Приезжай.

выглядываешь в окно. идёт дождь. прямо как в тот день. она выбежала со льда в слезах. то ли ты её обидел, то ли сам лёд. и ладно бы, если это было межсезонье, нет, до долгожданного «отдыха», на котором будешь пахать в разы больше, чем обычно, ещё была куча времени и преград, мешающих расслабиться хоть на время перед работой. например предстоящий финал кубка России, по итогам которого будет известно, поедет ли она на чемпионат мира. она часто твердит, что всё решено за неё, и что это просто показуха, не более, с каждым падением всё меньше звёзд в глазах, но она встаёт и загорается заново. да, это злость. это маленькие искры ненависти, желание рвать и крушить. надоело слышать неприятности за спиной. да даже не за спиной. не это ли причина того, почему она перестала заходить в соц. сети? в голове всплывают картинки одна за другой, как она убивается о вечно холодный лёд, такой безжалостный. как потом на перерыве сидит и растирает синяки на бёдрах, коленях и локтях. ты привык видеть это, да что там, на себе же это всё испытываешь, но когда падаешь ты и когда видишь, как падает она — абсолютно разные ощущения. улицы вмиг заполнились разноцветными зонтиками, а тех, кто по каким-то причинам оказался без так нужного предмета уже и след простыл — убежали как можно быстрее, чтобы не промокнуть под слезами неба. опираешься локтями на подоконник и продолжаешь всматриваться в краски, в которые раскрасили зонтики серые улицы. зажужжал телефон. пришло новое сообщение. «приезжай.» коротко и ясно. и тебя не остановит усиливающийся дождь. ты берёшь печенье со стола на кухне, пару пакетов рассыпного японского чая, который привезла мама, недавно приехавшая из родных земель, бросаешь в рюкзак очередную пару наушников, которые пополнили твою и без того большую коллекцию совсем недавно. телефон, ключи, кошелёк и проездной. уже переступив порог квартиры внезапно вспоминаешь, что забыл нечто важное. недовольно проворачиваешь ключ в замочной скважине в обратную сторону, за несколько аккуратных прыжков преодолеваешь расстояние между прихожей и комнатой, берёшь своего плюшевого медведя и кладёшь в рюкзак. «теперь точно всё.» захватив зонтик, оставленный у двери, ты всё-таки выходишь на улицу и идёшь по «натоптанной дорожке» к ближайшему метро или автобусной остановке. в наушниках играет что-то ненавязчиво, сливаясь с атмосферой на улице. темнеет, загораются фонари. всё то же разнообразие зонтиков. эстетика. хоть камеру доставай и делай снимки, но ты фигурист, и фотоаппарат у тебя, к сожалению, пока отсутствует, а единственное, что вас связывает — первая буква в слове, но ты себе обещаешь, что когда-нибудь точно приобретёшь хотя бы полупрофессиональный. останавливаешься на миг, запечатлеваешь момент на телефон, хранящий в себе огромное количество воспоминаний и, в том числе, фотографий с тех или иных соревнований. ты, наверное, только в Африке не был, а нет, ещё Антарктида не покорена, но не сильно уж и хочется. подъезжает автобус. прищуриваешься, пытаясь увидеть номер. в глаза бьёт яркий свет фар машины. ещё чуть-чуть — и пришлось бы возвращаться домой переодеваться: волна брызг обрушивается в аккурат рядом с кроссовками. вовремя же успел отпрыгнуть. номер маршрутки был не тот, что сейчас так нужен был, поэтому, посмотрев в даль и не увидев в поле зрения заветного транспорта, не колеблясь, спускаешься в подземку. пара остановок — ты на месте. от станции до её дома рукой подать. причём в прямом смысле, буквально соседний дом. подходишь к нужной двери, достаёшь связку ключей и выискиваешь из них один, помеченный какой-то бумажечкой — она специально это сделала после того как увидела, как ты подбираешь нужный методом тыка. открываешь дверь и поднимаешься на второй этаж. думаешь, может стоит постучать в дверь, для приличия, дождаться, когда она подойдёт и откроет дверь сама или беспардонно вломиться, что она услышит лишь скрежет замка. раз уж зашёл в дом сам, значит и тут зайдёшь сам. открываешь дверь и видишь её краем глаза на кухне. она сидит на подоконнике, в одной лишь рубашке, которую ты же сам отдал. окно приоткрыто. это объясняет, почему правая рука была немного влажной: именно этим боком она сидела к окну. сразу достаёшь чай, включаешь чайник и откладываешь рюкзак под стол. появляется навязчивое желание. не раздумывая ты берёшь её под руки, как маленького котёнка, и держишь перед собой некоторое время. она смотрит в глаза и на лице появляется смущённая улыбка. звоночек чайника — вода закипела. ты аккуратно опускаешь её на стул и возвращаешься к завариванию чая. тишина. лишь стук капель об окно нарушает эту пустоту. пока ты делал заварку, доставал её любимое печенье и думал о чём-то своём, она куда-то ушла. вероятней всего к себе в комнату — больше идти некуда, апартаменты маленькие. берёшь поднос, ставишь чашки, печенье, одной рукой набрасываешь на плечо рюкзак и медленно, аккуратно, чтобы не устроить чайный шторм, идёшь в её предполагаемое местоположение. действительно. она сидела на кровати и о чём-то думала. и улыбалась. да, это не та улыбка, которую ты привык видеть, когда вы вместе. но зато ты точно знаешь этот оттенок. воспоминания о том дождливом дне. о тех переживаниях. о большом количестве тех дней, в которые что-то происходило не то. всегда начинался дождь, а мозг уже сам проводит ассоциации и ищет схожести. ставишь поднос на стол и достаёшь из рюкзака Винни-Пуха. улыбнувшись, протягиваешь свой талисман ей и она его с радостью принимает, обнимая жёлтого медведя крепко-крепко. иногда ты ловишь себя на мысли, что ревнуешь, но каждый раз смеёшься. это ведь так глупо. — опять? — нет, мне просто было скучно одной. ты хмыкаешь, но улыбаешься. — я то думал, что тебя снова нужно будет из мини-депрессии вытягивать. — ну уж спасибо, мне хватило прошлого раза, — посмеиваясь ответила она, вспоминая твои неординарные способы вывести её из апатии. — ты смотри мне, не доводи себя. поднимаешься, чтобы передать ей чашку. — это лотос? молча киваешь головой. она одной рукой крепко прижимает Пуха, будто боится, что ты его отберёшь, а другой чашку, которая уже успела немного подостыть. смотришь на эту картину и в голове в основном мысли «боже, какой же она ребёнок». допиваешь чудо-напиток и отставляешь чашку подальше. взгляд падает на часы. неужели он так долго добирался? или он уже тут столько времени провёл? прошло будто минут пять, а на самом деле больше часа. — эти часы не работают. переводишь вопросительный взгляд на неё. — это ведь плохая примета, когда в квартире часы стоят? — с каких пор ты стал таким суеверным? в ответ молчание. — я просто когда-то задавался этим вопросом, когда мне Хави что-то в роде этого говорил. Морозов часто что-то подобное выкидывал, вот тот и нахватался. отпивает «японское зелье» и всё так же улыбается. — если тебя это успокоит — они не механические, и на них это не распространяется. улыбаешься в ответ. — тогда ладно. откидываешься назад на кровать и лежишь в своих мыслях. думаешь о разном. о маме, которой снова потребовалось уехать, как она вообще смогла тебя оставить одного на такое длительное время? о надвигающемся чемпионате мира в Японии. о том, как бы увеличить нагрузки, но не причинять при этом вред чёртовой лодыжке. «ну, хоть кататься и ходить могу, и на том спасибо.» рядом падает тушка: она тоже решила прилечь. поворачиваешь голову в её сторону — в ответ смотрят глаза цвета тёмного шоколада, которые явно что-то выискивают. она всё так же обнимает Пуха. «а лучше бы меня.» переводишь взгляд в потолок. «пф, как эгоистично.» поднимаешься на локтях и, недолго думая, взбираешься на кровать полностью, подползаешь к спинке. после чего снова берёшь её под руки и медленно подтягиваешь вверх к себе. почувствовав напряжение рук, хмыкаешь. — кажется завтра на тренировку я поеду без Пух-сана, а ведь он неотъемлемый член тренерского состава и моральной поддержки. — даже не мечтай, теперь он будет моим. — ещё чуть-чуть и она бы точно показала язык, ты в этом уверен. «ребёнок-ребёнком». показательно громко и расстроенно вздыхаешь. — как же так?.. устраиваешься поудобнее на подушке и подтягиваешь её чуть выше, чтобы её голова оказалась у тебя на животе. пока ты перебирал пряди мягких, как шёлк, волос, она заснула, но жёлтого друга так и не отпустила. ты улыбаешься, видя умиротворённость, застывшую на её лице и на минуту прикрываешь глаза, выдыхая. а проснёшься ты уже в её объятьях. казалось бы, а не этого ли ты хотел? но Винни-Пух по прежнему у неё в руках.