивляет, что у него плей-лист теперь кишит новыми песнями, особенно русскими, на что старшие предпочитают молча улыбнуться, а младшие тихо шутят про смену ориентиров. миша на тренировках у них остался таким же — молчаливым и жестко играющим на поле, тем, чьё слово — «закон». но миша в раздевалке и за пределами стадиона — разные люди. игнатов сейчас стал мишаней. иногда слишком милым, даже слащавым, но от этого не менее хорошим. игнатова уменьшительно-ласкательные всегда раздражали, только от мамы терпел, но почему-то его прозвище ему сразу понравилось. потому что когда ласково шепчут мишаня, он готов лужицей растечься на месте. с разных концов города после тренировок приезжают в спальный район. они по ещё светлым улицам к роме, но по сути то к ним домой идут, потому что игнатов там уже почти прописался, перевезя часть шмоток с базы и все бутсы. они оба молчаливыми слывут в командах, но вдвоём у них рот почти никогда не закрывается, потому что миша любит говорить без умолку, а рома — целоваться. игнатову, думает рома, нравится в мире три вещи — футбол, конфеты и новые шмотки. но он ошибается, потому что мише больше всего нравится тугарев. их продавщицы в местном магните знают не понаслышке, потому что только два парня каждый вечер заходят и начинают спорить о том, взять ли сегодня чуть-чуть конфет, или какие-то георгич с палычем не простят их и не возьмут в основу. милым женщинам эти мальчишки простые нравятся, правда маленький чуть больше, потому что его милое тетя галя растопит самое чёрствое дамское сердце. сегодня тугарев добрый, локо же победил, поэтому миша конфет берет побольше мешок. нападающий шутит, что у игнатова бока торчать из-под футболки будут на матчах, на что младший лишь смешно фыркает и бурчит что-то про третью скамейку запасных, откуда у старшего никакого жира не видно. вечером в москве тепло необычайно, воздух наэлектризован и искрит. миша лишь полной грудью дышит, легкий запах гари отмечая, который с детства нравится, и вниз голову наклоняет, тепло на тугарева смотря. — что? карие глаза щурятся легко, пока сам парень рукава толстовки натягивает прямо до кончиков пальцев. он сразу становится похож на школьника, даром что уже студент, но такого его хочется к себе прижать и тискать бесконечно. но мысли эти, миша, конечно же, отгоняет от себя. — хорошо. рома, наверно, понимает его. у них каждый вечер проходит легко и спокойно, так по-домашнему, что тугареву иногда кажется, что он и не уезжал из дома. квартира маленькая, но и зарплата в казанке не блещет — на бомбер за шестьдесят тысяч, как у некоторых, точно не хватит, а про хорошую квартиру и говорить не приходится. у него одна прелесть — балкон на пятом этаже, на котором барахла хозяйского много, но нападающему плевать совсем. миша сказал, что там было бы круто на закаты смотреть во время матчей каких-нибудь, поэтому на следущий вечер, пока полузащитник в тарасовку мотается, старший мало-мальски там прибирается, удивляясь, сколько всего нового можно найти. рома свои бутсы в угол бросает к мишиным. им повезло, как считает мелкий, потому что один размер позволяет мишане нагло тырить чужую обувь. у тугарева коллекция уже приличная, игнатов иногда залипает, поэтому с помощью щенячьих глазок ухватывает себе те крутые яркие меркуриалы. старший такие редко носил, слишком уж термоядерные были, но мишаня маленький ещё, его всё яркое притягивает. кошка снова под ногами путается, больше игнатова любя, потому что тот её с жестокой улицы принёс в ромин дом. старший непокорное животное кормит неплохо, поит и даже горшок убирает, но при любой попытке пойти на контакт парню нехило так достаётся, так что он вынужден обрабатывать мелкие царапины на руках. — просто у тебя аура плохая. миша отшучивается, блохастую когтеточку на руках лаская. у неё морда всегда такая удовлетворённая становится, что старший даже завидует ей, потому что это не его по макушке треплют. он сразу куксится и на маленькую кухню уходит, в душе надеясь, что миша за ним пойдёт. и ведь игнатов идёт, потому что рома старший и может обижаться по праву. миша застаёт нападающего в компрометирующем положении, когда тот на чужие конфеты покушается. ведь в магазине клялся, что не трону я твои конфеты, мишаня, я соблюдаю диету в отличие от некоторых, но сейчас бессовестно нарушает собственные слова. но игнатов умный не по годам, пакет на верхнюю полку убрал, куда полторашке роме забраться было проблематично. он язык прикусил от натуги, на носочки встал и ручки вытянул, проклиная про себя этого дылду. игнатов, свои вихры поправляя, любуется нападающим, но и просто помочь не может. — на святое покусился? тугарев вздрагивает слегка, тут же на обе ноги опускаясь и плечи выпрямляя. плечи у него красивые, накаченные, — отмечает про себя миша, — мне бы такие не пошли, а вот ему идут. — на что хочу, на то и покушаюсь. — а на меня тоже? миша дерзкий временами, когда шарики за ролики заезжают, а в крови бурлят эмоции. ему рому нравилось из себя выводить, потому что потом они очень хорошо мирились. — на тебя не покусишься, я же не блохастое животное. миша смешок еле сдерживает, замечая про себя верно, что у такс почти не бывает блох, но роме знать об этом совсем необязательно. ему реально смешно, потому что старший ревнует его к какой-то мусе с улицы. он не может просто объяснить взрослому нападающему, что кошка — это, конечно, хорошо, она мягкая и пушистая, но ведь тугарев в тысячу раз лучше всяких кошек. он мягче и пушистее всех их вместе взятых, хоть и пытается сделать серьёзный вид. — дурак ты. рома мог бы обидеться, если бы не видел чистых лучистых мишиных глаз и распахнутых рук. он неказистый и худой, со странным недоразумением на голове, но он ведь рядом. и точно никуда не уйдёт, потому что где он ещё в россии найдёт игрока, который в двадцать выглядит как бэйл? миша любит обниматься, но стесняется страшно. миша многое хотел бы тугареву сказать, но внутри всё сдерживает. он отмалчиваться привык в любых ситуациях, пусть даже это и вызывало поводы для смеха. но с ромой молчать просто нельзя, потому что тот сам любого до смерти заболтает. они чай заваривают, конфеты миша всё-таки достаёт, и молча ужинают, друг на друга кротко поглядывая. можно было бы обсудить то, что в мире происходит — кто куда уходит, кто на ком женится; можно было бы напомнить мелкому, что кошку пора на прививку нести; можно было бы обсудить матчи прошедшие, но обоим как-то не хотелось, потому что участия в них они приняли минимальное, или совсем не приняли, но это уже не важно. просто молчать друг с другом по-особому приятно. тугарев конфетку ест, медленно на языке шоколадный шарик перекатывая. помадка внутри слишком сладкая, такую мишаня очень уж любит, тогда и рома такую тоже любит, получается. — там одна была с вишней. миша глаза делает широкие-широкие и рот открывает, потому что не ожидал такой подлости от старшего. тот лишь улыбается нахально, совсем не по-тугаревски. у них кухня маленькая и неказистая, холодильник занимает слишком много места, но его никуда не убрать — это же самая важная деталь дома. коллекция магнитиков, уже порядком выцветших, из всех городов, куда тугарев по долгу службы вынужден ездить. мишаня не отстаёт, он же с основой не зря по россии мотается — можно съездить в любой город, чтобы побегать на поле 5 минут, получить пачку конфет и чак-чак в подарок да магнитик купить в аэропорте. игнатову кухня в доме нравится больше всего, потому что конфетой последней рома всегда поделится, пусть и через поцелуй кроткий, но приятный.