Голем

Примечания: 1. Голем (גֹלֶם, буквально «неоформленное тело», «истукан») — человекоподобное существо, созданное посредством магического акта. 2. Согласно легендам, голем создаётся из абсолютно чистой материи и лишён дара речи. 3. В еврейской мифологии призраки ходят, оставляя птичьи следы. Слоны топали так, что на глинобитных домах подпрыгивали тростниковые крыши. Пятнистый жираф рвал губами листья акации, чавкал, сопел, бил передней ногой, невозмутимо позировал всем желающим; дерево с ветками — одна штука, силуэт зверя на фоне заката — есть, оранжевый, как мандарин, цвет заката — присутствует. Львы рычали. Мартышки гикали, верещали и хохотали на разные голоса. Шакалы тоскливо выли. Горячий ветер кружил песок; говорливый родник в оазисе лепетал что-то камням и травам; в вечернем воздухе пахло пылью, кунжутом, дублёными шкурами и полынью. Ещё — лимоном, но совсем мало, почти что и незаметно; так одинокий седой волосок прячется среди крашеных. Два длинноногих гепарда сидели на давно высохшей, серой как пыль коряге; штук пять гиен грызли кости убитой зебры; статные антилопы бежали куда-то вдаль, грохоча копытами, фыркая и бодаясь. С неба лилась песня Элтона Джона из финала «Короля-Льва». Это — Африка? Она самая, из путеводителя для туристов. Настоящая Африка зла, щедра и сильна первобытной мощью своих богов, уродливых и ужасных; она ревнива, жестока будто ребёнок и точно так же наивна и легковерна. Африку мало увидеть своими глазами, чтобы понять, как она прекрасна и отвратительна; львы, газели и гиппопотамы — один-единственный завиток её буйных чёрных волос; пески пустынь и лесная зелень — всего лишь лоскутки ткани на тощих бёдрах; Виктория, Чад, Рудольф, Ньяса и Танганьика — стеклянные бусины на браслете; Килиманджаро и Кения — серьги в её носу. Африку нужно чуять. Оно и не знало, что в его личное дело кто-то вписал слова «русская, африканского происхождения». Оно вообще не хотело знать о себе даже самого мелкого факта: оно не осознавало, что существует. И уж тем более не желало раздумывать, как люди видят и представляют тот континент, где оно якобы родилось. Оно просто было. Его слепили из самой чистейшей глины, принесённой рекою с низовий гор. Скульпторов было трое; семь дней молитв и молчания, на восьмой день — финская баня, чистые пиджаки, брюки, новенькие ботинки. Поляна в лесу, чтобы никто из людей не видел его создателей. Длиной оно было шестьдесят три сантиметра, или полтора локтя; в четыре часа утра один стал водой, второй — воздухом, третий — огнём, а землёй — то, что лежало тогда перед ними глиняной мёртвой куклой. Бывший огнём семь раз обошёл вокруг слепленного, повторяя нужные Имена, и манекен-недомерок высох, нагрелся и раскалился будто железо. Бывший водой сделал то же самое, и горячее стало влажным, на руках и ногах существа выросли ногти, на голове, лысой и несуразной — волосы, тёмные и густые. Последний же, бывший воздухом, обошёл существо и достал из кармана пергаментный свиток «шем». Оно никогда не знало, зачем животным и людям нужны языки во рту. Его собственный, неподвижный, сделали для того, чтобы всего лишь держать под ним свиток с буквами. Трое скульпторов поклонились и произнесли Слова. Оно встало, открыло глаза и увидело сосны, людей, облака, крепкий стебель цикория, камень, букашку, бабочку. Но не поняло, почему, для чего и как. Оно просто смотрело и ничего не думало. Трое сочинили для него имя, назвались хозяевами и приказали служить. Оно кивнуло, сразу же согласившись. Оно росло, убивало лишь по приказу хозяев и не прекословило. Вроде бы легконогое, щуплое, но тяжёлое, оно стало слишком заметным: его следы уходили глубоко в землю, а бетон трескался и крошился. Хозяева пожалели, что не создали призрака, чьи невесомые ноги оставляли бы лишь отпечатки куриных лап; их творение было големом. И оно перестало оправдывать их надежды. Зато с ним можно было делать всё, что душе угодно. Они и сделали. Оторвали у него ноги и заменили глину на сталь и пластик, в живот вставили киберимплант «Тайфун»; чтобы железные части не износились быстрее, чем полагается и не стирали в коричневый порошок тело их существа-слуги — поместили туда, где у человека сердце и лёгкие, толстостенный сосуд с красным маслом и провели трубки в руки, живот и бёдра. Масло по цвету и запаху — точь-в-точь кровь: никто бы не догадался, что среди людей ходит неживой голем. Осталась только загвоздка с его незаметностью: их созданию нужно было уничтожать врагов скрытно, без шума, и не попадать на записи видеокамер. Ладанку из оленьей кожи с зашитым в ней свитком хозяева положили в полую середину креста и надели его на шею убийцы из глины, пластмассы и нержавеющей стали. Оно получило свою невидимость. Став почти что неуязвимым, оно подбегало, било и удирало — беззвучное, безголосое и безмозглое, наилучший раб изо всех возможных: оно же не понимало, что и зачем творит. Оно не бывало счастливым или страдающим, нервным, злым, окрылённым, восторженным и тоскующим. Разве что безразличным. Нет, слишком сильно сказано: безразличие свойственно только людям. И равнодушным голема не назвать: у него нет души. Так что, пожалуй, его надо считать бездушным. Оно слушалось только троих хозяев и один день в неделю совсем ничего не делало: в ночь с пятницы на субботу сила таких созданий становится непомерной, и абсолютная власть над ними сходит почти на нет. Из его рта вынимали пергамент, оно застывало нелепой куклой с аугментациями и обретало подобие жизни лишь через двадцать четыре часа, но не знало, зачем с ним так поступают. Ему было не интересно. Да если бы вдруг и стало, то попросить рассказать об этом оно не могло: немое же, бестолковое. Оно много чего умело: например, убивать, убираться в доме, готовить еду, одевать себя, мыться, чистить оружие, колоть лёд, выбирать патроны и спать с мужчинами. Идеал? Зря вы его жалеете: оно вас бы не пожалело, а уничтожило по приказу и ни на миг не задумалось. Всё равно жалко? Ладно. Как скажете. Елене Фёдоровой было совсем не больно, когда Адам Дженсен стрелял в неё в Монреале. Големы не умирают, они просто перестают быть. На какое-то время.