Мне необходим был свежий воздух. Комната пропахла кровью. Этот противный солоноватый запах заполнял каждый уголок. Казалось, что матрас полностью пропитался ею, пока сама не могла пошевелиться. Элементарно мне хотелось дотянуться до прикроватной тумбы, на которой стоял стакан с водой. Хотелось сделать этот чёртов глоток, дать понять, что я что-то ещё могу почувствовать, кроме этой адской боли. Прохладную воду… хотя бы небольшой глоточек, хотя бы ощутить, как влажность касается моих искусанных губ.
От бессилия снова ложусь спиной, раскидываю руки в стороны и просто залипаю в потолок. Темно, только единственный просвет, исходящий от приоткрытой двери, заставлял верить в некое чудо. Возможно, моя смерть будет довольно быстрой. Возможно, эти твари больше не посягнут на моё достоинство и честь…
Хм, а разве оно у меня осталось? Разве после всего этого ада я всё ещё считаюсь невинной девушкой? Разве я не погрязла в грязи их преступления? Меня больше нет. Это лишь вопрос времени, когда же парни, наконец, решатся на следующий этап своего преступления. А пока мне остаётся только лежать, бесшумно плакать от острой боли между ног и молить о том, чтобы они дали мне ещё пару минут. Хотелось подольше подумать о своей матери, о младшей сестрёнке и о покойном отце, к которому я скоро попаду. Он явно не встретил бы меня с гордо поднятой головой и распростёртыми объятиями. Ему было бы стыдно, что вместо бойца воспитал трусиху и слабачку. Все его уроки самообороны, все его бесконечные наставления о том, как правильно стрелять человеку прямо в сердце — всё было зря. Я не реализовала его надежду на то, что дочь станет настоящим бойцом. Пусть я не буду воевать, но хотя бы смогу выжить в этом жестоком мире и дать достойный отпор тем, кто меня обидит.
Минуты казались для меня сладким моментом. Я верила в то, что парни засиделись за бутылкой водки и немного подзабыли о том, что я всё ещё здесь, что всё ещё дышу.
Всё же пересиливаю себя, поворачиваюсь на бок и тянусь к этому стакану. Мои пальцы предательски дрожат, невозможно обхватить хрусталь. Тот падает на бок и начинает катиться к краю, пока вся жидкость вытекает на пол и в приоткрытый ящик тумбы. Я хватаю его в тот момент, когда стакан уже собирается соприкоснуться с полом. Едва ли сама не сваливаюсь с кровати, но кажется, что липкая кровь не даёт мне привстать с матраса. Всё кажется зря…
Верхняя дверца тумбы слегка приоткрыта, поэтому именно в неё попадает последняя жидкость, что была для меня спасением перед смертью. Я с грустью осознаю, что мне даже глоток воды не суждено сделать, не говоря уже о желанной мести. Рука сама тянется к крючку и тянет его. Полочка выдвигается.
Я желаю хотя бы посмотреть на эту влажность, просто глянуть одним глазком и немного успокоиться, представляя то блаженство, если бы та находилась у меня во рту. Несколько мгновений, как глаза распахиваются от шока. Не могу поверить в то, что вижу, и всякую секунду, когда ликую, задаюсь вопросом…
— Настоящий? — вслух, вялым голосом из разбитой души. Ставлю стакан обратно, переворачиваюсь на бок полностью и поджимаю ноги под себя.
Боль прошлась по всем клеткам тела. Стискиваю зубы, стараясь не завопить на всю глотку. Пальцы руки уже тянутся к оружию, и я с великим облегчением для себя осознаю, что пистолет действительно настоящий.
Не верю…
Не могу поверить… Проверяю магазин на наличие патронов, и улыбка не сходит уже с моего лица. Аккуратно снимаю с предохранителя, как и учил отец, постепенно возвращаясь к жизни.
«Это твой шанс. Твой единственный шанс».
Живот снова скрутило с неимоверной силой. В глазах засверкали молнии боли и бессилия. Я не чувствовала, что держу настоящее тяжёлое оружие в своей руке. Сухожилие — вата. Боль — моё проклятие. Делаю несколько глубоких вдохов, ощущая, как сводит судорогой всё тело, и, наконец, приподнимаюсь. Резко, отчего тело пронзает адской стрелой безумия. Скулю себе под нос, закусываю и без того искусанные губы вновь до крови. Стараюсь не кричать вслух и уж тем более не потерять сознание, а ведь тьма уже наступала мне на пятки.
Спокойно, без всякой паники, я оглядываюсь и слегка застываю… Движения становились механичней, едва старалась передвинуть ноги к краю и встать с этой грёбаной постели.
Кровь словно снова хлынула из влагалища. Меня словно резали кинжалами. Было больно, кололо и щипало, заставляя снова проронить эти чёртовы слёзы. А я уже подумала, что их вовсе не осталось…
Едва пятки ступили на пол, меня снова бросило в жар. Тело завибрировало, во рту снова привкус металла, пока в ушах дикий звон. Я дезориентирована. Не могу даже понять, где находится дверь. Хотя вот она, казалось бы, перед носом.
Смотрю на этот просвет, заметив тёмный силуэт, приближающийся к комнате. Снова хватаюсь за предохранитель, хотя прекрасно помню, что сняла его. Меня всю колотит от переизбытка эмоций, и едва двери открылись, как я уже направляю оружие и незамедлительно стреляю.
Шок застыл в глазах.
Смотрю только на его татуировку. Смотрю только на то, как из раны на груди уже вытекает кровь, а Арсений застыл в дверном проёме и шокировано смотрит на меня. Он прижимает ладонь к ране, опускает взгляд на грудь, заметив, как сквозь пальцы уже начинает сочиться кровь.
— Ксюша… — шепчет моё имя и вмиг падает на колени.
Парень едва ли не задыхается.
Больно, наверное, да? Режет, разрывает, словно вонзили острый кол в грудь? А каково мне? Разбитой и уничтоженной? Каково мне теперь будет жить и… Хотя нет, жизни мне не будет, но и хоть одного из вас я также заберу с собой.
В его взгляде недоумение. Он в самом деле не может поверить, что я выстрелила в него? Или же поражается, что я нашла оружие и умею с ним обращаться?
Снова перевожу дуло пистолета. Мысленно представляю, как мозги растекаются по этой белоснежной двери, а этот ублюдок падает замертво. Мне уже хотелось ликовать, как внезапно рука задрожала. Снова едва ли не роняю оружие на пол, а крик оттого, что могу остаться без этого своего защитника, едва не вырвался из глубины.
Арсений смотрит на меня, словно понимает, что шанса у него нет…
Смотри, ублюдок… Смотри на свою смерть…
Он тянется куда-то к карману брюк, и я стреляю ещё раз.
Прямо в бедро, заставляя парня тут же истекать кровью. Наверняка задела артерию, как и учил отец…
Он вскрикнул, но не остановил движение. Едва пальцы добираются в карман, как тут же я слышу звон ключей. Непонимающе смотрю на то, как Арсений протягивает руку и тут же падает на пол лицом.
Без сознания, определённо, но это ненадолго. Несколько минут и парень уже будет мёртв, так же, как и моя душа.
Облегчённо выдыхаю, только сейчас заметив, что у него между пальцев левой руки была связка ключей… Ключей от автомобиля.
Осторожно поднимаюсь на ноги, ощутив, как кровь хлынула по моим бёдрам. Закусываю щёку изнутри, мягкими и аккуратными шагами добираюсь до тела Арсения и слегка нагибаюсь. Взяв ключи, я переступаю его и двигаюсь по коридору. Он хорошо освещён, демонстрирует то, как капает кровь на пол, то, как я прижимаюсь к стенкам, оставляя кровавый след. Шатает из стороны в сторону. Мне трудно ориентироваться в незнакомом месте. Стараюсь не отключиться раньше времени, добираюсь до стальной двери и снова замираю.
Слышатся голоса. Какая-то громкая музыка. Наверняка, именно из-за неё не было слышно звуков выстрела.
Обхватываю ручку двери и тихонечко давлю на неё. Дверь поддаётся легко, позволяя мне оказаться в этой недостроенной пристройке.
Они всё ликуют, допивают водку из рюмок и не замечают, как я появляюсь на горизонте. Снова направляю пистолет и стреляю.
Точно в цель. Подло, со спины, совершенно неожиданно для них, точно так же, как и они поступили со мной.
Дрон падает замертво на щебёнку, уложенную на полу. Всё вокруг словно стихает. Музыка сменяется на другую, заставляя парней тут же обернуться и посмотреть на своего мёртвого товарища.
Точно в яблочко…
Отец бы гордился мной.
Черепная коробка едва ли не раскалывается на части от свинцовой пули, заставляя мозги и кровь вытекать из отверстия. У него лёгкая смерть, не настолько мучительная, в отличие от моего существования в последние два часа.
Денис застывает с рюмкой в руке, на его лице появляется некая усмешка и полный непонимания взгляд. Иван с диким ужасом кидается к своему другу, заставляя меня прицелиться и нажать на курок ещё раз.
Пуля снова достигает заведомо выбранной цели. В шею, отчего кудрявый хватается обеими ладонями за свою рану в попытке остановить кровь. Или же он делает это машинально, стараясь унять какую-то боль, словно надеется, что она пройдёт. Пуля, видать, застревает у него в кости, отчего парень хрипит, настолько громко, что музыка, казалось, уже вовсе не играет. Он смотрит на меня с полными ужаса глазами и сваливается на бок, продолжала харкать кровью. Густая, тёмная вытекает через приоткрытый рот, пачкая подбородок и щебёнку. Конвульсии содрогают его тело, пока несколько мгновений остаётся до тёмной смерти с косой, которую я словно замечаю.
Денис со всей скоростью рванул ко мне, перед этим попытался дезориентировать кинутой рюмкой в моё тело. Она попадает по коленке. Приносит слегка ощутимую неприятную боль. Покачнулась, отчего не смогла попасть ему в сердце.
Пуля вонзается парню в плечо, но он, кажется, не чувствует даже эту рану. Продолжает двигаться ко мне, вселяя ужас и разбивая надежды.
Паника проникла в тело. Я хотела выстрелить ещё раз, но мощный кулак, словно товарный состав, бьёт мне в лицо.
Пальцы сильно сжимают оружие, не дают ему упасть на пол, а мой крик заполняет всё в округе. Машинально падаю на спину, увлекая Дениса за собой. Он придавливает меня своим телом к щебёнке, которая вонзается в спину и ягодицы. От острой и неприятной боли снова кричу, стараюсь спихнуть с себя этого ублюдка, но он слишком увесист.
— Поганая дрянь! Думаешь убить меня из моего же собственного пистолета? — снова удар по лицу.
Ощущаю, как зубы двинулись с места, оставляя после себя пустоту. Кровь проникает в горло, отчего я харкаю, как и Иван перед своей кончиной. Боль не такая существенная, как во время полового акта. Я виляю головой, бью дулом пистолета Дениса в бок и стараюсь нажать на курок.
— Ты падшая! Ты больше не женщина. Поганая шлюха! Я изувечу тебя, сука, я тебя даже с того света достану.
— Из ада не возвращаются!
Бью его по лицу теми ключами, которые забрала у Арсения. Ещё раз, ещё и ещё, пока не попадаю точно в глаз. Денис вопит, старается слезть с меня, но я пользуюсь моментом, ощутив, как его кровь смешивается с моей на моём же теле.
Палец словно соскользнул от наличия крови, которая капала с плеча Дениса. Резко нажимаю на курок, и пуля попадает точно в печень Абрамова.
— Тварь! — он вопит, снова прицеливается и хочет ударить меня.
Нажимаю ещё раз, ещё и ещё, пока не понимаю, что патронов больше не осталось. Но всё стреляю, слышу этот глухой щелчок, а мой разум словно затуманен.
— Я не шлюха! Я не шлюха! — воплю во всю глотку и начинаю смеяться. Истерика накатывает тёплыми и почему-то приятными волнами, заставляя меня ощущать себя свободной.
Его мёртвое тело до сих пор на мне, и впервые за эту ночь мне приятно…
Мне.
Приятно.
***
— Девушка… Эй… вы слышите меня?
— Она труп! — чей-то голос заставляет тут же распахнуть глаза и оценить обстановку.
— Быстрее кислородную подушку! Она ещё жива! — снова какая-то суматоха.
Ничего не могу разобрать. Кровь, стекающая в глаза, не даёт мне нормально анализировать ситуацию. Чьи-то руки приподнимают меня, заставляют снова и снова ощутить адскую боль по всему телу.
— Не отключайтесь… не отключайтесь!..
***
— Вы уверены в том, что говорите? — следователь задаёт очередной вопрос, отчего я вынуждена посмотреть на капельницу.
— А разве у меня есть какой-то повод выдумать всё это?
— Ксения, вы прошли через настоящий ад, признаю, — коротко добавляет мужчина средних лет, — но поймите, на ваших руках кровь четвертых людей.
— Они твари, а не люди.
— Я понимаю, что вы так считаете, и это полностью ваше право. Но, думаю, будет легче, если вы скажете в суде, что отобрали оружие именно у Арсения. Парень вряд ли выйдет из комы.
— Что? — шокировано оборачиваюсь к нему лицом. — Он не сдох?
— Потерял много крови, но его сумели реанимировать. Сейчас Арсений Волохов находится в коме.
— Он не сдох… — шепчу сама себе и снова гляжу на капельницу. — Моя месть не закончена.
— В любом случае, даже если он очнётся, его вина полностью доказана. На его вещах найдена ваша кровь. Его биологический материал также доказывает наличие изнасилования. В тюрьме ему будет несладко.
— Он не должен попасть в тюрьму. Только смерть… Только смерть…
— Денис Абрамов был уважаемым человеком. Его отец, бизнесмен, не верит в виновность своего сына и постарается навредить вам всеми силами.
— Я не покину этот город. Здесь мой дом.
— Я понимаю, — вижу краем глаза, как он кивнул, — но здесь вам не дадут спокойно жить. Ходят множество слухов. Каждый будет указывать на вас пальцем… А у вас ещё маленькая сестра. Подумайте, что может произойти с ней…
— Как думаете, сколько ему дадут? Арсению?
— Пятнадцать как максимум. Но… — он слегка застопорился, прежде чем встать, понимая, что я согласна на его уговоры о переезде, — всё же почему он вызвал полицию и скорую помощь в дом и протянул вам ключи?
— Что сделал?
— Вы не знали? Вам не сказали, что сигнал о том, что трое молодых ребят насилуют девушку в загородном доме, поступил именно с его телефона?
В глазах полное недопонимание, прежде чем я снова отключаюсь.
***
Чувствовала ли я облегчение, зная, что трое из моих насильников мертвы? Чувствовала ли счастье, забирая их жизни, в то время как моей больше не было? Я существовала девять месяцев. Была привидением, бездушным существом, для которого типичные радости повседневной жизни были уже чужды. Никогда не засыпала по ночам, старалась, чтобы двери в комнату всегда были закрыты на ключ, а свет горел, не потухая. Кричала, едва проваливалась в сон. Кричала, едва слышала от кого-нибудь «Тсс…». Они, казалось, преследовали меня. Их тени застывали в тёмных углах комнаты. Их голоса, прикосновения чувствовались даже во сне. Чтобы я ни делала, их призраки были рядом.
Спустя столько лет я до сих пор не смогла оправиться от ужаса той ночи. Не смогла нормально жить… и единственным смыслом был мой сын.
Только Мой сын!!!
— Мама? — подбегает ко мне, заставляя тут же обнять и прижать к себе.
Я вдыхаю аромат своего любимого сынишки и целую в макушку, отпуская снова на площадку. Всегда любила наблюдать, как Федя весело играет с другими ребятами. И пусть сильно уставала после рабочего дня, всё же надеялась на то, что это зрелище придаст мне немного сил, дабы не свалиться прямо на входе и не провалиться в долгожданный сон.
— Ксюша! — Котова подлетает ко мне практически незаметно. Я собираюсь демонстративно закатить глаза, дабы эта барышня не доставала меня своими сплетнями. — Ты сегодня выходная?
— С чего ты взяла?
— А разве ты не ездила в город?
— С чего бы мне туда ездить? — усмехаюсь, отчего подруга приходит в ужас.
— Так ты не знаешь?
— Не знаю чего?
— Его выпустили. Отца твоего ребёнка…
В голове снова шум из моих криков и той адской боли.
— Арсения Волохова выпустили вчера из тюрьмы. Десять лет прошло, как-никак…
«Ксюша… Тсс»…
