Собака на сене

Что пыталась вытянуть из нее малышка, почти не отлипающая от груди, Гермиона не представляла, сама же только периодически наколдовывала себе стакан воды и выпивала его, даже не поднимаясь. Она не помнила, когда вставала последний раз, чтобы справить нужду. В полусон-полуявь продолжали приходить сюжеты будто бы из ее собственной жизни, и Гермиона все больше и больше склонялась к мысли, что это действительно ее утерянные воспоминания. Она видела эпизоды, которых точно не было в памяти Драко, которых там быть не могло, потому что происходили они без его участия. Он вернулся, когда она уже перестала надеяться и почти смирилась со смертью от голода. Протянул чашку молока, и Гермиона жадно выпила ее. Живот мгновенно закрутило. Неужели дочурке и сыну в период кишечных колик было так же плохо, как ей сейчас? Как они вынесли это, будучи такими крошечными? Подобрав под себя ноги и прижав подбородок к груди, она попыталась отрешиться от адской рези. Краем глаза Гермиона видела, что Он достает из мешка все новые и новые свертки, сухари, галеты, что-то еще. При виде еды живот подвело сильнее. Будет совсем глупо умереть от заворота кишок после всего пережитого. – Я оставлю тебе еды. Растягивай, как сможешь. Не знаю, когда вернусь, – Он всегда говорил короткими рублеными фразами. – Поговори с ними, время близко. Сегодня Поттеру не нужно выходить. План Гермионы отослать Гарри к Драко, кажется, накрылся в этот момент. – Ты слишком слаба, – объяснил Он свое решение и добавил: – У тебя осталось две попытки. Уговори их. Тела готовы. Никогда раньше Он не упоминал, что разговоры с друзьями лимитированы – Гермиона должна была убедить их вернуться к жизни, точка. Он заторопился? Что-то произошло или происходит? Хорошо, ей придется принять правила этой новой игры. И еще Он сказал, что Гермиона слишком слаба... Слишком слаба для чего?.. Похоже, она права и выходы друга из-за завесы подпитываются ее собственной жизненной энергией. Гермиона протянула руку, Он вложил в нее кольцо.

***

Малфой старался не выказывать своей брезгливости, сидя за кухонным столом Молли Уизли. Не то чтобы на ее кухоньке было грязно – напротив, стол был выскоблен, остальные поверхности блестели, но в самой атмосфере помещения присутствовала какая-то внутренняя нищета, ветхость, забивающая нос кисловатым запахом и оседающая на губах слоем отсутствующей пыли. Драко требовательно посмотрел на Министра, тот едва заметно кивнул и в свою очередь окинул взглядом чету Уизли, находящуюся за этим же столом, – выкручивающую пальцы и едва ли замечающую свои действия Молли и уронившего голову на подставленные руки Артура. – Понимаю, что Джинни – ваша дочь, – начал Шеклболт мягко, – понимаю, что вы потеряли многих в этом противостоянии и не хотите потерять еще и ее, но… – …возможно, вы потеряли ее уже давно, – сухо закончил Малфой. Молли всхлипнула, Кингсли неодобрительно посмотрел на него. – Что? – спокойно встретил взгляд начальника Драко. – Если мы будем делать вид, что не понимаем, кем она одержима, она перестанет быть одержимой? Или у тебя остались сомнения после того, что произошло в больнице, в Белфасте и здесь? – Что произошло в больнице и в Белфасте? – Артур не поменял позы, то есть спросил скорее у стола, чем у собеседников. – Она влезла в мозги Кингсли в лучших традициях старины Волди, – сообщил Малфой, кивнув в сторону Шеклболта, чей потрепанный вид наглядно иллюстрировал методы рыжей, – убила девушку вашего старшего сына и выдернула его сюда. – Артур, Молли, почему Джинни вернулась? – попытался сменить направление разговора Шеклболт. – Мари-Виктуар и Доминик подросли, Джин написала, что больше не может выносить Флер в таком количестве, – без всякого выражения проговорила Молли. – Ты помнишь, почему она уехала. Боялась стать… Боялась, что опасна для Гарри. Гарри умер. Она хотела вернуться сразу, но мы не соглашались, пока… Сейчас стало спокойно, мы разрешили. – Вы не заметили ничего необычного в поведении дочери? – продолжил допрос Драко, прекрасно справляясь с ролью плохого полицейского. – Необычного? Как можно говорить, обычно или необычно ведет себя человек, которого ты не видел почти шесть лет. – Вы за это время ни разу?.. – Нет, мы бывали у них наездами, на день-два, но… внуки занимали большую часть времени. – Что за магией она пользуется, чтоб очаровывать мужчин? Молли испуганно дернулась и спрятала взгляд. И Малфою, и Шеклболту не нужно было других доказательств того, что она знает, о чем речь. Миссис Уизли тоже поняла это. – На самом деле идея принадлежит Флер, – начала немного заискивающе, – она заметила, что Джинни завидует ее вейловским выкрутасам, – в голосе Молли прорезались нотки неодобрения, когда она говорила о невестке. – Флер рассказала Джинни, что у каждого магического рода есть своя брачная магия. Девушка на выданье может воспользоваться ею, провести обряд, после которого станет неотразимой в глазах мужчин, пока не найдет избранника. – Скажи, Молли, – Министр почти не сдерживал ярость в голосе, – тебе не показалось странным, что девушка, которая пожертвовала личным счастьем ради безопасности Гарри, спустя год с небольшим после его смерти готова воспользоваться брачной магией, чтоб околдовать избранника. – Гораздо более странным мне показалось, что девушка, которая любила моего сына, менее чем через полгода после его смерти вышла замуж за его школьного врага! – буквально за секунды из оправдывающейся женщина превратилась в нападающую. – Это была вынужденная мера! – Кингсли жестом остановил реплику взбешенного Драко – что бы тот ни сказал, это не станет образцом дипломатического общения. – Гермиона и Рон расстались задолго до его гибели. Не делай вид, что не знала этого! Что до любви Джинни к Поттеру… – Она моя дочь! Война отняла у меня почти всех! Она! Моя! Дочь! То бы ни… – Ты не понимаешь! – натиск материнского горя оставил Министра равнодушным. – Ее там нет, это не она! Твоей дочерью управляет Волдеморт. Она ищет способ воскресить его! Не сестринские чувства привели ее к Биллу, и нужно еще разобраться, как она узнала о том, что он найден, – последнюю фразу Кингсли сказал, обернувшись к Драко, затем снова обратился к Уизли: – Билл должен был уничтожить кольцо. – С Лонгботтомом, – подал голос Артур. Драко поморщился осведомленности непосвященных. Шеклболт замер и впился взглядом сначала в одного Уизли, затем в другую, после минуты разглядывания он наконец задал вопрос: – Кто вам сказал? – Джордж, – Артур произнес имя погибшего сына горько и нежно. – Он решил, что мы должны знать. Всегда нужен кто-то в резерве на случай непредвиденных обстоятельств. В свое время эта девочка… Лавгуд… У них намечались… отношения. Она вытащила его из депрессии после смерти Фреда, а потом умерла. Просто получила задание и… никому не сказала о нем. Никакого плана Б. Джордж превратился в маниакального перестраховщика. У него был приказ на тот случай, если Билл и Невилл потерпят фиаско, но он решил, что этого недостаточно для такого опасного мероприятия. Мы должны были, фигурально выражаясь, подхватить квоффл в том случае, если Джорджа... не станет тоже. Малфой с удивлением уставился на Артура Уизли. Он никогда особо не интересовался делами фениксовцев – отчитывался Шеклболту, общался с Поттером – и хватит, у него была слишком сложная собственная роль, чтобы забивать голову лишней информацией, тем более что в эту голову в любой момент мог залезть слабо контролируемый псих. Потом к мыслям о том, чтобы пережить весь бедлам и выйти сухим при любом раскладе, прибавилась забота о безопасности Гермионы. Он успел забыть странную девушку с Рейвенкло, понятия не имел, что та была в Ордене, понятия не имел, что у нее завязался роман с близнецом, понятия не имел, что она погибла. Все это упиралось в следующий вопрос: насколько много знают Уизли, насколько много смогла выпытать у них дочь. Драко как раз радовался тому, что Лонгботтом вовремя преставился и возможности выпотрошить его мозги уже не будет, когда в помещение влетела лошадь-патронус и голосом Джинни Уизли сказала: – Малфой, надо поговорить. Мне есть что тебе предложить. Думай!