Шизофрения, разбитое сердце и героин

Блейна тянет в сон, но голоса в его голове не дают глазам закрыться. Парень второй час лежит на кровати, вглядываясь в потолок, слушая одни и те же реплики раз за разом, пытаясь уловить хоть что-то, что помогло бы ему выбраться из омута тьмы. - Педик! Что бы ты сдох! - Отбитый! От тебя несёт пидорством! - Скоро ты откинешься? Блейн закрывает глаза и голоса становятся громче. Они кричат, ругаются, создавая невыносимый шум, и Андерсон чувствует, как что-то в груди падает в бездну. Блейн встаёт с кровати, доставая ложку, пакет с героином, жгут и шприц из под тумбочки. Он ждёт, пока ложка нагреется, наполняет шприц, а затем, не колеблясь ни секунды, вгоняет иголку в руку. Его лицо непоколебимо, пока тело не реагирует на укол. Блейн закусывает губу то ли от боли в груди, то ли от наслаждения. Пальцы рук дрожат. Сложно дышать. Блейн моргает, чувствуя, как в глазах печёт, и улыбается. Голоса не кричат, шепчут. Блейн откидывается на кровати, погружаясь в транс. Голоса затихают и Андерсон выпадает из реальности. *** Утром парень спускается вниз. Он слабо улыбается своей матери, оттягивая рукав свитера, и садится за стол. Поначалу ему было стыдно. Он прокручивал в голове реакцию матери на след от уколов, думал о её плаче, разочаровании, разбитой семье, но после недели ломки сдался. Голоса становились всё громче, тело болело всё сильнее и ничего не помогало. Правда, раньше у него был он. А теперь никого нет. Блейн собирает вещи и отправляется в школу. Голоса молчат, и это вызывает у Андерсона улыбку. Слабую, еле заметную, но улыбку. Блейн бредёт через парк, вдыхая свежий воздух. На улице поздняя осень: некоторые листья кружат на ветру, на тротуаре остались лужи от вчерашнего дождя, а с неба капает мелкий дождь. Первым уроком физра и Андерсон никуда не спешит, сполна наслаждаясь ноябрьской погодой. А затем Блейн видит его. Видит, как он смеётся, улыбается, как целует другого парня, на две головы выше Андерсона (вечный комплекс нижнего роста напоминает о себе), как тянет того за руки в сторону парковки. Блейн разворачивается в сторону дома, зная, что сейчас произойдёт. Ведь Курт посмотрел на него. Блейн бежит к ближайшему повороту, падая на колени сразу же, как повернул, хватаясь за голову, ненавидя каждый из голосов, которых слышит. Он чувствует, как слёзы стекают по его щекам, разбиваясь о грязный асфальт вместе с каплями дождя, чувствует, как шум в голове становится громче и не выдерживает. - Заткнитесь! Хватит! Хватит! - Блейн кричит, пряча лицо в ладонях. Он не в силах терпеть, у него не хватает сил, ведь никто, кроме него самого, его не поддержит. Блейн вытирает лицо грязными руками, срываясь с места. Хватит. *** Блейн вбегает в дом, захлопывая дверь. Он соскальзывает вниз по двери, обхватывая колени руками. Его крик слышен на весь дом, глаза болят от слёз, а лёгкие - от недостатка воздуха. Мать тут же выбегает к нему, обнимая, твердя, что всё будет хорошо, но Блейн ей не верит. Он давно перестал верить кому-либо. Мама пытается утешить его, но у неё не получается. Блейн притих, продолжая бормотать под нос, затыкая своих внутренних демонов, не обращая внимания на слова матери. Он сжимает руки в кулаки, вырываясь из материных объятий, и бежит в свою комнату. Он сорвался. Он сорвался перед матерью, позволяя ей увидеть, осознать, что всё не так "под контролем", как казалось. Он всё ещё слаб, всё ещё не может справится расставанием с ним, даже если врал врачу и матери, что он в порядке. Но какой нормальный человек в здравом уме поверит психу и наркоману? Блейн запирает дверь комнаты, выдыхая. Облегчение совсем близко, осталось только немного потерпеть. Андерсон добегает до тумбы, доставая необходимое из нижнего ящика, и бросает всё на пол. Дрожащими руками он наполняет ложку и ищет зажигалку. Ожидание невыносимо, кажется, секунды тянутся как часы, и как только всё готово, Блейн, не раздумывая, вгоняет иголку в руку. Глубоко и резко, наплевав на все риски, не боясь, а, скорее, ожидая смертельного исхода. Андерсон втягивает воздух через нос, улыбаясь, падая на кровать. Он бормочет себе под нос, наслаждаясь волнами тепла, что затягивают его в бездну, медленно убивая. - Теперь всё будет хорошо, теперь... Да, да, теперь всё будет в порядке. Всё будет хорошо, потому что они молчат. Потому что теперь он говорит... Да, ведь... Всё будет хорошо. Блейн закрывает глаза, продолжая бормотать часами. Он не замечает, как что-то стягивает его горло, как руки ослабляют хватку вокруг шприца. Блейн набирает в лёгкие воздух, но не может выдохнуть, ведь он задыхается. Голоса в его голове продолжают шептать и только сейчас Блейн понимает, что всё это время это был один голос. Его собственный. Тишина. *** Блейн стоит на своих похоронах и наблюдает за теми, кто удосужился прийти. Мать плачет, отец не приехал, брат сдерживает слёзы, сжимая руку своей девушки до побеления. Соседи, что живут через дорогу от его дома, шепчутся между собой, и, кажется, их глаза блестят от слёз. Директор школы, из которой Андерсона выкинули, тоже решил заглянуть. При жизни все его сторонились, но на похороны пришло не меньше человек десяти. А его всё нет. Блейн бродит вокруг людей, вглядываясь в их лица, не в силах вспомнить, как он выглядел живой. Это то, что пришло к нему после смерти? Или он забыл об этом ещё при жизни? Священник начал читать молитвы, и Блейн закатил глаза. Он никогда не понимал религиозности своей матери. Если бы Бог был, почему Блейн должен был мучиться изо дня в день, слушая эти чертовы голоса? Они загубили его. Нет. Он сам загубил свою жизнь. Священник продолжал говорить, но Блейн не слушал, оглядываясь в поисках самого дорогого человека. И он нашёл его. Нашёл Курта. Он стоял вдалеке, не подходя слишком близко, в надежде остаться незамеченным. Блейн подошёл к нему и увидел, что он не один. Андерсон узнал парня из парка и, к собственному удивлению, улыбнулся. Курт счастлив. Хорошо. - Ты скучаешь по нему. - сказал высокий парень. - Нет. - Курт фыркнул. - Врешь. Блейн улыбнулся, узнавая его характер. Он вглядывался в голубые глаза, зная, что их владелец его не заметит. - Я понимаю. - Я знаю, что не понимаешь. - Курт закатил глаза. Андерсон обошёл парней и прислонился к дереву. - Просто... Это так... - начал тот. - Печально? - Глупо. - задумался он и свёл брови к переносице. - Что именно? Блейн застыл, слушая. А затем, как только услышал ответ, пожалел, что застрял здесь навеки. - Не думаю, что любил его когда-то. Не думаю, что смог бы полюбить. Так паршиво от этого, я как будто виноват в его смерти, понимаешь? - Курт начал теребить мочку уха, совсем как всегда, когда он нервничал. И чего нервничать? Хуже уже не сделаешь. - Да. - Высокий парень вытащил сигарету из-за уха и закурил. - Но ты не виноват. - Я знаю, но... - он вздохнул. Парни замолчали, слушая, как священник произносит последние слова молитвы. - Пойдём домой. - нарушил тишину Курт. - Курт... - проговорил Блейн, едва себя слыша. Раньше он не произносил его имя, никогда. Оно стало не столько воплощением нежности, как... святыней. Алтарем. Реликвией. Но теперь он мёртв, так почему нет? Мама учила его, что самоубийцы попадают в ад. Может, ад - это место, где мы рядом с любимыми, а они с нами нет? Курт засомневался. - Ты иди, я ещё побуду тут. Мне кажется, я ему чем-то обязан. - высокий парень пожал плечами, оставляя Курта одного. Голубоглазый шатен поднял глаза к небу и, сглотнув комок в горле, заговорил. - Прости, что не смог тебя полюбить. Ты заслуживал большего. - коротко проговорил Курт. Блейн улыбнулся: будь он жив сейчас, он бы засмеялся. Ничего он не заслуживал. А даже если так, нет никого лучше Курта. - Надеюсь, ты в раю. - Курт грустно улыбнулся, поднимая флягу, которую Блейн до этого не замечал, к небу. Да, он в раю. Теперь он может быть с Куртом всё время - это ли не самое настоящее чудо? - Я, наверное, пойду. - Курт пожал плечами, отворачиваясь, но что-то его остановило на полпути. - Знаешь... - начал он, - папа всегда говорит, что люди умирают два раза. Тогда, когда их сердце останавливается навсегда, и тогда, когда останавливается сердце последнего человека, что их помнил. - Курт улыбнулся, отпивая из фляги. - Я попробую тебя не забыть. - Курт пожал плечами и, отвернувшись, зашагал к выходу. И Блейн улыбнулся, искренне, так, как даже при жизни не улыбался. Потому что такого ему вполне достаточно для счастья.