После страха

      Я должна была бороться. И моя обязанность была строго в сохранении собственной жизни, ведь с самого начала поняла, что в живых оставлять меня в их планы не входило. Они так бесцеремонно называли друг друга по именам, совершенно не боясь, что после всего этого я не побегу в полицию. Эти сволочи продолжали смеяться, выдыхая сигаретный дым прямо мне в лицо, заставляя задыхаться, кашлять едва ли не кровью. Мои лёгкие снова скрутило, мне становится дурно. В голове словно туман, окутывающий моё подсознание. Снова нахожусь в этой бездне и снова не могу из неё выбраться, пока не получаю очередную пощёчину.       Мой крик сорвался на болезненный стон. Прижав ладонь к щеке, наконец, посмотрела на своего мучителя.       Парень, лет двадцати пяти, с кудрявыми тёмно-русыми волосами. Его набожная улыбка бесила меня, раздражала до рвоты. Едва касался моего тела своими длинными тонкими пальцами. Мне хотелось тут же выплюнуть остатки своих разорванных от ударов органов. Губы кровоточат, терзают меня своей неприятной острой болью, едва снова попыталась заговорить. Достучаться до их человечности, в наличии которой уже глубоко сомневалась. Карие глаза уставились на меня, а усмешка на лице появилась ещё задолго до того, как я начала бормотать.       — Прошу, — снова сглатываю кровь, слегка распахнув заплаканные глаза, — не надо.       — А вилять задницей перед нами тебе было нужно! — процедил тот, что впереди, пока кареглазый кудрявый извращенец снова не сжал мои ягодицы. От неприятной боли я застонала. Попыталась вырваться из его крепких рук, но снова пощёчина привела меня в чувства. Я должна успокоиться, иначе он просто забьёт меня до смерти. Сколько он ударов уже нанёс? Десять или же их гораздо больше? Почки неимоверно болели… Он бил по ним изначально кулаком, стараясь обездвижить меня. Потом пошло солнечное сплетение, досталось хорошенько и лицу… Единственное, чему я была благодарна, что он не бил меня кулаком по губам, а всего лишь ладонью. Но и из-за этого губы превратились в кровавую кашу, зато хоть зубы целые… Они, будто для меня последняя надежда, являлись моим тайным оружием, которым я воспользуюсь, едва автомобиль остановится.       Уже знала, что они увозят меня прочь из города, в лесной массив, где никто не услышит мои крики и просьбы о помощи.       — Такие мягкие волосы, — снова произносит кудрявый. — Такая нежная кожа…       Отпустив прядь моих волос, парень начал проводить подушечками пальцев по моей шее всё ниже и ниже… Задев ключицу, он вырисовывал какой-то узор, затем снова плавно опустился ниже, несильно сжав мою грудь. Облегающая маечка слегка спустилась, продемонстрировав им мой ажурный бюстгальтер. Шатен заметно оживился. Он улыбнулся, похотливо облизав свои губы. Парень с воодушевлением сжал грудь ещё раз, словно массировал её своими длинными пальцами, а затем отвлёкся на очередной вопрос.       — Ты Денису позвонил? — спросил тот, что на пассажирском сидении. Кажется, кудрявый обращался к нему по имени… Антон?       — Арсений, ты задавал мне этот вопрос уже миллион раз, — закатил глаза.       Я продолжала лежать на заднем сидении, головой на его коленях. Боялась пошевелиться. Кровь всё ещё стекала из носа куда-то в сторону правого уха. Ощущала влагу, и это было единственным, на чём я концентрировалась. Мне хотелось побыстрее умыться. Стереть эту липкую кровь со своего тела, но сама понимала, что такую возможность они мне не предоставят.       — Нахуй нам вообще везти её туда? — заговорил водитель. К нему парни обращались как Дрон. Уже позже я поняла, что его зовут Олег, а фамилия была связана с его прозвищем. — Трахнем прямо здесь, здесь же и закопаем. Нахуй делиться с ним?       — Денис чётко сказал, чтобы её доставили именно ему.       Я уже в сотый раз обращалась к своей памяти и пыталась понять, в чём дело. Возможно, я была знакома с этим самым Денисом… Но в памяти никого не было. Разве что мой одноклассник, который окончил школу и уехал в Саратов. Вряд ли он захотел вернуться только для того, чтобы изнасиловать и убить меня. Да и отношения у меня с ним хорошие.       Для своих двадцати лет я выглядела на шестнадцать. Должно быть, именно этот факт и сыграл злую шутку. Начинаю вспоминать свой облик, рассуждать о нём, ведь вряд ли мне когда-нибудь удастся ещё раз посмотреться в зеркало. Небольшого роста, с длинными вьющимися волосами, которые достигали мне до талии. Хрупкие черты лица, маленький носик, большие глазки, которые порой даже меня завораживали, глядя в собственное отражение в зеркале. Губы… Если их можно будет так ещё называть после стольких ударов, были пышны и аккуратны. Всегда нравилось красить яркой помадой, делая акцент именно на них, пока глаза довольствовались лишь тушью на ресницах.       Я проклинала свою фигуру. Проклинала, что родители родили меня такой привлекательной. Это был уже второй раз, когда до меня домогаются. Но, во всяком случае, в первый я была уверена, что вырвусь на свободу, и так произошло… А сейчас. Я в машине с тремя парнями, которые везут меня куда-то ещё к четвёртому… Закопают. Это было так эпично… Звучало, конечно, страшно, но на деле я уже была к этому готова.       — Ваня, да хватит её лапать! — высказал претензии Арсений, снова заметив, как кудрявый сильно сжал мою грудь. Я забрыкалась, на что получила ладонью по пальцам руки, что была прижата к левой щеке. — Возбуждает её дёрганье.       — У меня у самого член уже колом.       — Почему я? Почему бы вам не снять проститутку и…       — Потому что в твоих глазах лишь страх, а там будет наслаждение, — процедил Иван и снова прошёлся пальцами по моему бюстгальтеру.       — А страх возбуждает больше! — поддержал его водитель Дрон.       — Вы чёртовы извращенцы, — я шептала разбитыми губами. Мне важно было это сказать. И в надежде, что они не услышали, я уже облегчённо выдохнула, как удар пришёлся в район печени.       Закашлялась от боли. Снова меня скрутило в попытке остановить этот ад. Словно выворачивало наизнанку. Я больше не чувствовала души где-то в грудной клетке. Будто её разорвало от мощного повторного удара. Паника поселилась в сердце, что продолжало стучать, словно нарочно возвращало меня к жизни.       — Ещё что-нибудь пиздануть захотела? — с яростью прокричал мне в лицо Иван, слегка наклонившись ко мне.       Он дьявольски непонятным взглядом впился мне в лицо, а затем его губы накрывают мои. Грубый неприятный поцелуй. Нарочно посасывал мои раны на губах, вбирая в себя кровь. Мне хотелось вырваться, но сил не было. Боль блокировала всякие попытки дёрнуться. Единственное, на что я была способна, так это болезненно застонать ему в рот и Иван воспользовался этим. Его язык глубоко проник в меня, начал ловить мой в попытке поиграть. Я сильно прижала его к нёбу, старательно вдохнув кислорода через нос. Лёгкие снова отразились эхом паники, едва только я услышала, как двери впереди открылись.       — Вытягивай её нахер из салона! — голос Арсения. Он был более грубым, чем у остальных. Блондинистый парень с маленькой татуировкой креста на правой щеке выглядел угрожающе. Его широкие плечи и накачанные руки пугали меня.       Даже сейчас, когда Иван отклонился от меня, а чьи-то руки схватили меня за икры и потянули на себя, я испуганно посмотрела на Арсения. Он бесцеремонно достал меня из автомобиля и поставил на ноги перед собой. В голове туман. Я попыталась устоять на ногах, но коленки предательски дрожали. Голова то и дело падала на бок, что заставило Арсения злиться. Он сильно схватил меня за волосы на затылке и заставил посмотреть на него. Ноздри раздувались, пока в глазах бушевала злость. Парень стоял так близко ко мне, специально прижимался своим эрегированным членом к моему бедру, тяжело при этом дыша.       — С кровью на лице ты ещё более симпатичная, — процедил он мне прямо в ухо. Горячее дыхание обдало мою кожу, пошли неприятные мурашки. Я чувствовала, как жизнь покидает моё тело, но его резкое дёрганье за мои волосы заставило душу вернуться.       — Привет, Дэн! — прокричал Дрон, и я услышала шлепки, словно они обнялись и дружески похлопали друг друга по спине.       Арсений отклонился от меня, дав возможность Ивану снова подойти ближе. Кудрявый улыбнулся и передал Арсению влажную салфетку. Тот снова посмотрел на меня и прошёлся влажной салфеткой по моему лицу, вытирая кровь. Снова этот взгляд. Разглядывал. Жадно поглощал кислород через ноздри, будто хотел ощутить мой страх. Он мягко вытер кровь на мочке уха и хмуро опустил взгляд вниз.       Едва Арсений отпустил мои волосы и сделал шаг в сторону, я увидела его…       Денис… Денис Абрамов.       Сразу же понимает, что я узнала его по моему выражению лица. Шокировано смотрела на бывшего парня моей лучшей подруги и не могла в это поверить. Я видела его относительно всего раз пять, и мы никогда с ним не общались… За исключением дня рождения Алисы. Тогда мы столкнулись на кухне, где я брала тарелки для вновь прибывших гостей, а он шёл за стаканом, чтобы попить водички. Тогда в дверном проёме мы оба виновато улыбнулись и прошептали «Ой, извини»; «Прости, я не заметил». Этот момент был неловким, но всё же воодушевляющим.       В один момент я понимаю, что брюнет не узнал меня. Этот высокий парень, на теле которого было столько татуировок, казался мне настоящим Дьяволом. Его карие глаза поглощали, засасывали в бездну. Внушали мне только тьму в душе, извращённо разрывая внутренние органы. Я захлебывалась страхом, снова предательские слёзы ощутимо упали на мои щёки. Хотелось кричать, как только Денис сделал шаг ко мне.       Нет… Точно не узнал. Конечно, как тут узнать какую-то девчонку, с которой в последний раз виделся два года назад? Из-за чего они расстались?.. Кажется, он ударил её, а потом чуть не задушил во время секса? Именно это она рассказывала всем подругам, при этом трясясь от страха.       — Кто тут у нас, — улыбнувшись, язвительно спросил Денис. От улыбки на лице появились привлекательные ямочки, делая зловещее лицо парня гораздо мягче. В глазах читалось что-то вроде заинтересованности, но я уже понимала, что это одобрение. Он был доволен тем, что именно меня привезли его друзья, а не какую-нибудь высокую брюнетку с лишними килограммами.       Едва его рука потянулась к моей груди, как тут же все кости затрещали. Я испуганно выставила ладони вперёд, ощутила под ними его грудь и биение сердца. Именно его стук отдавался мне в правую ладонь, отчего я распахнула глаза, почувствовав, как Денис поправляет мне майку.       — Денис, прошу, не надо. Отпустите меня…       — Так сладко произносишь моё имя, — он улыбается мне, но стоит ему посмотреть на Дрона, как вмиг лицо стало зловеще злым, — и кто из вас, умников, сказал ей моё имя?       — Денис Абрамов? Ведь так? — резко повернулся снова ко мне. Я увидела, как желваки заиграли на его лице, а руки парня сжались в кулаки. — Я знаю тебя… Знаю, что ты не такой.       — Откуда? — этот вопрос он явно задал парням, которые тут же засуетились и бегло посмотрели друг на друга. — Откуда она знает мою фамилию, блять?       — Ты бывший парень моей подруги. Алисы. Мы виделись несколько раз, — продолжала говорить, почему-то почувствовав воодушевление.       Он испугается ответственности. Он отпустит…       Отпустит…       Но почему тогда так коварно улыбнулся мне в лицо, а парни заметно расслабились? Я снова с диким ужасом наблюдала, как его рука потянулась к моему телу, а пальцы сомкнулись на шее. Дышать стало труднее. Я чувствовала давление, ощущала, как лёгкие едва ли не разорвались от недостатка кислорода. Вбирая в себя остатки, поглощая, чему была сказочно рада.       Его глаза поглощали меня. Денис делал всё, чтобы я почувствовала себя в настоящем аду, в окружении Дьявола и его личных Демонов.       Денис. Дьявол. Демоны.       Это было так… так странно.       От чего-то я стала думать о своей младшей сестрёнке. О том, как она теперь будет добираться до школы. Стала думать о матери, которая воспитывала нас одна после самоубийства папы. Стала вспоминать папу, его вечные суждения о том, что нам надо готовиться к войне… Он так и не отвык от постоянной опасности и не принял тот факт, что Чечня уже позади. Но почему-то в голове стоит только ссора мамы и отца за день до его смерти. То, как она высказала ему претензии за то оружие, что он прячет у себя в сарае. Что нельзя учить меня, четырнадцатилетнюю девочку, стрелять. Что нельзя мне самой чистить оружие, собирать и разбирать его на время. Что нет никакой войны и её больше не будет, что война только в его памяти, в его сердце.       Но, а сейчас я понимаю, что отец был прав. Война всё же есть. И сейчас она между мной и этими парнями, что продолжают смотреть на то, как меня душит Денис.       — Не смей произносить моё имя, грёбаная сука! Ты ничего не видела, нихуя никому не расскажешь, поняла? — оскалившись, шептал мне прямо в губы, а затем резко отпустил.       Я падаю на землю и начинаю вбирать в себя кислород. Трудно. Скорее всего, эмоциональная боль не даёт мне полноценно сделать этот чёртов вдох и расслабить лёгкие. Только спустя несколько секунд мне удаётся нормализовать давление в собственном теле, полностью исключив его из лёгких и черепной коробки.       — Нам надо избавиться от неё, — закуривает Абрамов. — Надо сделать так, чтобы она ничего и никому не сказала.       — Ну так трахнем и глотку перережем, в чём проблема? — усмехнулся Дрон.       — Не так, — грубо добавил Денис, посылая нотки радости в моё тело.       Я с воодушевлением посмотрела на него. Надежда на то, что меня отпустят домой, снова возродилась в моём сердце. Хотелось плакать от счастья, поэтому я даже не скрыла положительные эмоции на лице.       — Ты видишь страх в её глазах? Неужели тебе нравится трахать девчонок, чувствуя их любовь к тебе? Признайся, Денис, ты же просто кайфуешь, когда они вырываются, когда кричат и умоляют о пощаде. Это твоя натура, брат, натура настоящего дьявола. Ты повелитель этого мира, и если ты сейчас же не трахнешь эту суку, клянусь, я перережу ей глотку.       — А кто сказал, что я не желаю её трахнуть?! Я всего лишь хотел сказать, что хочу быть первым.       По моему телу пронеслась буря. Я буквально чувствовала, как тысячи иголок проникли в сердце и вонзились в него. Кости заломило. Голова раскалывалась от переполняющих меня эмоций. Хотелось кричать, молить о пощаде, едва только Дрон, с довольной ухмылкой, двинулся ко мне.       Нет! Ни черта подобного! Я не сдамся просто так!       Внезапно он хватает меня за волосы и поднимает на ноги, а я уже готова… Моё последнее оружие. Моё последнее желание, сделать этим тварям хотя бы немного больно.       Царапаю его лицо, стараюсь попасть ногтями прямо в глаза. Парень, не ожидавший от меня такой пылкости, тут же отпускает волосы и отступает, старательно пряча лицо под ладонями. Я набрасываюсь на него, словно кошка на игрушку. Стараюсь укусить за запястье. Едва получается, как зубами начинаю разрывать его кожу, ощутив привкус металлической крови. Он не может понять, какого чёрта происходит, поэтому продолжает прятать лицо под ладонями, пока я не бью коленкой в пах. Это всё происходит несколько минут? Или же часов?       Хотя на деле мне понадобилось всего пять секунд.       Иван вместе с Арсением тут же кидаются в нашу сторону, пока я, открыв глаза, замечаю довольное выражение лица Дениса. Он, словно одобряющий мою борьбу за жизнь, демонстративно хлопает в ладоши.       Чувствую мощнейший удар в правый бок, отчего я отпускаю зубами запястье Дрона и едва ли не падаю на землю. Ударяюсь о машину, скатываюсь вниз, как внезапно вижу руки Ивана, старающиеся схватить меня.       Не позволю!       Снова с громким криком набрасываюсь на парня, заметив, как в его глазах промелькнул сигнал об опасности.       Вонзаюсь зубами в его шею. Радуюсь в который раз, что мать не повела меня ещё в детстве в стоматологию, ведь зубы были невероятно острыми. Впиваюсь ими в его кожу, снова дёргаю головой, словно какой-то озлобившийся пёс. Мне не интересны его удары, тело словно блокирует болезненные позывы отступить и позволить им сделать со мной что-нибудь.       Сама не понимаю, как Ивану удаётся откинуть меня в сторону, снова впечатав спиной в автомобиль. Удар подошедшего к нам Дениса по лицу… Звон стоит в ушах, пока в висках пульсирует весьма неприятной и тупой болью. Я снова старалась заблокировать её, но совсем не смогла сконцентрироваться. Снова удар, а за ним ещё один, пока сознание не покидает моё тело.       Его озлобленное от всепоглощающего гнева лицо. Иван продолжает прижимать полотенце к своей кровоточащей ране на шее. Парень с азартом наблюдает за тем, как мне, связав руки, начинает наносить пощёчины Дрон. ОН не успокаивается, в отместку за царапины на своём лице, продолжая меня бить.       — Успокойся! — хмуро добавляет Арсений и отводит парня на два шага от постели, где я валяюсь. — Убьёшь ведь!       — Эта сука исцарапала меня! Что я теперь скажу Маше?       — Скажешь, что какая-то яжемать на тебя накинулась, когда ты случайно подрезал её. Сейчас многие выдумывают за этих тёлок, поэтому твоя точно поверит, — спокойно произносит Арсений.       — Я разорву эту мразь! — констатирует факт Дрон и удаляется из комнаты. Наверняка снова хочет умыться, ведь капельки крови появились на царапинах.       Арсений разворачивается ко мне лицом, игнорируя присутствие молчаливого кудрявого Ивана. Блондин делает пару шагов к постели и достигает её. Коснувшись моих ступней, он ухмыляется, продолжая проводить подушечками пальцев по ноге, задевая ткань бридж всё выше, пока не надавливает между ног. Мне не больно, но я всё равно поскуливаю, стараясь сдержать слёзы. Уничтожают меня уже не физически, а морально. А это намного хуже. Я ощущала, как моя гордость, как чувство собственного достоинства улетучивались из тела. Становилось неприятно, становилось больно и противно одновременно. Хотелось снова заплакать, хотелось закричать и попытаться вырваться, но, увы. Арсений крепко привязал мои руки к изголовью кровати.       — Ну не надо… — жалобный стон, похожий на последний скулёж умирающего пса, вырвался из моей груди. Гортанный звук, непохожий на мой голос. Я даже не сразу поняла, что эти слова принадлежат именно мне. Почему-то понадеялась на его человечность.       Нет, в этих сволочах нет ничего человеческого. Они просто отбросы общества, думая, что раз у них есть деньги и некая сила, то каждая может принадлежать именно им.       — Прошу… Отпустите.       — Ты ведь понимаешь, сладкая, что этого не произойдёт, — Арсений снова ухмыльнулся и стал расстёгивать мне бриджи.       — Денис первый, — внезапно произнёс Иван за его спиной.       — С хуя ли это он первый? Почему он всегда первый? Мне не нравится потом вгонять свой член в пизду бабе, когда там его сперма. Да к тому же он своим хуём разорвёт её к чертям! Будет трахать труп? Надо хотя бы немного разработать её своим, — поморщился Арсений.       — Потому что она девственница, а ты знаешь, что девственницы достаются только ему.       Арсений закатил глаза.       — С чего такая уверенность, что она целка?       Резко стягивает мне бриджи до колен вместе с трусами и замирает на пару мгновений. Из горла снова истошный вопль. Я старалась перевернуться на бок и скрыть самое сокровенное от их глаз, но парень придавил коленкой моё правое бедро, так ловко взбираясь на меня. Другую мою ногу он рукой отодвинул в сторону и посмотрел в глаза.       Я застыла. Всепоглощающий ужас уже завладел моим сердцем. Эта грёбаная паника не давала рационально мыслить и придумать какой-нибудь хороший план. Хотелось снова провалиться под землю, оказаться в аду, только в самом настоящем, о котором все говорят, но не в этом… В том, который они сделали специально для меня.       Поддерживая зрительный контакт, Арсений подносит к своим губам указательный палец и слюнявит его. Наглядно демонстрирует, как тоненькие ниточки слюны тянутся от его губ к пальцу, который уже направляет к моим ногам. Снова попыталась скинуть парня, но его голос заставил замереть.       — Хочешь, чтобы я сделал намного больнее? — шепчет, и я враз перестаю дёргаться. — Я всего лишь хочу подготовить тебя для него. Или ты хочешь умереть от болезненных разрывов?       — Арсений…       — Заткнись, Иван, — грубо отозвался он на своё имя, — я всего лишь проверю.       Едва палец соскользнул внутрь, как я закусила свою разбитую нижнюю губу, неодобрительно покачав головой.       — Хватит!       — Тсс, — шепчет мне в лицо, наклонившись, — расслабься и не зажимайся, когда он будет вгонять в тебя, так намного больнее.       Неприятно было ощущать что-то у себя там… И особенно неприятно было осознавать, что это был палец ублюдка, который хотел вогнать свой член, а после убить меня. Виляю головой. Жалобно смотрю ему в глаза, стараюсь снова и снова молить о пощаде. Не могла, попросту была не в силах. Моё тело скрутило от неприятного дискомфорта.       Палец прошёлся по стенкам входа и замер, наткнувшись на преграду. Он попытался проникнуть глубже, но я сильно напрягла свои бёдра и снова закричала.       — Хватит!!! Прошу! Хватит!       Он убрал палец, но вовсе не из-за моей просьбы, а потому что вошёл Денис. Брюнет, увидев данную картину, заметно оживился, впечатав свой взгляд на мою промежность.       — Попытался расширить её для меня?       — Откуда ты узнал, что она целка? — хмуро спросил Арсений, слезая с меня и покидая границы постели. — Ты их по нюху, что ли, определяешь?       — Просто вспомнил её, — внезапно говорит Денис, и я снова с надеждой смотрю на него. — Вспомнил, как сильно хотел заломить её ещё тогда, два года назад, когда столкнулись на кухне. Помню, как Алиса рассказывала мне о том, что у девушки панические атаки, ведь её хотели изнасиловать в шестнадцатилетнем возрасте… и что она бережёт себя для одного единственного. А судя по всему, у неё нет парня, иначе не шла бы одна тёмной ночью.       — Есть у меня парень, ясно? И он обязательно найдёт вас, ублюдки, и отомстит! — пощёчина закрыла мне рот. Я сквозь слёзы смотрю на Арсения, который сделал шаг ко мне и снова ударил по губам.       — Не стоит врать нам, сладкая, — улыбнулся Арсений. — Какой нормальный мужик позволит своей бабе идти одной ночью? Какой любящий человек может допустить, чтобы с его девочкой могли так легко позабавиться другие? Либо его у тебя нет, либо он у тебя полнейшая мразь.       — Это ты… ты полнейшая мразь!       Он хватает меня двумя пальцами за подбородок и велит посмотреть себе в глаза. Наклоняется так сильно, прислонившись лбом к моему, и шепчет в губы, да так, что я не уверена, что нас кто-нибудь слышит.       — Молись, чтобы они были аккуратнее с тобой до моей очереди, — с этим наставлением он оставляет лёгкий поцелуй на моих губах и отходит.       — А теперь, — Денис расстегнул ремень брюк, — я надеюсь, ты будешь хорошо стонать подо мной.