***
Когда им удаётся вернуть Эрена, кроме Микасы и Армина, никто (даже Имир) не знает, как вести себя с другом, в котором таится чудовищная сила. Поэтому все сторонятся его, стараясь не показывать своего отношения к этой ситуации. Что касается Имир, то она предпочитает не затрагивать эту тему. И её вполне устраивает, что остальные придерживаются того же мнения. И это спокойствие сохраняется до тех пор, пока однажды утром за завтраком в казарме Саша не решает задать вопрос: — Титаны едят людей, потому что чувствуют голод? Имир раздражённо смотрит в миску с овсяной кашей, чувствуя непреодолимое желание опустошить свой стакан, и лучше бы в нём было что-нибудь покрепче чая. Конечно, это был лишь вопрос времени, когда какого-нибудь дотошного идиота заинтересует природа титанов. Неудивительно, что этим дотошным идиотом оказалась Саша. Эта девчонка не из тех людей, кто сначала думает, а потом говорит. И то, что ей стало любопытно — это само собой разумеющееся. Интересно, этот вопрос пришёл в её голову из-за страха, или из-за того, что она думает только о еде? Забавно, но всех почему-то очень поразил тот факт, что именно Саша задала этот вопрос. Эрен, кажется, не в восторге от заинтересованности Саши. Он, как загнанный в угол зверь, смотрит исподлобья и пытается успокоиться, медленно выдыхая. Имир чешет садину на локте и усердно делает вид, что не слушает его. — Да, — произносит он тихо, — это желание напоминает голод… Угу, так и есть. — И у тебя получается подавлять чувство голода? — уточняет Саша. В её голосе слышится страх и, может быть, немного уважения. — Да, — отвечает он решительно. — Пока помню, кто я. Этот ответ, кажется, придаёт Эрену уверенности. Но Имир прекрасно знает, что он недоговаривает. Имир знает, что голод не проходит. Конечно же, чувство голода не превращает тебя в дикое животное. Просто обычно оно появляется совершенно некстати, ударяет тебя под дых и вызывает сильное желание откусить кому-нибудь голову. Но в чём-то Эрен прав. Голод возможно игнорировать. Главное — помнить, кто ты. Все молча смотрят на Эрена, а затем переглядываются. Имир видит, как сильно все напряглись, хотя они всё же пытаются не показывать своё волнение. Ведь Эрен — их друг. Никто не хочет испытывать перед ним страх, и сам Эрен не хочет вызывать страх у окружающих. Все присутствующие испытывают облегчение, когда Жан озвучивает их мысли: — Ты в этом уверен? — Он уверен, — холодно отвечает Микаса. — Оставь его в покое. На её лице застывает пугающее выражение, и меньше всего Имир хочется, чтобы и без того напряжённая ситуация обострилась. «Нахер,» — думает она. — «Пошло оно всё.» Имир лениво откидывается на спинку стула, и небрежно бросает: — Да ладно вам, скажите спасибо, что в нашей компашке титаном оказался Эрен, — Имир многозначительно смотрит на Сашу, — а не кое-кто другой. Саша начинает растерянно бегать глазами и возвращает ложку каши, которую она очень медленно подносила ко рту, обратно в тарелку. Неудивительно, что Микаса резко встаёт со своего места и бросает на Имир ледяной взгляд. Наверное, Микаса выбила бы из неё всё дерьмо, если бы это не было пустой тратой времени. Но Бертольд всё же предпринимает попытку как-то достучаться до Имир: — Прекрати себя так вести. Она не сделала тебе ничего плохого. И он чертовски прав. Саша ничего плохого не сделала. Единственный человек в этой комнате, кто причинил другим людям уже достаточно зла — это… Да насрать. Имир одаривает его кривой ухмылкой. —Как скажешь, защитник обездоленных. А потом она отодвигает стул и уходит навстречу утренней свежести, так и не доев тарелку каши. Армин внимательно наблюдает за ней, словно Имир есть что скрывать. Чёрт возьми, ладно, ей есть что скрывать. Но знать ему об этом вовсе не обязательно. Имир не нравится этот мальчишка. Его светлая голова и умный взгляд голубых глаз заставляют Имир нервничать. Ей никогда не нравились люди, которые слишком мало говорят и слишком много думают. Ладно, возможно, к Кристе это не относится. Но только потому, что Имир любит Кристу. А люди, которые имеют что-то против, могут засунуть голову в пасть титана.***
Когда Имир отходит на достаточное расстояние от столовой, скрываясь от любопытных глаз, она позволяет себе перейти на лёгкий бег. Имир не останавливается, пока не оказывается у колодца в конце лагеря. Он стоит так далеко, что им никто никогда не пользуется. Физическая усталость помогает отвлечься от назойливых мыслей. Но они никуда не исчезают. Мысли возвращаются, как только заходит солнце и тени становятся длиннее. В такие минуты Имир предпочитает оставаться наедине с собой. Но иногда одиночество почему-то угнетает. Нет, дело не в том, что ей сложно оставаться одной. Она прожила три года в армии, а два года до этого вообще не общалась с людьми. Так что Имир вовсе не грустно. Сейчас ей просто нужен глоток воды, потому что во рту у нее привкус ржавчины и она не может выбросить из головы затравленный взгляд Эрена. Она просто хочет покинуть это тело. Еда, которую она съела на завтрак, кажется, хочет того же. А так как большая часть её завтрака до сих пор остывает на столе, Имир не может понять тошнота это или же голод. Она набирает воду в ведро, делает несколько глотков, а затем опрокидывает ведро на голову. Ледяной душ бодрит и проясняет мысли. Имир не чувствует себя так, словно на неё снизошло благословение. И когда она слышит за спиной тихие, до боли в зубах знакомые шаги, всё это ощущается как проклятье. Криста. Конечно, кто же ещё? Единственный человек, с которым Имир хочет разделить жизнь, единственный человек во всем этом дерьмовом мире, которому она не может сказать «нет». И конечно же, именно Кристе заблагорассудилось пойти за ней, когда Имир решила побыть одна. Пока Имир не спит, ей удаётся помнить, кто она. Она никогда не причинит боль своим друзьям (и прочим выродкам, конечно же), если они не будут настроены враждебно. Это всё элементарно. Но, чёрт возьми, она же не может бодрствовать вечно. И когда Криста под шумок пробирается в кровать Имир и засыпает, прижавшись к ней слишком сильно и слишком доверчиво… Имир не отрицает, что думает о вещах, о которых не следует думать. Имир пытается убедить себя в том, что не собирается делать что-то плохое. Но этого, к сожалению, недостаточно. Твою мать. Имир предпочитает удалиться, пока Криста не подойдёт слишком близко. Но её планы рушит вопрос, заданный блондинкой: — Не хочешь объяснить мне, что произошло? Криста ведёт себя так только с ней. Всё ещё пытается сохранить образ ангела, но уже не отводит смущённо взгляд после каждого вопроса. И это заслуживает уважения. Поэтому меньшее, что Имир может сделать — это попытаться быть более вежливой, чем обычно. Имир не может рассказать ей правду, но и лгать не собирается. Поэтому она делает глубокий вдох и произносит: — Слушай, мне снятся кошмары, ясно? Со мной приключилось кое-какое безумное дерьмо. И из-за этого мне снятся кошмары. Я не хочу причинять тебе боль. Точнее надеюсь, что не причиню тебе боль, но я не могу быть уверенной наверняка. Криста выглядит слегка удивлённой откровениями темноволосой. — Имир, — произносит она, — я знаю, что тебе снятся кошмары. А ещё я знаю, что ты не способна причинить кому-то вред. Знаешь, я ведь собираюсь вступить в Разведкорпус. Велика вероятность, что я окажусь на смертном одре раньше двадцати пяти. И очень повезёт, если от меня хотя бы кости останутся. Поэтому не думаю, что ты сделаешь мою жизнь ещё хуже. — Значит мы умрём молодыми. Мне пойти составить завещание? — парирует Имир. — В общем, не торопись с этим, ладно? Криста щурится и хватает Имир за руку, прежде чем темноволосая успевает уйти. Хватка на её руке настолько крепкая, что Имир пришлось бы приложить титанические усилия, чтобы освободиться, даже если бы она действительно захотела. — Ты же постоянно твердишь, чтобы я жила для себя? — сердито вопрошает блондинка. — Значит я сама решу — рисковать мне или нет. А потом она отпускает руку Имир. Криста выглядит смущённой, словно осмелилась на что-то невообразимое. Имир вздрагивает и сжимает пальцы в кулак. Её всегда поражает, насколько сильна Криста, когда забывает играть свою роль. Но Криста достаточно быстро вспомнила, что хорошие девочки не показывают характер, а на её лицо вновь вернулось кукольное выражение. Имир надеялась, что больше не увидит этот пустой взгляд, но сейчас Криста снова смотрит на неё стеклянными глазами. И теперь Имир в полном замешательстве. Она не может решить, что лучше сделать — сказать блондинке правду или солгать. «Я — чудовище, — хочет прокричать Имир, — я похожа на людоедов, которыми пугают маленьких детей, я могу проглотить тебя, перемолоть зубами твои кости. От тебя вообще ничего не останется.» И самое страшное то, что Имир действительно хочет воплотить свои мысли в реальность. К счастью, ей удаётся убедить себя в обратном. Ведь она помнит, кем является. В любом случае, голод — весьма неприятное чувство. Смотреть на эту куклу, сделанную из мышц и костей, чувствовать тянущую боль в животе и осознавать, что мучения можно прекратить — всё это весьма неприятно. Эти мысли вызывают животный голод; и она жалеет, что не осталось воды, которой можно перебить мнимый вкус крови и костного мозга на языке. — Просто, чтоб ты знала, — уточняет Имир. — Я не шучу. У меня реально едет крыша. Когда-нибудь я точно слечу с катушек. — Ты ударишь меня во сне? Я поверю в это, только когда увижу своими глазами, Имир. А если быть точнее, то никогда. — Угу, — отвечает Имир. Она смотрит на испачканные в грязи ботинки, вспоминая размытую землю, которую она видела во сне. В её голове проносится мысль, что всё стало бы проще скажи она правду. Было бы неплохо просто сбежать отсюда, но она не может оставить Кристу на растерзание этим животным, что называют себя людьми. И неважно, что Имир тоже похожа на животное. Её сводит с ума голод, но у неё получается подавлять это чувство. Имир уже привыкла к этим ощущениям. Она должна остаться, чтобы присмотреть за Кристой. Должно быть, слишком эгоистично, со стороны Имир, просить о подобном: — Просто будь осторожна, ладно? — Я буду настолько осторожна, насколько это необходимо, — сердито отвечает Криста, а её настоящее «я» снова виднеется за фальшивой маской. Имир просто хочет верить в это.***
Она сталкивается с Эреном рядом с казармами. Он находится в глубоких раздумьях, попутно готовясь к экспедиции за стены. Не то чтобы она искала его или что-то в этом роде. Не то чтобы она волновалась за него. — Я тебя не боюсь, — произносит она с напускным безразличием. — Чтоб ты знал. — Спасибо, — отвечает он, опустив взгляд. — Разве я говорила, что это комплимент? — Ладно, — кивает парень. — Да пошла ты! — Она видит полуулыбку на его губах. И впервые в жизни Имир уверена, что она сделала именно то, что должна была. — Не хочешь подраться? — почти по-дружески спрашивает она. — Выпустить пар? Он колеблется, затем отталкивается от забора и встаёт в боевую стойку, позволяя ей сделать первый шаг. Она бросается в атаку, не тратя время на стратегию. Имир просто стремительно нападает, даже не пытаясь ударить парня в слабые места. Она не может по-настоящему навредить ему, а он не хочет по-настоящему навредить ей. В их случае попытки навредить друг другу — это лишь бессмысленные потуги. Они дерутся, как дворовые мальчишки, бьют друг друга кулаками и локтями. Это напоминает бой без правил, разве что никто из них не хватается за оружие. Она пинает его в пах, и парень с приглушенным криком сгибается пополам. Но потом неожиданно вскакивает и бьёт её апперкотом в челюсть. Её голова откидывается назад и она прикусывает губу. Всё, что сейчас ощущает Имир — это боль и вкус крови на языке. Парень смотрит на неё обеспокоено, но она показывает, что всё в порядке, дёрнув плечами. Имир не идиотка, поэтому она позволяет Эрену думать, что он хорошенько её отмутузил. Чтобы это выглядело убедительно, она прикладывает руку ко лбу, ругаясь самыми изощрёнными словами. К слову, для этого темноволосой пришлось использовать всю виртуозность, что была дарована ей Богом. Эрен протягивает Имир руку, но девушка отмахивается от его помощи. — Эй, Имир? — произносит Эрен нерешительно. — Спасибо тебе за это. — Нет проблем. Если захочешь, чтобы тебе снова надрали задницу, ты знаешь к кому обратиться. — Приму к сведению, — отвечает он, усмехнувшись. — С тобой точно всё в порядке? Эрен хмурится, глядя на неё с таким беспокойством, что она почти чувствует себя виноватой. Имир уверена, что в его планы не входит причинять боль своим друзьям, или кем он её считает, учитывая, что она не пыталась быть дружелюбной. — Я немного потрясена, — пожимает Имир плечами, — но беспокоиться не о чем. Я всегда быстро встаю на ноги. Имир протягивает Эрену руку для рукопожатия, но вместо этого даёт ему подзатыльник, когда он наивно протягивает ей руку в ответ. И по его озорному взгляду Имир может сказать, что ей удалось убедить его в стабильности своего состояния или, хотя бы в том, что она заслужила быть избитой. Пожалуй, она и вправду заслуживает жестокого обращения. К тому же, кто-то должен был доказать Эрену, что он не бомба замедленного действия, рядом с которой даже вздохнуть лишний раз боятся. Кто-то должен был доказать ему, что он никому ничем не обязан. Было бы неплохо, если бы и ей кто-то доказал тоже самое. Имир уходит, а Эрен смотрит ей вслед и бормочет что-то о страшной мести. И теперь он выглядит не таким опустошённым, каким она видела его утром. С этим разобрались. Осталась ещё одна вещь, о которой Имир должна позаботиться.***
Имир подкарауливает Сашу возле сарая. Брюнетка преграждает ей пути отступления, прислонившись одной рукой к стене. Это выглядит как очередное издевательство. Имир бы не вела себя так грубо, если бы захотела. Наверное, легче перестать быть хулиганкой, чем монстром, так что, возможно, ей стоит попытаться. Наверное, на неё так влияет Криста, или, может быть, Имир просто приелось чувство вины? Кто знает? — Прости меня за то, что я сказала. Саша моргает и становится бледной, как полотно. Имир понимает — это не то, что она ожидала услышать. Саша готовилась к оскорблениям, но была сбита с толку извинениями. Было бы смешно, если бы не было так грустно. — Просто ты напомнила мне кое-что. Поэтому я наговорила всякого дерьма за завтраком. Вот и всё. Я ничего такого не имела в виду. — Ну, ты же никогда не имеешь в виду ничего такого. — Робко отвечает Саша. И на мгновение Имир допускает мысль, что иногда Саша всё же думает перед тем, как что-то сказать. — Я говорю не больше, чем вам, тупым выродкам, дано понять, — ехидно отвечает брюнетка, растягивая губы в привычной ухмылке. — Должна признать, фигня, которую ты учудила в первый день тренировок — смелый поступок. — Это когда я украла еду из магазина? — Не. Когда тебя застукали. Саша таращится на неё, как баран на новые ворота. — Что? Непривычно такое слышать? — Смеётся Имир. — Именно поэтому ты и нравишься Конни. — Я думала… — Что все мы видим в тебе лишь неконтролируемого, голодного ребёнка? Знаю. С этими словами Имир отходит чуть в сторону, освобождая Саше дорогу. А потом просто лениво прислоняется к стене и устремляет безразличный взгляд вдаль. У Саши есть возможность ретироваться, но она стоит на месте, как вкопанная. Имир теряет терпения и раздражённо спрашивает: — Чего тебе? — Ты действительно считаешь, что я… что если бы я была, как Эрен, то я бы…? — Возможно. Но не потому, что я считаю тебя животным или типа того. Просто это свойственно всем титанам. — Серьёзно говорит Имир, прерывая едва начавшийся монолог Саши. — А как же Эрен? — удивлённо спрашивает она. — Хах, да. Эрен. — Имир ухмыляется. — Этот парень жаждет только крови титанов. Саша кивает и переминается с ноги на ногу, словно желает провалится сквозь землю. Имир не винит её. Она сама в растерянности, сбита с толку этими извинениями. Имир кажется, что она дала слабину, и лучшим решением будет вернутся на скользкую дорожку. — Кстати, ты всё ещё моя должница. Саша делает кислую мину. — Если так пойдет и дальше, я буду должна тебе до самой смерти. Имир пожимает плечами. — Некоторые долги непросто отдать. Она отталкивается от стены сарая, но, прежде чем вернуться в казармы, оборачивается и произносит: — Если тебе от этого станет легче, я вам всем тоже должна.***
Некоторые долги непросто отдать. И Имир многим обязана Кристе. И именно поэтому она поддержит любое решение Кристы, даже если Имир и не считает его правильным. Если Криста желает умереть раньше двадцати пяти, у неё есть на это полное право. А у Имир есть полное право не позволить ей умереть. И когда ночью Криста тайком залазит на кровать брюнетки, прижимает колени к груди, удобно устроившись у неё под боком, Имир не в силах прогнать Кристу. Возможно, это лишь проявление слабости. Должно быть, это слишком эгоистично. Но сложно ответить наверняка, слыша довольный вздох Кристы, чувствуя, как она расслабляется и прикрывает глаза, пока Имир гладит её по волосам и напевает песню, давно забытую в стенах. В ту ночь Имир снится, что она бежит по лесу. Перед её глазами мелькают секвойи и маленькие, едва заметные из-за дождя фигуры. Она просыпается. Её сердце бешено стучит, а пот слишком сильно напоминает пар, окутывающий тела титанов. Рядом свернулась калачиком Криста, ничто не тревожит её сон. Она в безопасности. Криста храпит и пускает слюни на подушку Имир. Это очень мило, но брюнетка обязательно ей это припомнит. Имир позволяет себе на секунду задержать взгляд на водопаде пшеничных волос, на изящном изгибе шеи и на сонной артерии, по которой бежит горячая кровь. Она поспешно натягивает одеяло на плечи Кристы и переворачивается на спину. Уставившись в деревянный потолок, Имир пытается думать о чём угодно кроме своих снов. Она отчаянно желает дождаться наступления утра.