* * *
— Это что? — спросил Гарри, когда они очутились на широком, шумном, кипящем жизнью причале. Пока поезд — постройки начала прошлого века, но мало чем отличавшийся от «Хогвартс-экспресса» — преодолевал милю за милей, Люциус старался не раскрывать подробностей предстоящего круиза. Ему нравилось то, как Гарри реагирует даже на мелкие сюрпризы. Удивительная и чудесная способность. Сам Люциус не обладал ей, кажется, от рождения. Но сейчас уже пора было что-то объяснить. Тайны хороши, пока не начинают раздражать. — Это порт Саутгемптона. Пункт отправления. Сейчас мы поднимемся на корабль, но сначала… — Люциус сосредоточился — у него всегда плохо шла беспалочковая магия — и шепотом произнес заклинание. Гарри остановился и повернулся к нему. По его неуверенному, блуждающему взгляду Люциус понял, что заклинание сработало. — Ты же знаешь, что я не люблю сюрпризы, тем более такие. Убери. — Это ненадолго. — Понимая, что невидимое затемнение на стеклах очков не дает Гарри увидеть его лицо, Люциус постарался вложить максимум убедительности и обаяния в голос. — Как только мы поднимемся на верхнюю палубу, твои очки снова станут обычными, и ты увидишь то, что я хочу тебе показать. Может, я хочу подарить тебе океан? — И где только ты набрался этой пошлости? — задумчиво спросил Гарри. — В маггловском кино, — парировал Люциус. — Держись за мой локоть, как будто плохо видишь. — Как будто? Я вообще не вижу, куда иду. — Зато представь, какой будет эффект, когда я сниму заклинание! — Ну хорошо, — сдался Гарри. — Но если мне не понравится… — Вернемся домой, только и всего. И я напишу рекламацию в агентство. Гарри неодобрительно замолчал. Почему-то он не разделял страсть Люциуса к поддержанию справедливости через сутяжничество и кверулянтство. — Люциус Малфой, Гарри Поттер, — проговорил стюард, внося их имена в бортовой журнал. — Добро пожаловать на борт, господа. Лавгуд не обманула — судно действительно впечатляло. Люциус с удовольствием оглядывался по сторонам. Зрелище напоминало колдографии времен его дедушки, отца Абраксаса. В семейном альбоме их хранилось всего штуки три, и на каждой такие вот джентльмены в костюмах и галстуках прогуливались, беседовали или танцевали с такими вот дамами в длинных платьях и остроносых туфельках, пили кофе, курили сигары… Прекрасная пора. Возможно, он действительно немного сентиментален. К тому же здесь они абсолютно точно не столкнутся ни с кем из знакомых, и никто не будет доставать Гарри срочными вызовами и требованиями немедленно спасти мир. Конечно, Шеклболт в своих присылаемых за полночь служебных записках вряд ли ставил задачу именно так, но Гарри срывался с места, будто на пожар. Так что сентиментальность в данном случае шла на пользу делу. Люциус вообще не любил вещей, которые не шли бы на пользу делу — ни в себе, ни в других. Исключением был разве что Гарри. Избранный — что с него взять? На верхней палубе он подвел Гарри к самым перилам, с той стороны, где открывался вид на океан, а не на порт, похожий сейчас на корзинку неряшливой рукодельницы, и без особых усилий снял заклинание. На свежем воздухе начала двадцатого века его магия явно обрела новое дыхание. Увидев прекрасный, туманный, сияющий океан, Гарри расплылся в улыбке. Люциус, наблюдавший за ним, довольно усмехнулся. — Нравится? — Очень! — Гарри оглядывался по сторонам, будто хотел увидеть как можно больше сразу, в один момент. В такие минуты он выглядел на семнадцать, а не на двадцать семь. — Вот это да! Мачты! Четыре трубы! А палуба! Да тут хоть в квиддич играй! А там спасательные шлюпки подвешены, да? Что на них написано? «Ти…», «Титан…» Он вдруг замолчал и повернулся к Люциусу. — Сдается мне, тебя кто-то изрядно ненавидит. — Что значит «кто-то»? Довольно много людей. И не-людей тоже. А в чем дело? Слишком много труб? Шлюпки неподходящие? — Судно неподходящее. Люциус, когда ты узнал его название, неужели ничего не всплыло в памяти? Из уроков маггловедения, например? — Я не очень любил этот предмет. — Люциус огляделся. — Но пароход ведь прекрасный. Драко говорил, что о нем даже сняли фильм. Они с Грейнджер смотрели. Очень романтично, как я понял. — С Гермионой, — машинально поправил Гарри. — А о том, что на четвертые сутки пути этот прекрасный пароход столкнулся с айсбергом и затонул, и это считается одной из величайших морских катастроф в истории человечества, он упомянуть забыл? Люциус помолчал. Вдалеке раздался протяжный гудок — какое-то судно возвращалось в порт. — Значит, так. Сейчас мы сходим на берег, возвращаемся к порталу и попадаем обратно в магомир. Потом я иду в «Магию пути» и разношу кабинет Лавгуд на радость «Ежедневному пророку». А потом пишу рекламацию. Тоже мне, незабываемые впечатления! Море удовольствия! Его трость постукивала по палубе, словно пытаясь пробить дыру до самого трюма. Проходивший стюард покосился неодобрительно, но осадить джентльмена не рискнул. — Так это Луна всучила тебе круиз? — Гарри нахмурился. — Что-то здесь не так. То есть тебя-то она имела основания отправить на «Титаник», но меня за что? Мы, конечно, общаемся не так тесно, как в школьные годы, но все-таки… — Я намекнул, что еду со Снейпом, — признался Люциус. — Мне не требовалось путешествие формата «для верных супругов», а назвать твое имя я не мог. Мы ведь не афишируем отношения. Это было их совместное решение, хотя иногда Люциусу казалось, что Гарри оно не вполне устраивает. Наверное, это стоило обсудить. Как-нибудь потом, разумеется. — Не афишируем, — подтвердил Гарри, хотя подтверждения не требовалось. — Пойдем. Через четверть часа отплытие, а нам еще вещи из каюты забрать нужно. Палубы «Титаника» были длинны, а лестницы широки и роскошны, так что оба слегка запыхались, когда подошли к сходням. Люциус сквозь зубы шипел, что даст разгромное интервью «Пророку». Гарри хмуро молчал. Туманную дымку снесло легким ветром, и океан за их спинами сверкал тысячью искр. — Я не могу сделать шаг, — сказал Люциус. — Я тоже. — Гарри изо всех сил тянул ногу вперед, но подошва никак не хотела опускаться на доски сходней. — Эй! — крикнули снизу, с причала. — Отойдите в сторону, джентльмены! Мы убираем трапы! Доброго пути! Они отступили на шаг, не встретив никакого сопротивления, и переглянулись. — Магия, — сказали оба. — Рейвенкловская магия, — с досадой добавил Люциус. — Помню, Ксено в школе наводил такие пятна на мантии, что их даже зелья Слагхорна не брали. Дочь, к сожалению, мозгами в него. — Напиши ему рекламацию, — посоветовал Гарри. Люциус сжал набалдашник трости. Романтический круиз с бешеной скоростью мутировал в роад-триллер. Они попытались сойти в порту Шербура и в гавани Корка, куда «Титаник» заходил перед выходом в собственно трансатлантический рейс, но не смогли преодолеть магический барьер и заставить себя спуститься в шлюпки, сновавшие между судном и побережьем, в результате получив лишь репутацию «странных джентльменов, которые сами не знают, чего хотят». А ближе к вечеру за кормой остался мыс Фастнед, и капитан отдал команду «Полный вперед!». «Титаник» отправился в свой первый и последний атлантический рейс. — Приключение, — сказал Гарри. Он стоял на верхней палубе, закутав горло шарфом, — апрельский ветер на широте Ирландии был неласковым. — Умеешь ты находить все самое лучшее. — Сердишься? — Люциус вглядывался вдаль, опираясь на перила локтями. Он тоже был в шарфе и в перчатках, ветер трепал светлые волосы, которые ради соответствия моде 1910-ых пришлось остричь. — Нет. Сойтись с тобой было самой большой глупостью, на которую я способен. Все остальное на этом фоне — мелочи. — Это так-то ты называешь крупнейшую морскую катастрофу? — Ну, мы что-нибудь придумаем. — Конечно, — Люциус выпрямился и развернулся спиной к морю. — Для начала — аппарировать мы не будем. Не сомневаюсь, что Лавгуд это тоже предусмотрела. Не хотелось бы плюхнуться в ледяную воду рядом с бортом. Запрут еще до конца путешествия в каюте как душевнобольных. А закрытая дверь еще сильнее осложнит наше положение в момент крушения. — Согласен. Но… — Подожди, это еще не все. Можно трансфигурировать небольшую шлюпку на двоих, но тут свои подводные камни. Продержится ли она до прибытия помощи? И потом — катастрофа, корабль тонет, рядом огромная глыба льда, куча сошедших с ума людей. Очень рискованно что-то трансфигурировать в такой обстановке. Нас могут потопить, хватаясь за борта, может затянуть в воронку и утопить вместе с судном. Магия магией, а законы природы никто не отменял. Значит, нам нужно экспроприировать одну из шлюпок заранее, до катастрофы. Расскажи мне поподробнее, что там было с этим айсбергом? — А ты уверен, что я согласен с твоим планом? — А у тебя есть другой? — Люциус глянул с интересом. У Гарри действительно мог быть план. Сумасшедший, рискованный, нереализуемый в условиях данной задачи — но мог. — Нечестно красть одну из шлюпок для себя, лишая кого-то шанса на спасение. — Нечестно подсовывать рейс-катастрофу без возможности улизнуть. — Люциус ждал подобных возражений. Это был один из минусов отношений с Гарри Поттером. Хотя, может, и не минус. Может, именно это и интересовало в нем Люциуса — разница идеалов. — Мы не будем красть шлюпку. — А что мы будем делать? — Пока не знаю. — Тогда до скорого… столкновения. — Люциус стиснул зубы и, не глядя на Гарри, прошел к лестнице. Когда тот вернулся в каюту, Люциус уже лежал в своей кровати и делал вид, что спит. Судя по производимому им шуму, Гарри тоже устраивался на ночлег. Желать друг другу доброй ночи они не стали. Помещения первого класса были верхом роскоши для своего времени, но свежий запах лаванды, пропитавший белье, и мягкость постели никак не могли компенсировать отсутствие Гарри в ней. Люциус перевернулся на другой бок и еще раз согласился сам с собой, что любая романтика хороша лишь со стороны. На следующий день они старательно не разговаривали и смотрели друг сквозь друга, словно на пустое место. Люциус устроился в холле для приемов, на бархатном диванчике, с интересом проглядывая английскую прессу образца апреля 1912 года. Впрочем, его взгляд то и дело убегал за пределы страниц, отыскивая среди проходящих пассажиров знакомую фигуру. Гарри и впрямь появился несколько раз, в перерыве между сквошем и теннисом, всякий раз в новой компании: то большая семья с кучей детей и гувернанткой, то пожилые супруги, имевшие вид благообразных львов, то женщина в расцвете лет, чья широкополая шляпа и экстравагантный стиль говорили о стремлении быть не как все, но при этом парадоксально быть признанной этими «всеми». Люциус только усмехнулся. После обеда, роскошь которого уступала только таланту поваров, Гарри подошел к диванчику Люциуса и сел рядом. Он умел точно угадать момент, когда время от времени возникавший между ними лед приходил момент растопить. Впрочем, возможно, он ничего не угадывал и не рассчитывал, а просто решал, что пора поговорить и в очередной раз расставить все по местам. Это напоминало шахматную партию, где соперники прикладывают все силы ума, чтобы разгадать чужой замысел, а поражение является не проигрышем, а лишь логичным завершением текущей игры. — Видел Гудвинов? — спросил Гарри. — Шестеро детей. Младшему два с половиной. Милые люди. Отцу семейства предложили работу в Америке, и они едут туда всей семьей. Новое место, новая жизнь. Кстати, здесь они оказались случайно. Собирались плыть на маленьком пароходе, но из-за забастовки угольщиков пришлось брать билеты на «Титаник». Люциус не вмешивался, хотя уже догадывался, к чему все идет. Все-таки они были вместе не первый год. — Я не хочу, чтобы они погибли, — сказал Гарри. — Возьмем их в нашу шлюпку. — У нас нет шлюпки. И я не хочу, чтобы погибли и все остальные. — Любопытно. И что ты предлагаешь? — Отменить катастрофу. Ну, как-нибудь. Люциус поперхнулся целебным морским воздухом. Это было слишком даже для Гарри Поттера. — Ты прогуливал уроки, когда рассказывали о первом правиле путешественника во времени? — Я даже читал такую книжку. Про то, что бабочка, раздавленная в какую-то мезозойскую эру, может изменить весь ход истории. — И тебя это не впечатлило? — Впечатлило. Но знаешь, я пришел к выводу, что они неправы. — Авторы книги? — И авторы, и исследователи, и все остальные. Сам подумай, — Гарри сдвинулся на край дивана и повернулся к Люциусу. — Получается, что время — самая беззащитная, самая ненадежная структура. Малейшее изменение может привести к катастрофе. Но это же нелогично! Любые последствия нашей деятельности природа рано или поздно способна исправить, а время, значит, неприкосновенно и хрупко, как стекло! Что-то тут не так. — Ну конечно. Никто не может понять суть времени, кроме Гарри Поттера. — А чем я хуже других? Все первооткрыватели когда-то были обычными людьми. — И обладали впечатляющими знаниями в своей области… ну да ладно. Я тебя слушаю. — Да я уже все рассказал. Понимаешь, наш мир консервативен. При любых изменениях он стремится вернуться к изначальному состоянию. Нужна очень, просто очень большая катастрофа, чтобы последовали кардинальные изменения, да и то — рано или поздно все вернется на круги своя. Я думаю, время — это как раз круги, круги на воде. Камень упал, пошли волны — и погасли. Если камень большой, волны расходятся шире, но рано или поздно все равно стихают. Как будто ничего не было. — И если из истории стереть катастрофу с «Титаником», ничего не изменится? — Изменится, конечно. Но время не пойдет по другому пути, расходящемуся с нашим все дальше и дальше. Наоборот. Оно всеми силами будет стремиться в первоначальное русло. Что-то станет иным, но в целом мир останется прежним, вот что я хочу сказать. — Ты просто хочешь спасти этих людей. Ты не можешь пройти мимо котенка на дереве. — И тебе это не нравится? Люциус промолчал. Это был шах, за которым неизбежно последовал бы мат. А так можно было хотя бы сохранить лицо. — И каким образом мы будем вносить коррективы во всемирную историю? — спросил он как ни в чем не бывало минуты через две. Гарри просиял. — Есть тут у меня одна идея… Идея оказалась никуда не годной. И десяток других, которые они предлагали поочередно, тоже. Сделать что-либо с огромной глыбой льда, обладающей к тому определенной скоростью, было непросто даже с помощью магии. Можно было зайти с другой стороны и заставить экипаж действовать иначе, но, во-первых, ни один не разбирался в судовой навигации и обязанностях офицеров и матросов настолько, чтобы вычислить ключевую фигуру, нужный момент и направление, в котором следует подкорректировать ее действия, — а ошибка могла сделать катастрофу еще более грандиозной. А во-вторых, заметил Люциус, авроры в начале двадцатого века работали не хуже своих коллег в двадцать первом, и уж использование одного из Непростительных в маггловском мире засекли бы сразу. Гарри, конечно, заметил, что спасение полутора тысяч жизней стоит десятка лет в Азкабане, но Люциус его энтузиазма не разделял. Легко разбрасываться десятками лет, когда тебе нет и тридцати… И потом, они все равно не знали, к кому и когда требуется применить Империус, чтобы «Титаник» и айсберг благополучно разминулись. Гарри лохматил волосы, Люциус барабанил пальцами по трости, пассажиры радовались жизни. «Титаник» шел на предельной скорости чуть южнее обычного маршрута, чтобы избежать столкновений со льдами. — Давай просто скажем, что там айсберг, — в сотый раз предложил Гарри. — Давай, — в сотый раз согласился Люциус. — Но шансы, что нам поверят, минимальны, ты же понимаешь. Никто не меняет курс, поддавшись уговорам пассажиров. А когда они увидят айсберг своими глазами, будет уже поздно поворачивать. Катастрофа все равно произойдет. — Какое-нибудь расширение пространства? — Слишком большой объект. Именно из-за этого нам не подходят ни Левикорпус, ни трансфигурация. — Адское пламя? — Айсберг оно, конечно, растопит. Но раньше уничтожит корабль. Пламя почти неуправляемо, сам знаешь. — Бомбардо Максима? — И что? Таким методом можно только льда для виски наколоть. — Для этого не Бомбардо пользуются. Есть специальное заклинание колки льда для коктейлей. — Ты-то откуда его знаешь? — удивился Люциус. Он не замечал за Гарри склонностей к кулинарной магии. — Мне миссис Уизли показывала. Лед сразу весь трескается, бери сколько надо и кидай в стакан. Гм… Так, может… — Объем, Гарри, слишком большой объем. Мы с тобой не потянем. Тут нужно с десяток довольно сильных магов. — До полуночи остается каких-то шесть часов… — …и никакого плана. Время красть шлюпку, Гарри. — Нет. Я что-нибудь придумаю. — Уничтожишь айсберг Экспеллиармусом? — Если понадобится. Пойду поиграю в сквош. Физические упражнения положительно влияют на мозг. И не вздумай красть шлюпку! — Даже не собирался, — возмутился Люциус. Он знал, что Гарри никогда не использует легиллименцию без разрешения, но иногда все же сомневался — слишком уж легко тот угадывал его намерения. Гарри вернулся довольно быстро — немного запыхавшийся, в белой рубашке-поло с открытым воротом. От него чуть пахло свежим потом. Люциус очень пожалел, что катастрофа назначена именно на сегодня. Он бы предпочел столкнуться с Гарри — в постели. — Ты знаешь, что такое эгрегор? — спросил тот сходу. — Ужасные существа, которые давят нас без жалости, поскольку не знают о нашем существовании? — Тебе надо почитать кого-нибудь из современных авторов. Эгрегор — это энерго-информационная структура. Она возникает из направленных в одну сторону эмоций и мыслей многих людей, объединённой общей идеей. Получается энерго-информационный объект в тонком мире. — Ну? — Объект реален. — В тонком мире, Гарри. Зачем мы вообще об этом говорим? В материальном мире он не имеет значения. — А в мире магии? — Что ты имеешь в виду? — Предположим, сотня людей в одно и то же время представит себе глыбу льда, распадающуюся на мелкие части. Эгрегор может усилить нашу магию, как линза на пути солнечного луча. — Аргументов и доказательств, как я понимаю, нет? — Никаких. Попробуем? — Хорошо. Но за создание эгрегора отвечаешь ты. Ты вызываешь больше доверия. — Не вопрос. А на случай неудачи я заранее признаю свою неправоту. — Планируй наш выход на половину двенадцатого. Девять минут на подготовку — и будь что будет. — Как обычно, — усмехнулся Гарри, чуть наклоняясь вперед, будто собирался поцеловать его. Но только отвел короткую прядь со щеки. — Пойду. Надо было прихватить с собой Феликс фелицис. — Будь что будет, — повторил Люциус, оставшись один. — Как же. Он вышел на палубу, спустился вниз и накинул чары Невидимости на одну из шлюпок. Эгрегоры эгрегорами, но кто-то должен позаботиться и о запасном варианте. Когда около половины двенадцатого он поднялся на верхнюю палубу, там царило оживление. Гарри, еще более лохматый, воодушевленно жестикулирующий, притягивал к себе взгляды. Люциус вслушался. Гарри обещал невероятный, прямо-таки волшебный сюрприз для всех присутствующих, если они выполнят одно условие. — Представьте, что прямо по курсу находится огромная глыба льда, — его улыбка слепила глаза. — Представьте это так ярко, будто действительно видите, воображайте изо всех сил! Я знаю, у вас всех богатое воображение, включите его на полную! А когда я дам знак, представьте, что эта глыба распадается на миллионы маленьких кубиков! Давайте же, сосредоточьтесь и представляйте, представляйте! Люди, смеясь, направляли взгляд в темноту. Люциус надеялся, что они действительно представляли айсберг, а не думали о том, что надо бы лечь пораньше или что выбрать утром на завтрак. Он прошел поближе к Гарри. Тот тоже смотрел в ночь, на лбу блестели крупные капли пота. Люциус мог поспорить, что ладони у него сейчас тоже влажные и просто ледяные. Он встал рядом и тоже достал палочку, держа перед собой, чтобы не увидели остальные. В другой руке у него был хронометр-луковица. Люциус повернул его так, чтобы Гарри мог видеть циферблат. 23.36… 23.37… 23.38… — Расколись! — звонко крикнул Гарри. Два еле видимых бледно-голубых луча ушли в ночь. Люди за их спиной затаили дыхание в ожидании обещанного сюрприза. Секунду не происходило абсолютно ничего, а потом в ночи раздался треск, будто кто-то наступил на горсть хрустящих чипсов, и через перила посыпался дождь ледяных осколков. Они разбегались по палубе, подпрыгивали, таяли, скатывались обратно в море. Пассажиры удивленно зашумели, засмеялись, ловя скользящие им под ноги колючие градины. — Это самый чистый лед в мире! — Гарри тоже протягивал ладони, ловя и роняя частицы айсберга. — Можете добавлять его в свои стаканы! Самый чистый, самый прозрачный, самый вкусный лед! Люциус склонился через перила и запустил Люмос. После всего, что они натворили, мелкое колдовство почти на глазах у магглов не имело значения. Под килем «Титаника» была не вода, а ледяная каша. — Представляешь? — спросил он у Гарри, склонившегося рядом. — Он был совсем рядом. Может быть, в паре футов от борта. Миллионы кубиков льда. Нет, даже, миллиарды. — Вот бы сейчас превратить Атлантику в виски. Самый большой шот в мире. — Не вздумай, — предостерег Люциус. — И не собирался. Да и как такое возможно? — От тебя всего можно ожидать. Неизвестно еще, в какой мир мы вернемся после такого вмешательства в ход времени. — В любом случае ты в нем будешь, — улыбнулся Гарри, и Люциус ощутил настоятельную потребность выпить, чтобы смыть поселившийся в горле привкус нежности. — Я действительно не думаю, что изменения окажутся значительными. Ну и… оно того стоило. — Вернемся — увидим. Надеюсь, Лавгуд в новом мире по-прежнему работает в «Магии пути». Не хочу упустить возможность посмотреть ей в глаза. — И все-таки Луна не могла… — Гарри почесал затылок. — Покажи мне билеты. — Сколько ни смотри, ничего не изменится. — Люциус вынул кусочки картона из внутреннего кармана. — Лицевая сторона — код прибытия, оборотная — код убытия, адреса обоих порталов, ссылка на сайт агентства… подожди, а это что? Гарри взял билеты у него из рук и вслух прочитал набранную мелким черным шрифтом строчку: «В случае форс-мажорной ситуации разорвите билет по линии сгиба для срабатывания экстремального портала. После перенесения в безопасное место ждите появления нашей спасательной службы. «Магия пути»: ваши проблемы — наша забота!» Люциус прикусил губу. Гарри рассмеялся. — Говорил же, Луна никого не отправила бы в опасный круиз без подстраховки. — Раньше этой строчки там не было! — Думаю, она хотела отомстить тебе. По-своему. — Но в итоге мы спасли целый корабль! — Вот именно. Люциус Малфой, спасающий сотни магглов. Думаю, по мнению Луны, это очень серьезная месть. — Думаю, в следующий раз мы отправимся в Уэльс охотиться на лис, — сказал Люциус, делая шаг вперед и поскальзываясь на подтаявшем кусочке льда. КонецЧасть 1
18 мая 2019 г. в 22:10
«Туристическое агентство "Магия пути"», — гласила вывеска.
Люциус с легкой ностальгией толкнул тяжелую дверь. Он давно здесь не был: сначала рождение сына, потом перепланировка мэнора на более современный лад, стоившая ему немало сил и нервов, потом — политика, стоившая не меньше. Последние двадцать лет ему было абсолютно не до путешествий. Конечно, он не сидел безвылазно в Англии, но все поездки, совершенные после свадьбы, были либо деловыми, либо вынужденными. Собственно, даже в медовый месяц он составил маршрут таким образом, чтобы посетить несколько предприятий, в которые он инвестировал, встретиться на званых обедах с банкирами, у которых на всякий случай держал кое-какие средства и ценности… Нарцисса не возражала — ей это даже нравилось. Она была намного более практична, чем остальные члены ее семьи. Собственно, это послужило второй причиной, по которой Люциус из трех сестер выбрал именно ее. Первой, конечно, был цвет волос. Но теперь — теперь Люциус хотел именно отдохнуть. Без знакомых на каждом шагу, без деловых встреч, без парадных мантий.
— Я хочу получить удовольствие, — неожиданно для самого себя сказал он девушке, чьи длинные светлые волосы, небрежно скрученные пучком, венчала экзотическая шляпка голубого бархата, с павлиньими перьями, знававшими лучшие времена. Девушка сидела спиной к нему и копалась в картотеке. Услышав посетителя, она со скрипом задвинула ящик, крутанулась на кресле, поворачиваясь, и оказалась Луной Лавгуд. Человеком, с которым Люциус Малфой предпочел бы контактировать как можно реже. Не то чтобы он чувствовал вину — скорее неловкость. Вдруг она вздумает вспоминать прошлое? Сам Люциус не был сентиментален и предпочитал отдавать дань ностальгии крайне малыми дозами.
— Удовольствие? — вежливо и заинтересованно уточнила Лавгуд. — Конечно, мистер Малфой, мы в «Магии пути» сделаем все возможное, чтобы вы его получили. Присаживайтесь. Какие у вас требования к круизу?
— На двоих, — сказал Люциус, садясь в удобное и неброское кресло — определенно, у фирмы имелся хороший дизайнер. — С другом. Хочу сделать ему сюрприз. У друга проблемы с горлом, поэтому очень желательно побережье. Морской воздух и прочее. Яркие впечатления, незабываемые ощущения, хороший стол. Я рассчитываю примерно дней на десять.
Честно говоря, оторвать «друга» от дел оказалось очень непросто. Но Люциус умел уговаривать. К тому же десять дней и впрямь были совершенно небольшим сроком.
— Уверена, смогу для вас что-нибудь подобрать, — улыбнулась Лавгуд. Она вела себя так, будто никогда и не сидела в подвале Малфой-мэнора. Вот что значит чистая кровь. Грейнджер в таких обстоятельствах шипела бы, как дикая кошка, а при возможности выцарапала бы ему глаза. И что только Драко находит в гриффиндорцах?
Лавгуд тем временем бодро клацала клавишами. Маггловская техника уверенно входила в жизнь магосообщества. Люциус, разумеется, не собирался ронять марку и собственный компьютер держал в кабинете под Алохоморой и Дезиллюминационными чарами. Во всеуслышание он негромко, но уверенно декларировал, что маги прекрасно обойдутся и без этих новшеств, одновременно являясь постоянным посетителем двух наиболее популярных магофорумов: на одном под ником Белый павлин, на другом — Люцифер54 (другие вариации популярного ника успели расхватать до него). В сообщениях форумчан можно было найти массу полезной информации, если знать, куда смотреть, конечно. Люциус знал.
— Вот! — торжествующе воскликнула Лавгуд, разворачивая к нему монитор. — Взгляните! Это идеальный вариант для вас. Морской круиз на отличном маггловском судне, время в пути — восемь дней. С днем отплытия и прибытия как раз выходит десять. Высаживаетесь через хронопортал на вокзале Ватерлоо, поездом добираетесь до пункта отбытия, садитесь на корабль, восемь дней наслаждаетесь морскими видами, оркестром, великолепной едой, приличным обществом. Затем сходите на берег в Новом свете и в четверти мили от причала находите один из нью-йоркских хронопорталов, который доставит вас обратно в Лондон и в наше время.
— Что вы подразумеваете под приличным обществом? — уточнил Люциус. Возможно, для Лавгуд это бродячие фокусники и драконоводы…
— Приличное общество, мистер Малфой, — она профессионально улыбнулась уголками губ. А может, и не профессионально, а на самом деле, кто ее знает. — Два мультимиллионера, крупные бизнесмены, видные политики, филантропы, писатели, актрисы. Все сливки того времени. Я не шучу: это уникальный рейс. Незабываемые впечатления гарантированы.
— Хорошо, — сдался Люциус, сопротивлявшийся больше по привычке никогда никому не доверять и не брать первое предложенное. — Какова цена?
Лавгуд озвучила сумму. Несколько больше, чем Люциус рассчитывал, но это стало последней каплей, окончательно склонившей чашу весов в пользу поездки: уникальный рейс никак не мог равняться по деньгам обычному.
— Надеюсь, оно того стоит, — не мог не добавить он, пододвигая к Лавгуд кучку золотых монет.
— Поверьте, оно стоит каждого галлеона. Вот ваши билеты. — Она взмахнула палочкой, и на стол легли два узких, плотных бумажных прямоугольника с мерцающей золотой вязью по краю. — Адреса порталов указаны на билете, полоска — входной код. Служитель покажет, как им воспользоваться. Код для возвращения на обратной стороне. Советую не терять билеты, мистер Малфой. Конечно, мы помогаем застрявшим путешественникам в течение двадцати четырех часов, но стоит ли портить впечатления от круиза таким финалом?
— Не беспокойтесь, мисс Лавгуд, — Люциус поднялся, пряча билеты во внутренний карман. — Не имею привычки что-либо терять.
«Кроме достоинства и человечности», — послышалось ему в скрипе закрывающейся двери. Чушь, конечно. Двери турагентств никогда не грубят клиентам.