When I awake

      Возвращаться домой всегда приятно. Возвращаться домой с братом - приятнее вдвойне. Спустя столько лет, мы наконец-то вместе, едины. И это по-настоящему греет душу. Всё это время я пытался заполнить свою жизнь работой, алкоголем, да чем угодно... Хотел вытеснить из своей головы Вергилия, чтобы хотя бы иногда не думать и не вспоминать. Но, кажется, у брата особенность такая - намертво закрепляться в твоих мыслях, стоит тебе хоть раз пересечься с ним. Ты можешь не быть с ним знаком, но образ, силуэт останутся в памяти.       Да я и не удивлён даже, мимо такого не пройдёшь и не забудешь, примерно так, наверное, Неро и появился. Ты всю жизнь искал силу, могущество, хотел стать непобедимым, несокрушимым, но никогда не понимал, что уже обладаешь всем, что нужно. От тебя волнами исходит энергия, уверенность в себе, то, что действительно цепляет. Это чувствуют даже люди, хотя и не все.       Ты и меня зацепил. Каждая встреча, каждый бой оставляли неизгладимый след в моей душе. И ты ведь тоже чувствовал моё желание быть ближе? Быть гораздо ближе, чем те жалкие сантиметры между нашими лицами в тот момент, когда мечи скрещиваются, осыпают искрами нас и всё вокруг.       Сначала мне казалось, что это бред, всего лишь желание быть рядом с братом, которое выражалось неправильно. Я весь неправильный. Очень наивно считал, что, в конце концов, это пройдёт, и я ещё посмеюсь над собственной испорченностью. Но время шло, и ничего не менялось, а влечение только усиливалось, становилось помешательством. Дошло до того, что ты начал приходить ко мне во снах, даже там не оставляя меня одного. Я начал видеть тебя везде, Джил.       Для меня было новостью, когда в Аду, во время нашего импровизированного совместного заключения, я осознал, что мои чувства, которые я так долго пытался похоронить, взаимны. Ты не выдал себя ничем: ни намёком, ни взглядом, ни единым движением. Но как там говорят? Сердце не обманешь? Не обмануло.       Мне жаль только то, что нам понадобилось столько времени, испытаний и потерь, чтобы признать это. Хотя мы не были людьми и не испытывали отвращения к таким отношениям. Быть наполовину демоном проще: меньше моральных предубеждений и рамок.       Но в итоге, мы вместе. Выбрались из Ада и вернулись домой. Вид конторы, пришедшей за моё долгое отсутствие в запустение (да и при мне было не лучше), радует и придаёт сил, так необходимых. Три месяца в Аду любого доконают. И как только ты смог так долго там прожить? Вернее, все эти годы ты не жил – выживал. Боролся за каждое мгновение жизни, за каждую секунду, за то, чтобы завтра встретить новый день (и плевать, что в Аду нет смены дня и ночи).       Захожу в агентство первым, пока ты с толикой интереса рассматриваешь неоновую вывеску. Заинтересовала формулировка? Может, когда-нибудь я расскажу тебе её историю, в которой ты принял участие и был в главной роли. Вся моя жизнь тесно переплетается с тобой. Как и твоя со мной. Две половины одного целого, наконец переставшие отрицать очевидное.       Щёлкаю выключателем, не особо на что-то надеясь, но свет загорается. Лампочки, поначалу мигая, ярко горят. Похоже, об электричестве и воде позаботился Моррисон. Приятно знать, что твоего возвращения кто-то ждёт.       — Удивительно, — бросаю в пустоту.       Чувствую твой полувопросительный взгляд и только качаю головой. Ты уже снял потрёпанный плащ, полы которого превратились в лохмотья. Это уже нельзя назвать вещью. Впрочем, я выгляжу не лучше.       — Ванная там, — указываю рукой налево. У нас совпадают желания. Кажется, я впервые так сильно хочу смыть с себя всю грязь, смешавшуюся с засохшей кровью демонов, пылью, кое-где с каплями спермы (никогда не признаюсь, но это даже смущает).       Ты киваешь и уходишь в указанном направлении, потягиваясь и разминая шею. Слышу, как хрустят твои позвонки, и перед глазами плывёт от желания прикоснуться, размять уставшие мышцы самому. Этот голод когда-нибудь утихнет, хотя бы немного?       Я уже собираюсь последовать за тобой, но обоняние улавливает во всём этом бардаке запах, который начал забываться за это время. Он исходит от дивана, поэтому я подхожу ближе и глубоко втягиваю носом воздух. Неро. Неужели ночевал здесь, пока нас не было? Только сейчас понимаю, что всё помещение пропахло им. Надо бы позвонить ему, обрадовать паренька. Но всё это позже.       Снимаю плащ, кидаю его на диван и иду в ванную, откуда уже слышится плеск воды. Захожу и сбрасываю остатки одежды, ставшей тряпками. Такое только на свалку. А жаль.       Присоединяюсь к тебе, разомлевшему под тугими струями горячей воды, и обнимаю со спины, прижимая к себе. Кажется, ещё немного, и ты уснёшь у меня на плече. Нам обоим требуется отдых, а лучше длительный отпуск от нескончаемой рубки демонов. Я оглаживаю твой торс и плечи, слушая сладкий, расслабленный выдох. Безупречная укладка намокла, и от неё не осталось и следа. Твои волосы спадают на плечи мягкими серебристыми локонами. Пропускаю их сквозь пальцы и наслаждаюсь некоторой жёсткостью.       Ты поворачиваешься и утыкаешься лбом в моё плечо. Твои руки так правильно ложатся на мою спину, обнимая в ответ. Моё сердце пропускает пару ударов, и ты усмехаешься, после чего начинаешь разминать словно налитые свинцом плечи. Не могу сдержать довольный стон и только крепче прижимаю к себе. Вода смывает с нас прошлые ошибки, разногласия, поражения, старые обиды, будто даёт новый шанс начать всё заново. В этот раз я не наломаю дров, действуя неосторожно, резко, агрессивно. С тобой так нельзя. Тебя нужно брать лаской и нежностью, несмотря на твой стальной и холодный взгляд, потому что позже ты обязательно оттаешь. И мне на самом деле грустно, что тебе так непривычно доверие и любовь, что ты живёшь в ожидании ножа, который пронзит спину, вернёт в реальность, не представляющей из себя ничего хорошего.       Через некоторое время мы находим в себе силы выбраться из ванны. Я заворачиваю нас обоих в полотенце, чудом оказавшееся здесь, и веду в спальню. Уже рядом с кроватью спотыкаюсь и падаю на неё, утягивая тебя за собой. Ты смеёшься, смотришь насмешливо, но и нежно, я фыркаю в ответ, накрываю нас одеялом, не отрывая взгляда от твоих прозрачно-голубых глаз. Всю ночь обнимаю тебя, прижимая к своей груди.       А утром просыпаюсь один. Вторая половина кровати измята, но уже не хранит тепло твоего тела, она холодна. Я резко сажусь, замечаю в углу комнаты штаны и натягиваю их. Выхожу из комнаты и, правда, стараюсь не бежать, не поддаваться глупой панике. Спускаюсь вниз и обнаруживаю тебя на диване с книгой в руках. Поднимаешь взгляд от пожелтевших, несомненно пыльных страниц, смотришь на меня, и я мгновенно успокаиваюсь. Облокачиваюсь на перила лестницы и замечаю то, на что до этого не обратил внимание: порядок. Никакого мусора, бутылок, разбросанных бумаг, которые переместились с пола на стол. Кругом чистота. Не помню, чтобы когда-то видел свой дом таким.       — Здесь прошёл торнадо? — спрашиваю.       — Нет, просто кое-кто скоро бы погряз под всем мусором, который здесь был, — ты отвечаешь недовольно.       Как я мог забыть, что ты ненавидишь беспорядок, а тут же был самый настоящий срач и свалка. Даже немного стыдно, несмотря на то, что не мог позаботиться о чистоте до твоего возвращения. Раньше даже в мыслях это звучало дико и нереально, впрочем, и сейчас ничего не изменилось, но ты здесь.       Подхожу к тебе и ложусь на колени, обнимаю, прижимаясь лицом к животу, вдыхая твой запах. Я слышу, как ты откладываешь книгу на столик рядом, а через мгновение твои пальцы зарываются в мои волосы, перебирая пряди и распутывая колтуны после сна.       — Я подумал...       — Что я ушёл, — ты обрываешь меня, заканчиваешь фразу, так метко попадая в цель, что по спине бегут мурашки. — Или ещё хуже, что меня здесь и не было.       — Да.       — Извини, я... не хотел разбудить тебя, — твой голос тихий и немного растерянный, потому что всё это слишком непривычно для нас обоих.       Мне неприятно слышать от тебя извинения, я бы очень хотел, чтобы эти слова больше не повторялись. Да, я жаждал твоего раскаяния за всё, что ты натворил, очень хотел и грезил об этом. Но услышав короткое "прости", понял, что мне это не нужно. Ведь я давно простил тебя, за всё. У меня появляется ощущение, будто я заставляю тебя произнести это.       — Я здесь и никуда не исчезну. Спи, Данте, — почти приказываешь. Ничто не сможет искоренить властные нотки в твоём голосе, но и не надо. Я привык, нашёл в этом успокоение.       Ты замолкаешь, но через пару минут начинаешь тихо напевать, продолжая перебирать мои волосы. Я узнаю в этой мелодии колыбельную, которую нам пела мама в детстве. Сглатываю, чувствуя мерзкий привкус горечи, но он проходит и сменяется умиротворением. Я снова засыпаю и точно знаю, что увижу тебя, когда проснусь.