Притяжение

C самого детства Ючон с особым трепетом относился к живописи, даже в художественную школу ходил, но, увы, талант ему был дан совсем иной. Как он ни старался, так и не смог вдохнуть в свои картины жизнь. Его единственным утешением стало фортепиано — мелодии сами собой рождались в его голове, а после пары классов музыкальной школы стали так же легко ложиться на бумагу. В результате чего Ючон посвятил свою жизнь музыке. Забыв о живописи. Скорее всего он бы о ней и не вспомнил, если бы не одна картина. Простой, ничем не приметный пейзаж, все стандартно: закат, птицы, речка, зелень. Но, несмотря на простоту, из картины просто ключом била жизнь: казалось, что птицы сейчас вспорхнут с ветвей вверх и улетят в закат, а брызги с речки охладят разгорячённую кожу. Ючона охватил восторг, чистый и неподдельный. Ему было необходимо узнать имя человека, нарисовавшего этот прекрасный мир. Табличка под картиной гласила: «Ким Джунсу». Уже через неделю Ючон ознакомился со всеми работами молодого художника. Каждая его картина была подобна шедевру. Все мазки были на своем месте, все цвета дополняли друг друга, в комбинации показывая нежную душу своего творца. Спустя много лет Ючон по-прежнему с трепетом реагирует на каждую картину художника. Пусть сейчас в них уже нет той нежности, что была присуща им раньше. С каждым разом в них все больше боли и агрессии. Что же так безжалостно ранит душу художника? Он хотел бы это узнать. Талант к рисованию у Джунсу обнаружился ещё в детстве. Родители не жалели денег ни на лучшие художественные школы, ни на самых известных учителей. Зная, что это все им окупится в двойном размере. Свою первую выставку ещё никому неизвестный художник провел в 18 лет. Уже тогда, собрав целый букет положительных отзывов от критиков, он был счастлив тому, что люди любят его картины. В то время он рисовал от сердца, полностью раскрывая душу. Сейчас же, спустя много лет, его картины стали полностью коммерческими — родители требовали от него работ, что можно будет продать за хорошие деньги, совсем забыв о искусстве. Как-то раз Джунсу спросил у них: «Разве картина без души — это искусство?». Ответ окончательно убедил его в лицемерии этого мира. «Если оно приносит деньги — то да». Желание рисовать покинуло его, он топил свою грусть в алкоголе и в одноразовых связях. Напрочь забыв обо всем. Все изменилось в один момент. В тот вечер он ехал домой с деловой встречи, уставший и злой. Проезжая мимо ряда ночных заведений, он чуть не сбил молодого парня на вид лет семнадцати. Выругавшись себе под нос, он открыл дверцу и вышел к перепуганному брюнету, рассматривая его пухлые губы, глубокие глаза, такое правильное и красивое лицо. Джунсу захотелось его нарисовать. Не на продажу, для себя. — Эй, парень ты в порядке? — громко спросил художник. — Я? В полном, — пьяно хихикал парень, так и не поднявшись с дороги. — О, сколько же ты выпил? — Совсем чуть-чуть. — Как тебя зовут? Подвезти до дома? — Ты кто? — после этого вопроса Джунсу понял, что вести разговор дальше бессмысленно. Подхватил парня на руки и посадил в машину. Добиться от пьяного тела адреса у художника так и не получилось, и, недолго думая, он привез его к себе. Уже наутро он узнал, что зовут паренька Ким Джеджун, ему 16 лет и он как раз заканчивает школу. Единственным правильным решением было вызвать такси и отправить ребенка домой, а не предлагать ему работу натурщиком. Уговаривать паренька долго не пришлось — предложенная сумма полностью того устроила. Впервые за пару лет Джунсу рисовал, потому что хотелось, а не потому что надо. Этот ребенок разбавлял его серую жизнь, добавляя в неё ярких красок. Полностью подчиняя его себе. Когда Джунсу перешел дозволенную черту, затащив Джеджуна в постель, он верил, что поступает правильно. Ему хотелось любви, а это прекрасное создание могло ему её дать. Но его счастье длилось недолго. Семья Дже обо всем узнала и полностью отгородила парня от Джунсу. Первые недели Джунсу ждал Джеджуна, ему хотелось верить что тот найдет способ с ним увидеться. Но Джеджун не нашел, или же не искал — что было на самом деле, Джунсу не знал. Да и не хотел знать. В результате жизнь вернулась на свое место, снова погрузив Джунсу во мрак. Как бы абсурдно это ни звучало, в момент полного отчаянья опять появился Джеджун: спустя год он просто позвонил Джунсу, как доброму старому другу. Предлагая встретиться. Что ждал Джунсу от этой встречи, тот и сам толком не понимал. Он пообещал себе больше в любовь не играть ни с кем. Едва художник увидел улыбку Джеджуна, ему снова захотелось творить. Как же приятно чувство вдохновения. Оно так быстро опьяняет и словно дарит крылья. Все опасения Джунсу исчезли сразу, как начался разговор — Джеджун хотел от него лишь дружбы, так как своё сердце умудрился уже отдать странному мужчине по имени Юнхо и дров из-за него наломать он тоже успел. Погрузившись в отчаянье. Сейчас они безумно подходили друг другу. Оба безжизненные, они могли подарить друг другу утешение. В ту ночь было много выпито, и, совсем неожиданно для всех героев, судьба изменила их жизни. Джеджун случайно наткнулся на своего Юнхо, который приревновал его к художнику. Синяк под глазом ещё долго будет напоминать Джунсу о той встрече. Джунсу же, в свою очередь, понял, что не намерен больше жить в лицемерии и лжи — он будет рисовать лишь те картины, которые захочет сам. Джунсу не имел привычки бросать все на полпути, поэтому спустя два дня мило улыбался фотографам на очередной коммерческой выставке, в душе обещая себе, что она последняя. Наверное, это судьба или рок, но во всех его жизненных поворотах всегда появляется Джеджун — вот и сегодня он пришел, чтобы попросить прощения за своего Юнхо. И опять неосознанно приглашая в жизнь Джунсу счастье. В момент, когда фотографы почти ослепили Джунсу, к нему подошел взволнованный Дже: — Су! Ты должен мне помочь! — Птичка, я работаю, давай позже. — Моя проблема: высокий, красивый, одинокий, тридцатитрехлетний брюнет. Мне подойти позже? — В чем подвох? — Он — друг Юнхо и твой преданный поклонник. И почему-то недолюбливает меня. — И что ты хочешь от меня? — Поговори с ним немного, это все. — Ладно. Я надеюсь, в этот раз моё лицо останется целым? — Надейся. Быстро преодолев зал, Джеджун и Джунсу подошли к высокому мужчине. — Господин Пак! — тихо позвал Джеджун. — Добрый день, я Ким Джунсу, рад приветствовать Вас на моей выставке, — с самой сексуальной из своих улыбок произнес Джунсу, протягивая руку. — Здравствуйте, Пак Ючон. Выставка просто замечательная, — пожимая руку художника, протараторил Ючон. — Вам правда нравится? Вы сейчас свободны? Может, выпьем кофе? — Конечно! Я с удовольствием! — Тогда пойдемте. Да, пить кофе Джеджун не просил, но в этом мужчине было что-то такое, от чего душа художника грозилась оттаять. Быстро попрощавшись со всеми гостями выставки, Джунсу быстрым шагом вышел на улицу, где его уже ждал Ючон. Дорога до кафе заняла минут 10, уже внутри, в уютной атмосфере мужчины приступили к знакомству: — Расскажите о себе немного, господин Пак? — нежным голосом проговорил Джунсу. — Зовите меня просто Ючон! Я работаю учителем в музыкальной школе. — Какой инструмент преподаёте? — Фортепиано. — Какая чудесная профессия! — Думаете? — Творчество прекрасно во всех своих проявлениях. — Совершенно согласен. — Скажите, а что Вы думаете о сегодняшней выставке? Точнее сказать, о картинах. — Они холодны, но по-своему прекрасны. Ваши ранние картины были очень теплыми. — А лично Вам какие нравятся больше? — Ранние. Они были словно из иного мира. — Спасибо за честный ответ. Чем дальше заходил разговор, тем сильнее появлялось чувство родной души. Оба мужчины не могли «насытиться» общением. Все раны, все разочарования принимали иную форму, открывая взору скрытую суть. Уже ближе к ночи, когда официант попросил их закругляться, так как заведение закрывалось, мужчин постигло некоторое разочарование. Им совершенно не хотелось расставаться. — Ючон, пошли ко мне? — бодро предложил Джунсу. — А пошли! Я не против. В квартире художника царил хаос, совсем не творческий, но алкоголя было в избытке. — Проходи, будь как дома! — радостно протараторил художник. — Извините за вторжение! — У меня есть виски, соджу и коньяк, что будешь? — Соджу. Осматривая жилище Джунсу, Ючон не мог поверить в реальность происходящего. Его дико влекло к этому человеку. Совсем не так как влечет к друзьям. Ни Юнхо, ни Чанмин ни разу таких чувств в нем не пробуждали. Ему хотелось прикасаться к Джунсу, обнимать, гладить по голове, целовать. Разве это не должно его напугать? Тогда почему он чувствует, что это правильно, что так и должно быть? И почему стало так больно, едва он увидел картину в спальне художника. С неё глубоким и пронизывающим взглядом смотрел Джеджун. Заставляя Ючона снова на него злиться. — Нравится? Она мой шедевр, — с огромной гордостью сказал Джунсу. — Я не видел её на твоем сайте. — И не увидишь — её там нет, она моя личная. — Тебе настолько дорог Джеджун? — с болью спросил Ючон. — Да, он мне дорог, но не как любимый человек. Скорее как муза. — Муза? Он? Не могу представить. — И не сможешь, для этого его нужно понять, принять со всеми его недостатками, лишь тогда сможешь представить. — А пелена лицемерия не помешает? — иронично спросил Ючон. — Он не лицемерен, он хитер и расчётлив, не более. Своеобразный бес, выдающий себя за ангела. — Вот как. А каким ты видишь меня? — Ранимым, не умеющим скрывать свои чувства. — В этом есть доля правды. — Ючон, скажи мне, чего ты боишься? — глядя в глаза собеседнику спросил Джунсу. — Общества, оно жестоко, — честно ответил Ючон. — Значит мне не стоит рассчитывать на дальнейшее продолжение? — В дружбе нет ничего плохого. — Я не хочу с тобой дружить, я хочу тебя любить. — Я не верю в любовь с первого взгляда. — Я тоже, но я верю в симпатию. — О репутации не беспокоишься? — Ты думаешь, её можно ещё больше испортить? Один момент, и Ючон находит своими губами губы Джунсу. Долгий, томительный поцелуй: никакой страсти, никакой спешки. Лишь на пробу. — Это значит — да? — переспрашивает Джунсу. — Именно. Второй поцелуй выходит более страстным, более нетерпеливым. Ючон всем телом прижимает Джунсу к стене, жадно оглаживая руками худое тело художника. Пробуя на вкус шею, подбородок, покусывая ключицы. Медленно раздевая любовника, миллиметр за миллиметром. — Пошли в постель, — тихо, сквозь стон просит Джунсу. До постели всего два шага, оттолкнув от себя Ючона и быстро раздевшись, Джунсу принялся раздевать любовника. Покончив с одеждой и уложив Ючона на постель, Джунсу навис сверху и начал покрывать поцелуями грудь и живот мужчины, медленно спускаясь к члену. Заметив нетерпение мужчины, Джунсу вобрал его член рот, начиная быстро посасывать. Водя языком вдоль ствола, затем снова возвращаясь к головке. — Джунсу, хватит, я сейчас кончу. Выпустив член из-за рта, Джунсу перекинул ногу через бедра мужчины, медленно направляя его член в себя. Опустившись до конца, художник начал медленно раскачиваться, постепенно набирая скорость. Пытаясь найти заветное место глубоко внутри себя. Отлеживаться не входило в планы Ючона, и спустя несколько мгновений после того, как его член полностью оказался в теле Джунсу, он начал двигать бедрами навстречу, заставляя этим Джунсу ускорить движения, с каждым толчком срываясь на мелодичные стоны. Джунсу просто сходил сума — Ючон умудрялся каждым толчком попадать точно по простате, вызывая этим волны наслаждения. Кончил Джунсу совершенно неожиданно, полностью отдавшись удовольствию. Ючон кончил следом, тихо простонав имя любовника. — Будем считать, что первое свидание удалось, — засыпая проговорил Ючон. — Ещё как! — согласился Джунсу, едва дотягиваясь до джинсов, доставая свой телефон. Медленно набирая СМС для Джеджуна: «Я больше не злюсь». «Ючон цел?» — спустя минуту ответил Дже. «Чуння в полном порядке!» «Чуння? Что за глупое прозвище?» «Мой парень, как хочу, так и зову!» — отправив ответ, Джунсу отбросил телефон, представляя лицо парня в этот момент. Джеджун несколько раз перечитал последнее СМС. Пытаясь понять, все ли до него дошло правильно. — Юнхо, я, кажется, из твоего друга гея сделал. — Из Чанмина? — ужаснулся мужчина. — Нет, из Ючона. Парень протянул Юнхо телефон, показывая переписку с Джунсу. — Мама дорогая! Таких больших глаз у Юнхо Джеджун ещё ни разу не видел.