Собака на сене

Драко Малфой шел по атриуму отреставрированного Министерства магии, холодно кивая в ответ на подобострастные кивки других сотрудников. Он был достаточно самокритичен, чтобы понимать: искренности в приветствиях окружающих ровно столько, сколько в поклонах каппе*. Его боялись, с ним считались, но не любили. За последний год методы работы обеспечили Малфою прозвище Безжалостный, но его самого это не волновало – ему удалось пресечь самосуды над чистокровными и изловить большинство бывших «коллег», остальное – глупости. Отчаянные времена требовали отчаянных мер, в сравнении с периодом сразу после окончания войны гайки были закручены до предела, но в магической Британии наконец воцарился мир. Он все еще держался на костылях, но это был мир, и маги могли спокойно спать в своих домах. Глава Отдела магического правопорядка продвигался к лифтам – ровная спина, выверенный шаг, лицо, будто высеченное из цельного куска мрамора. Никто уже и не помнил, когда в последний раз на этом лице мелькала улыбка. Раньше в глазах Драко Малфоя определенно было больше жизни. Поговаривали, он стал таким после ухода жены. Подтверждений слухам не было, равно как и опровержений, но факты – упрямая вещь, никто не видел миссис Малфой более года. Возможно, та посвятила себя воспитанию сына, но уж больно это было не в характере неугомонной героини войны. После победы она занималась сразу несколькими проектами: внедрением магловских медицинских методик в колдомедицину, фондами помощи пострадавшим в первом и втором противостояниях Волдеморту, разработкой чар для облегчения работы аврората, а потом вдруг исчезла. Официальной версией была тяжелая беременность, но в кулуарах шептались, будто одна из самых талантливых ведьм за Мерлин знает сколько лет стала жертвой волшебника, некоторое время назад накладывавшего Обливиэйты. Самоубийц, готовых спросить самого мистера Малфоя, правда ли это, в поредевшем волшебном сообществе не водилось. Не водилось даже желающих ехать с ним в лифте. Волшебники, ожидающие возможности попасть на нужный уровень, не сговариваясь, расступились в разные стороны, лишь одна пожилая леди рискнула войти вслед за ним. – Мистер Малфой, – поздоровалась она. – Директор, – учтиво кивнул в ответ. Минерва Макгонагалл замялась, будто что-то взвешивая. – Поздравляю, мистер Малфой, – наконец решилась она и, стараясь не смотреть на бывшего ученика, почти робко добавила: – Я знала, что у вас все хорошо, кто бы что ни говорил. – Вы о чем? – внезапно проявил интерес к разговору Драко, поздравить его можно было лишь с тем, что один маленький лентяй и по совместительству его сын вчера наконец сделал свои первые самостоятельные шаги, но старухе об этом было неоткуда знать. – О вашей дочери, – Макгонагалл мягко улыбнулась кончиками губ, – с новорожденной, мистер Малфой! Она сжала на мгновение его руку и вышла на шестом уровне, а Драко поехал на свой второй. Что, Мерлиновы подтяжки, имела в виду старая кошка?! Он раз за разом мысленно возвращался к странному разговору. Макгонагалл встретила его жену? У Гермионы родился второй ребенок? Нет, с тем, как она относилась к первой беременности, невозможно было ожидать повторную так скоро, разве что… это произошло случайно. Она ушла из-за того, что полюбила другого? Забеременела? Прекрасно! Он не просто брошенный муж, он еще и рогоносец! Нет, Гермиона со всей присущей ей честностью вывалила бы на него эту информацию. Последняя сентенция плохо вязалась с тем, что она сбежала, не сказав ни слова. Стоп! Была договоренность, что она может уйти в любой момент, если почувствует себя не на месте. Казалось, разум решил поиграть с Драко в доброго и злого аврора. Да ну на хрен! Он так долго учился не пускать в голову мысли о Грейнджер, а сегодня не может отвлечься от них. Малфой раздраженно схватил со стола самую тонкую папку и углубился в чтение. Салазар великий! Как давно с глюками обращаются в аврорат, а не в Мунго?! Это заявление приняли? Серьезно? Кажется, не все работнички с задницей на месте головы слетели с должностей! Он с почти экстатическим удовольствием проредил ряды подчиненных всех подотделов после того, как в строй вернулись задействованные в операциях против Упивающихся, но, видимо, все равно недостаточно тщательно. Драко брезгливо отложил рапорт и потянулся к следующей папке. Вчитался и… вызвал дежурного. Юный стажер сжался под цепким ледяным взглядом начальника. – Что это? – ровным, но не обещающим ничего хорошего голосом спросил босс. – Какого хромого гоблина здесь написано? – О первом случае руководство больницы не сообщило, – отрапортовал молодой человек. – Второй... Добсон не счел достойным вашего внимания, сэр. А вот после третьего… – Было три случая, – голос Драко звучал почти нежно, – первый из них, если мне не изменяет зрение, произошел десять дней назад. Почему я узнаю только сейчас? – Так ведь ничего страшного, они все равно... того… Вот это была ошибочная стратегия. Если дежурный и собирался успокоить начальство, то вышло у него с точностью до наоборот. Ярость вырвалась наружу и полилась раскаленной лавой на голову несчастного, юнец наслушался о себе и о коллегах такого, что предпочел бы забыть немедленно, а резко подобревший шеф подвел итог своего спича: – Завтра утром я хочу видеть не этот огрызок, а всю подборку по делу. Выполнять! Бледный юноша практически вылетел из кабинета. Малфой решил в свой законный обеденный перерыв аппарировать домой, отправив к чертям всю текучку. Он не успокоится, пока не взглянет на гобелен. В большой гостиной было ожидаемо пусто. В окна просматривалась часть парка. Около пруда свободная эльфийка Марта хлопотала над его сыном. Малфой заставил себя взглянуть на гобелен и… перестал дышать. Рядом с побегом с подписью Гарольд Северус Малфой появился второй с одним лишь коротким именем – Эстер**. Побег, на котором образовался этот лист, подтверждал, что Эстер была зачата им, Драко Люциусом Малфоем, и рождена его женой – исчезнувшей восемь месяцев назад Гермионой Джин Малфой.