* * *
1. Это простой закон природы: солнце и луна никогда не могут сиять на небе одновременно. Разве не потому все взгляды притягиваются к Хинате, а Кей остаётся в тени и следит, чтобы ничего не случилось? Когда Хината сияет, Кей блекнет, теряется на фоне — их орбиты никогда не пересекаются. Это совершенно естественно. Хината практически всегда слепит соперников, и было бы расточительно этим не воспользоваться. Так они всегда и действуют. Разница в том, что теперь они это обсуждают. Теперь Кей стал постепенно приближаться к центру событий — не то перед затмением, не то перед столкновением. Шираторизава неплохо оборонялись от света Хинаты, блокируя солнце изо всех сил. Хинату сложно сломить, но Кей не хочет даже рисковать. Всё-таки даже луна сияет именно под светом солнца, и как бы его это ни бесило, энтузиазм Хинаты — огромный фактор настроя всей команды. Поэтому он принимает решение вмешаться. Кей возвышается на пути Хинаты, как железная стена, которой Кей когда-нибудь станет, и дикий зверёныш врезается ему лицом в грудь. — Эй, — зовёт его Кей. Согласно статистике Хината прыгает, особо не раздумывая над происходящим — он слишком сосредоточен на мяче, что зачастую ему мешает. Но, несмотря на его неряшливость и некоторые косяки, Кей, к своему же недовольству, вынужден признать, что он постепенно начинает видеть в Хинате надёжного товарища, такого, которому он даже сможет, представьте себе, доверять. Поэтому он решает поговорить именно сейчас. Кей смотрит решительно настроенному Хинате, которому явно не терпится вернуться в игру, прямо в глаза и выдаёт своё предложение. — Если мою подачу примут чисто, скорее всего, будет взлёт. Постарайся прыгнуть как можно выше перед пятым номером. Хината активно кивает ему с широкой ухмылкой, на которою практически больно смотреть, и его волосы взъерошиваются пуще прежнего. Пора уже солнцу поработать над его блоками. Главное в волейболе — связывать. Пока мяч не коснётся пола, пока он находится в воздухе, у них всегда будет шанс. — Касание! — кричит Хината. Сработало. Мяч снова в воздухе, летит прямо на связующего. Хината разбегается — вот только Кагеяма делает скидку. Даже Кей невольно улыбается. Формально это всего лишь очко, но мелкий идиот-простак никогда этого не понимал. — Тсукишима! Хината несётся на него, будто волейбольный мяч, огненный шар, и набирает скорость. Что это будет — «пятюня» или объятие? Кей и знать не желает. Он оттачивает свои навыки ловящего блокирования, он может предугадывать траекторию мяча, рассчитывать время столкновения… И сейчас… Кей отодвигает ногу и чуть поворачивается. Хината пролетает мимо него с поднятыми руками и широкой ухмылкой на лице. Кей с отвращением смотрит ему в спину. Чуть не попался. Нечему так радоваться, думает он, возвращаясь на площадку. Это всего лишь очко.* * *
2. У Кея был определённый список моментов в его жизни, когда ему было стыдно, но появление Хинаты на сборах, куда он заявился без приглашения, приняв шуточный совет Тсукишимы всерьёз, побило все рекорды. Разумеется, все обращают на него внимание. Несмотря на все усилия Кея проигнорировать это фиаско и само присутствие Хинаты, он хмурится всё больше и больше, слыша разговоры вокруг. Он ожидал услышать бормотания о том, кому вообще может прийти в голову нагло заявиться на сборы без приглашения — вместо этого большинство игроков, похоже, впечатлены и даже рады видеть здесь десятый номер Карасуно. Не нужно раздувать Хинате эго ещё больше. Кей обычно всегда сохраняет спокойствие, особенно перед кучей незнакомцев и людей, которых он едва знает, но что-то в этой свежей, новой волне идиотизма и безрассудного поведения выводит его из себя. — Ты совсем рехнулся? — шипит он на Хинату. Тот лишь моргает в ответ. — Переживаешь, что нас арестуют или что? Арестуют?.. Кей хмурится. Где-то он это уже слышал. И тут он вспоминает. Хотелось бы однажды туда попасть, сказал Ямагучи. Так проберись туда? Смеёшься? Меня тут же арестуют! Кей закрывает глаза, чувствуя, как пульсирует его висок. Обычно было очень трудно заставить Хинату сесть и выслушать кого-то, а тут он воспринял всерьёз то, что Кей сказал в шутку, даже не подумав. Наверное, это должно его тронуть, вот только в ушах звенит, а в венах буквально вскипает кровь. В какой-то момент плотина не выдерживает, и на Хинату обрушивается беспощадная злобная тирада. — Что ты тут вообще забыл?! Ты серьёзно решил, что прокатит? О чём ты только думал?! Дебил! Ты… просто… идиот! Кей даже не замечает, насколько разозлился, пока случайно не слышит позади шёпот ребят из Аобаджосай. («Вау, даже не знал, что Очкарика-куна можно так вывести из себя».) Это ведь не он виноват в том, что Хината — самый раздражающий человек во Вселенной после Великого Короля. Кей злобно смотрит ему в спину, когда Хинату уводят на допрос. Тц. Так ему и надо.* * *
По совершенно не понятным для Кея причинам Хината решает остаться на сборах в качестве мальчика на побегушках. Теперь эта ситуация уже никак не касается Кея и, на самом-то деле, не должна его беспокоить. Если Хината хочет остаться настолько сильно, что готов унижаться и подавать мячи, когда мог бы нормально тренироваться в школе с командой — на здоровье, Кей вовсе не против. У него есть дела поважнее, чем ломать голову над тем, как мыслит этот глупый дикий зверёныш. И всё же, к концу четвертого дня Кей вынужден признать, что его немного впечатляет выдержка Хинаты. Разумеется, он прекрасно понимает, что у Хинаты только одна мозговая клетка, и предназначена она для волейбола, но Кей бы на его месте не справился с таким унижением. Поэтому Кей просит Хинату помочь им на свободной тренировке исключительно из соображений жалости и практичности (и ничего более). Хината буквально сияет в ответ, и Кей корчит кислую мину. Это просто отработка блоков… Конечно, у такого тупицы это повод для огромной радости. Он делает это из практических соображений — такой нападающий, как Хината, будет очень полезен для тренировки блоков, было бы расточительно им не воспользоваться — именно этим он всё и объясняет самому Хинате. Вот только продолжения этого разговора он не ожидает. Они стоят снаружи спортзала Шираторизавы, где уже погасили свет, готовятся разойтись, и тут Хината подходит к нему со своим велосипедом. — Я знаю, почему ты пригласил меня поиграть сегодня. — Чего? Кей издевательски изгибает бровь и приподнимает голову, глядя на мелкого сверху вниз. При виде сбитого с толку Кея Хината лишь улыбается ещё шире. Кей аж морщится. Отвратительно. — Знаю, ты в этом никогда не сознаешься, Тсукишима-кун, но я решил принять это за комплимент, — отчеканивает Хината с уверенностью простодушного идиота. Комплимент?! У Кея в виске начинает пульсировать вена. Он ничего такого не хотел. Если бы он знал, что в ответ на его доброту и приглашение на тренировку Хината станет беседовать с ним о доброте и идеалах, он вообще не стал бы его никуда звать, и к чёрту практичность. — И как же ты до этого додумался со своими крошечными мозгами? — парирует Кей. Хината приподнимает голову с триумфальным выражением лица. — Ну, раз ты позвал меня тренироваться, значит, я хоть в чём-то хорош, так ведь? Кей хмурится и смотрит в сторону от Хинаты. — Нам всем нужно было отработать блоки, — фыркает он, — поэтому нужно было больше нападающих. Не льсти себе. Улыбка Хинаты становится ещё шире, если это вообще возможно — она сияет так ярко, что Кею хочется отвернуться. Это никак не помогает угомонить охватившее его раздражение. — Всё нормально, — Хината пожимает плечами, и это бесит Кея ещё больше. — Тебе не нужно сознаваться мне в этом, но я всё равно хотел сказать спаси… — Я тебя умоляю. Не надо, — перебивает его Кей и направляется в сторону автобусной остановки. Слова благодарности указали бы на другие мотивы в поведении Кея, которых там однозначно не было. — Я это не ради тебя сделал. — Неважно! — настаивает Хината, и Кей слышит, как он бежит следом. — Я всё равно благодарен! Кей прибавляет шаг, игнорируя Хинату, чтобы не продолжать этот разговор, но Хината внезапно появляется прямо перед ним, и Кей вынужден остановиться. — С дороги, — требует он. — Не-а, — Хината ухмыляется и делает шаг вперёд. — Только после того, как я тебя поблагодарю. Этот шаг тут же включает в Тсукишиме механизм «бей или беги» — и, если речь идёт о физическом конфликте с Хинатой, он всегда выберет «беги». Кей делает шаг назад. — В этом нет необходимости. Хината вытягивает руки в стороны, и Кей прямо чувствует, как кровь отхлынула у него с лица. Нет… Только не объятие… Кей вытягивает руку и хватает Хинату за лоб, заставив его остановиться. Будь Хината нормальным человеком, он мог бы пригнуться и схватить Кея снизу. Вместо этого он издаёт какой-то звук, напоминающий «гва-а-а-ах!», и машет руками, пытаясь его обнять. Складывается ощущение, что на самом деле ему это и не сильно надо. Жалкое зрелище. — Я сказал перестань, — говорит Кей низким голосом, предвещающим опасность. — Жадношима, Жадношима! — кричит Хината. Кею хотелось бы думать, что он разозлил Хинату, вот только обидная кличка с каждым разом звучит всё радостнее и радостнее. После шестого раза у Кея начинается мигрень. Он со стоном спрашивает: — Как я могу немедленно закончить наше общение? — Просто обними меня! — смеётся Хината, выпрыгивает из-под руки Кея и рвётся к нему с вытянутыми руками. — Нет уж, спасибо, — отвечает Кей и уворачивается. — Да ладно! — настаивает Хината. — Чего ты такой?! Мы уже не чужие люди! Кей сжимает губы и делает ещё шаг назад. — Ты мне отвратителен. Он подносит руку ко лбу Хинаты и сильно по нему щёлкает. Хината вскрикивает и хватается за лоб, но продолжает улыбаться. — Не переживай, Тсукишима, — говорит он с довольным выражением лица. — Я никому не расскажу. Я знаю, что в каком-то крошечном, КРОШЕЧНОМ уголке твоего сердца, ты немного добряк. Кей хмурится, наблюдая за тем, как Хината хватает свой велосипед и отправляется домой. Он закатывает глаза и продолжает идти к остановке. Определённый вывод он для себя сделал: какие бы жёсткие слова Кей ни подбирал, по какой-то причине он уже не может убедить Хинату в том, что он его ненавидит. Подъезжает его автобус, и Кей невольно ухмыляется. Очевидно, ему стоит прилагать больше усилий.* * *
3. Одним утром во время перемены Кей поднимает взгляд от парты и обнаруживает перед собой мельтешащее оранжевое пятно, которое мешает ему нормально видеть. Снова моргнув, он видит, что Хината что-то ему говорит, но ничего не слышит, так как в наушниках громко играет музыка. Вздыхая, он стягивает наушники на шею и одаривает Хинату угрожающим взглядом. — Что? — спрашивает он самым язвительным тоном. На Хинату это вообще никак не влияет. (Это повод для сильного разочарования.) — Я сказал «доброе утро, Тсукишима-кун»! — радостно говорит он. — Я тебе говорил, какой ты крутой и умный парень? Кей закатывает глаза. — Давай к делу. Твои жалкие попытки в лесть на мне не сработают. Хината нервно посмеивается и начинает перебирать пальцами. Вот и хорошо, думает Кей. Он должен быть напуган. — Помнишь, Ячи-сан вчера сказала на тренировке, что у неё мама заболела? — спрашивает он. О нет. Перебирание пальцами, осторожное поведение, намёки о трудностях в жизни Ячи — всё это идёт в направлении, которое Кею совсем не нравится. — Ну, знаешь… — продолжает Хината. — Из-за этого она и так очень занята на этой неделе — школа, тренировки, забота о маме, и я не хочу её нагружать! Поэтому… Если тебе не сильно сложно, не мог бы ты… — Нет, — отрезает Кей. Он начинает было вновь натягивать на голову наушники, но тут Хината соединяет ладони в умоляющем жесте и склоняет голову. — Пожалуйста, Тсукишима! — умоляет он с закрытыми глазами. — Я не хочу, чтобы было, как в прошлом году, когда мы с Кагеямой чуть не пропустили сборы в Шинзен! Через четыре дня экзамен, и я не хочу его завалить! Кей приподнимает бровь, даже не скрывая жалости. — Экзамен через четыре дня, и ты подходишь ко мне только сейчас? — ухмыляется он. — Знаешь, возможно, у тебя не было бы такой проблемы, если бы ты перестал целиком посвящать обе свои мозговые клетки волейболу. Если бы ты оставил одну для учёбы… — Я знаю! — прерывает его Хината, активно кивая. — Я знаю. Я начну всё с начала, клянусь! — Кей в этом сомневается. — …поэтому несмотря на то, что ты грубый, жадный, немного страшный козёл, — потрясающий словарный запас, — мне нужна твоя помощь! Пожалуйста! Он снова кланяется, на этот раз до пояса, и врезается головой в парту Кея. Тот фыркает с отвращением. — Убери своё лицо с моей парты, ты нарушаешь моё личное пространство. — Извини! — Хината отскакивает назад и кланяется снова, снова и снова. — Извини! Извини! Извини! — О боже, заткнись, — рявкает Кей, ущипнув себя двумя пальцами за кожу между бровей. — От тебя больше головной боли, чем от любого другого человека, которого мне не посчастливилось встретить. — Значит… Ты согласен? — улыбаясь, спрашивает Хината. — …это в каком же месте ты услышал, что я согласился? — В том, где ты не отказал? — осторожно отвечает он. Выражение лица у Хинаты полно надежды. Слишком полно надежды. У Кея в груди сжимается что-то странное и незнакомое. Он отбрасывает это чувство. Кей уже понимает, как всё пойдёт. Это как замкнутый круг. Учить чему-то этого зверёныша, чтобы он понял что-то кроме волейбола, это уже головная боль. Несмотря на то, что они уже второгодки, Кей из разговоров с Ямагучи знает, что у Хинаты по-прежнему большие проблемы с английским, и он устаёт от одной только мысли о том, что ему придётся учить балбеса иностранному языку. Это колоссальная работа. Но те деньки, когда Кей мог испугать Хинату одной только фразой или даже словом, уже давно прошли. Он не уверен, может ли он как-то выкрутиться из этой ситуации. Даже если он откажется, упрямый идиот не сдастся, и энергии на попытки у него явно больше, чем у Кея на сопротивление. — Ну, — выдыхает Кей, — пускай мама у меня не болеет, но я тоже занятой человек. Ты хоть понимаешь, насколько тяжело тебе вбивать что-то в голову? Хината крепко сжимает парту руками с двух сторон и наклоняется к Кею. — Я куплю тебе гаригари-куна! — тут же предлагает он. — Много! По одному на каждый день этой недели! Кей ухмыляется. — Попробуй клубничный шорткейк. — Это твой любимый десерт? — Хината чуть наклоняет голову вбок, в нём явно проснулось любопытство. Что-то в его искреннем выражении лица дёргает за ниточки в сердце Кея, и он с опозданием понимает, что то незнакомое ощущение, когда у него в груди словно что-то сжалось, могло быть чем-то вроде привязанности. Он отворачивается и отвечает: — Вот и договорились. Не забудь, иначе всё отменяется. Завтра буду ждать первый. И убери руки с моей парты. Хината радостно улыбается и отходит, поднимая руки. Улыбка у него яркая, как обычно, но на этот раз Кею почему-то не хочется отворачиваться. — Хорошо! — обещает Хината.* * *
В отличие от первого раза, когда Кей пробовал подтягивать Хинату в учёбе, следующие три дня оказываются не такими ужасными. Хината держит слово и старается выучить всё, что можно — хотя, конечно, заявляет, что просто не может проиграть Кагеяме ни в одном аспекте их печальных, жалких жизней. Тем не менее, всё не так плохо. Обычно Хината с такой решительностью только по мячу бьёт, но тут он стал более внимательным, пытается понять всё, что объясняет ему Кей. Кей даже задумывается, а не пора ли начать беспокоиться о нём. То, как хорошо Хината всё схватывает, когда старается, просто пугает. Хината держит и другое своё слово и приносит ему клубничный шорткейк на каждое их занятие после школы. Благодаря этому Кей даже ждёт их занятий, на которых он пытается вбить информацию в крошечный череп Хинаты. Более того, вечером он ужинает вкусным десертом у себя в комнате. Всё не так уж и плохо. На следующий день после их последнего занятия Хината с проказливой ухмылкой подкарауливает его у клубной комнаты после тренировки. — Чего тебе, — выдаёт Кей. — Что-то я не помню, чтобы я продлял наш договор. Хината дуется и разочарованно стонет. — Почему ты считаешь, что я говорю с тобой только тогда, когда мне что-то нужно? Кей раздражённо смотрит на него. — А что, это не так? Хината гордо качает головой. — Не сегодня! Держи! Он вытаскивает откуда-то прозрачный контейнер и протягивает его Кею. Кей сморит на него, и у него в горле немедленно встаёт ком. Ещё один клубничный шорткейк. Это не входило в их договор; получается, что Хината купил ещё один дополнительно. Кей понимает, что сказать ему нечего, поэтому молчит. — Знаю, мы это не обсуждали, но я пообещал себе, что, если ты поможешь мне получить хотя бы четвёрку, я куплю тебе бонусный десерт, — Хината смотрит на Кея и буквально сияет. — Я получил девяносто два процента! Кей отклоняется назад — он впечатлён, у него в груди что-то сжимается от гордости. Молодец, Хината, думает он и ухмыляется, довольный собой. — Я в шоке, — говорит он вслух и берёт контейнер. — Спасибо, — отвечает Хината, который, похоже, тоже доволен собой. Вот только в следующее мгновение он улыбается ещё шире, и Кей невольно напрягается. — Ты знаешь, что это значит, Тсукки. — Фу, не называй меня так, — Кей морщится. Он делает шаг назад на всякий случай, и как раз вовремя — Хината без предупреждения вытягивает руки и срывается вперёд. — Прекрати. Ты мне шорткейк испортишь, — ворчит Кей, уклоняясь от Хинаты, который пролетает мимо. Срабатывает безотказно, ему даже смешно. — Так, всё, мне пора, — говорит Кей, подтягивая ремень сумки на плечо. — Спасибо за шорткейк, кстати. Увидимся завтра, мелкий. Он лениво машет ему рукой. Пускай Кей уже не будет открыто отрицать тот факт, что они с Хинатой друзья, но согласиться на физическое проявление этой дружбы? Да ни в жизнь.* * *
4. — Ещё раз! По шее Кея стекают струи пота, собираясь у воротника футболки. Он тяжело дышит, и буквально все оставшиеся силы уходят на то, чтобы поднять голову и одарить Хинату раздражённым взглядом. — Ты уже в пятый раз это говоришь, — замечает он хриплым голосом. — И ты три раза обошёл мой блок за последние пять минут. Научись довольствоваться тем, что имеешь. — Гх-х-х, но последний удар был немножко косячный, — хмурится Хината, вертя в руках мяч. — Поэтому нет, я не доволен. — Я сейчас едва ли могу составить тебе конкуренцию, — парирует Кей, наклоняясь и опираясь руками на бёдра. — Я же не Кагеяма. Он смотрит на Хинату и как раз замечает кислое выражение его лица при упоминании Великого Короля. — Мы с Кагеямой не можем тренироваться только друг с другом, — отвечает он, и Кею кажется, что он слышит в этом какой-то грустный подтекст… У него начинает болеть голова. Разочарованный вид Хинаты говорит о том, что их разговор идёт в опасном, нелюбимом для Кея направлении, и он сделает всё, что угодно, лишь бы этого избежать. У чудного комбо были как хорошие, так и плохие дни на этих сборах в Шинзене. Несмотря на то, что плохих дней было довольно мало, они решили попасть именно на эту неделю их последних сборов в Шинзен. Разумеется, в итоге разбираться со всем должен Кей. — Ладно, — сдаётся Кей, поразмышляв с минуту. — Ещё раз. Но клянусь, если ты после этого ещё раз попросишь, оставлю тебя убирать всю площадку в одиночку. Хината ярко, солнечно улыбается, радостно вскрикивает и просит связующего-второгодку из Фукуродани дать ему ещё один пас. Кей делает глубокий вдох и старается сосредоточиться, собрать все оставшиеся силы на один прыжок. Хината подаёт, Кей возвращает мяч, связующий Фукуродани готовится к пасу, Кей оценивает их позиции, смотрит за взглядом Хинаты… и раз… два… три… Он находит нужную позицию и прыгает. Мяч влетает в его запястье и отскакивает вниз, ударяясь об пол на стороне Хинаты. Кей выпрямляется — он вымотан, но на губах невольно играет ленивая ухмылка. — Ах, какая жалость, — приговаривает Кей, направляясь к своей бутылке с водой. — В итоге ты впустую потратил свой последний шанс обойти мой блок. Ну, что тут скажешь. Удачи в следующий раз. Кей делает жадный глоток, смачивая горло, а Хината напрягается и не отходит от сетки — он чуть ли не скрежещет зубами от досады. — Ещё раз! Кей чуть-чуть поворачивает голову в его сторону. — Ты что, не слышал, что я сказал? Это был последний, — отвечает он. Кей направляется к выходу, но где-то на полпути слышит, как кто-то догоняет его сзади. — Что… Хината выпрыгивает и закрывает выход из спортзала всем своим телом, вытягивая руки и не давая Кею выйти. — Ещё раз, — настаивает Хината до жути спокойным голосом. Кей хмурится. Он знаком с Хинатой уже два с половиной года, так что он прекрасно понимает, что происходит: он весь на взводе, настроен решительно, сосредоточен, как с ним иногда бывает во время матчей — яркость Хинаты идёт на убыль, превращаясь в настоящий жар его присутствия. Кей понимает, что сейчас с этим ничего сделать нельзя. Он ещё раз оглядывает выражение лица Хинаты, подмечает гнев и досаду в том, как он хмурится, и Кея, наконец, осеняет. Он складывает полотенце на плечи и вздыхает. — Ладно, тупоголовый, — говорит он. — Выкладывай давай. Хината моргает, будучи явно сбитым с толку. — А? — Тебя что-то беспокоит, так ведь? — спрашивает Кей, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Я сказал, что блокировать больше не буду, так что выкладывай, чтобы мы могли побыстрее тут закончить. Глаза Хинаты распахиваются чуть шире. — Т-Ты что… Ты сейчас… Ты предлагаешь мне… Поделиться моими чувствами? Кей ставит руку на пояс и отворачивается. — Если ты собираешься это сделать, давай быстрее, пока я не передумал. Хината поворачивается к связующему из Фукуродани. — А, ты можешь идти, если хочешь, Инихара-кун! Мы тут сами приберёмся! Мальчик кивает и уходит, попрощавшись с ними. Как только он заходит за угол, Хината делает глубокий вдох и выдох. Кей прислоняется плечом к стене и ждёт, когда тот заговорит. — Кагеяма хочет подать заявление в пять разных университетов, — начинает Хината и задумчиво склоняет голову. — Ни одного в Сендае. — А тебе-то что? — спрашивает Кей. — А то! — восклицает Хината, размахивая руками. — У нас только два университета совпадают по выбору. Что, если мы попадём в один? Или в разные? Что, если мы поступим вообще в разные префектуры и больше никогда не сможем сыграть друг с другом? А если его возьмут в хорошую команду, а меня нет? А если какой-нибудь университет возьмёт его, но не возьмёт меня? Хината замолкает на пару мгновений. — Что, если даже после этих двух лет я по-прежнему не буду достаточно хорош как отдельный игрок. Последнее предложение совсем не похоже на вопрос. Странно, слишком странно видеть Хинату таким. Кей не знает, что с этим делать. Смирение с поражением ему не к лицу. Хината внезапно поднимает голову и смотрит на Кея. — Слушай, Тсукишима, — говорит он, — а ты знаешь, чем хочешь заняться в будущем? Кей открывает рот, но Хината его перебивает. — Погоди, о чём это я, — он качает головой. — Разумеется, ты знаешь. У тебя, наверное, планы уже лет на десять вперёд расписаны, так? Кей пожимает плечами. Хината близок к истине, хотя, скорее, не на десять лет, а где-то на пять. — Более-менее. Он думает об Акитеру и о том, как его брат когда-то давно наивно, глупо полагал, что будет играть в волейбол до конца жизни. Акитеру всегда страстно любил этот спорт, в этом Кей даже не сомневается. Но Кей понимает ещё кое-что: как бы там ни было, через несколько лет после университета прагматизм возьмёт верх. Это элементарный закон природы, печальная реальность, с которой предстоит смириться каждому, кто хочет остаться на плаву. Исключений нет. (Разве что только до неприличия богатые люди.) — Я просто хочу побеждать, — бормочет Хината. В случае Кагеямы Кею всё предельно ясно: это навык, в котором он особенно хорош, будто с рождения, и весь его талант превращается в стрелку компаса, показывающую прямо на волейбол. Но у Хинаты, вероятно, есть больше вариантов, чем он осознаёт. Жаль, если он откажется их даже рассматривать. — Ну. Я не удивлён, что ты в замешательстве. Ты дальше собственного носа не видишь, — говорит Кей. — Возможно, ты не будешь, или не сможешь всегда играть в волейбол. Может, он тебе через пять лет вообще нравиться не будет. Кей чуть ли не смеётся над лицом Хинаты, полным ужаса. Такая мысль явно даже не посещала его крошечный, жалкий мозг. — Как ты вообще можешь такое говорить, Тсукишима?! Хината смотрит на него с широко распахнутыми глазами, как олень, напуганный светом фар, и Кей не может сдержаться. Он запрокидывает голову назад и прикрывает рот ладонью, посмеиваясь над ним. — Эй! Прекращай ржать! — рявкает возмущённый Хината. — Это не смешно! Но Кей ничего не может с собой поделать — Хината такой искренний и простодушный, это… Мило, что аж бесит. — Так о чём ты тогда так волнуешься? — спрашивает Кей, немного успокоившись. — Ты всегда по стенам ходишь, вечно полон сил. Ты вкладываешь во всё слишком много усилий, у тебя бесконечный запас энергии, ты никогда не затыкаешься и никогда не отступаешь — мне аж противно. На самом деле, твои самые раздражающие особенности — это твой драйв и твоя мотивация преодолеть любые препятствия на твоём пути, а также то, что ты не знаешь, когда пора сдаться. Понятия не имею, как я терпел тебя всё это время. Хината сжимает кулаки и злобно таращится на него. Кей приподнимает бровь. И тут выражение лица Хинаты внезапно проясняется. Он уже не хмурится — Хината выпрямляется и знающе улыбается Кею. — Это был комплимент, так ведь? — спрашивает Хината, наклоняясь поближе. Кей хмурится и отводит взгляд. К сожалению, после двух лет общения и совместной игры в волейбол, очевидно, что Хината научился различать особенности его поведения и читать между строк. — Это точно был комплимент! Ты реально постарался мне помочь! Его лицо расплывается в самую яркую улыбку из всех, что Кей помнит за историю их дружбы. — Я наконец-то научился говорить на тсукишимовском! Кей хмурится ещё сильнее. — Поздравляю, ты научился говорить, как нормальный человек. — Ты врёшь, и мы оба это знаем! — смеётся Хината. Он изображает пальцами очки и занижает голос, делая его максимально ровным и монотонным: — «Ты мне отвратителен. Ты слишком жизнерадостный, сильный и потрясающий, а это всё хорошие качества, которые я ненавижу». Сам подумай, — он переключается на свой обычный тон, — кто так вообще общается? — Я такого не говорил! — рявкает Кей, чувствуя, как горят его щёки, а Хината аж сгибается пополам со смеху. — Я так не выгляжу и не говорю. Просто ты похож на идиота. Хината не прекращает смеяться. Кей прихватывает двумя пальцами себя за нос, слыша, как в ушах звенит кровь. Он начинает чувствовать себя Кагеямой. Так вот что происходит с людьми под воздействием Хинаты? Он светит так ярко, что все теряют самообладание? — Эй, но, если серьёзно, — Хината успокаивается, вытирая слёзы из уголков глаз, и притихает, хмуро глядя на пол. — Это ведь наши последние сборы. Не хочется об этом думать, но так и есть. От этого никуда не денешься. Кей моргает, глядя на него. — К чему ты ведёшь? — Не знаю, — Хината тихо фыркает. — Просто ненавижу думать о будущем. Тут уже фыркает Кей. — Вот это сюрприз. — Ну, будь ты на моём месте, ты бы переживал? — спрашивает Хината. — Говори конкретнее. Будь я на твоём месте, я бы много о чём переживал. Например, о том, что мне делать с оставшимися мозговыми клетками. — Га-а-ах, ты знаешь, о чём я! Кей задумывается на мгновение. — Нет, — всё-таки отвечает он. — Я бы не переживал. Хината громко выдыхает и улыбается ему. — Спасибо, Тсукки! И тут он начинает подходить ближе. Кей делает шаг назад. — Что ты делаешь? — Обнимаю тебя, — отвечает он, протягивая руки. — Давай, не чужие люди! — Уйди от меня, — бросает Кей, отступая всё дальше и дальше, пока он случайно не врезается в корзину с мячами. Он достаёт оттуда мяч и бросает Хинате — тот инстинктивно ловит его, и Кей успешно сбегает. Он хватает свою бутылку с водой и спешит на выход. — Эй, Тсукишима! — кричит ему Хината, держась одной рукой за проём. — Ты должен помочь мне убраться! Я ведь сказал Инихаре, что мы уберёмся! Кей останавливается и чуть-чуть поворачивается, одаривая его мимолётным взглядом. — Я-то не соглашался. — Сволочь! — выкрикивает Хината, когда Кей отворачивается и уходит. — Ты бросаешь меня одного?! Так нечестно! Жадношима! Несправедливо-шима! Грубый-козёл-и-эгоист-шима! Кей машет ему рукой напоследок и направляется в душ, едва заметно улыбаясь.* * *
5. Гравитация пропадает, а мир перестаёт вращаться. Мяч ударяется о пол, звук удара разносится по всему спортзалу. Каждая пара глаз следит за тем, как он катится и останавливается, и атмосфера становится всё более напряжённой с каждой секундой томительного ожидания. Кей слышит лишь грохот своего сердца. Звучит свисток. Капли пота скатываются сзади по шее. Кей отворачивается от сетки и готовится встретиться взглядом с командой. Они победили. Целых пять секунд они стоят и смотрят друг на друга… Болельщики начинают вопить. Первым оживает Хината. Он сжимает кулаки и радостно кричит, Кагеяма практически не отстаёт. Команда собирается вместе, и все теряются в куче рук, сжимающих форму друг друга, и в море слёз. — Мы… Мы сделали это, — выдавливает Хината, как будто задыхаясь. — Мы победили. Команда согласно кричит. В этом вихре счастливых объятий Кей замечает, как Хината пялится на него, и как мягкое свечение его янтарных глаз обращается в бушующее пламя. — Откуда ты знал, что мяч будет там? — спрашивает Хината с каким-то неверием и благоговением в голосе. За несколько секунд до последнего очка Хината сделал диг за пределы площадки, вытаскивая мяч. Учитывая траекторию атаки, Ямагучи едва сумел поднять мяч в воздух. Поэтому следующий приём Хинаты был сложным, но в то же время их последней надеждой. Угол был неудачным, но они сумели связать касания и вернуть мяч соперникам. Пробыв по одну сторону сетки три года, они были слишком хорошо знакомы, чтобы подвести друг друга. Кей подоспел как раз вовремя, доведя мяч до центра, где Кагеяма сумел отдать последний пас. Кей смотрит на Хинату с тем же огнём в глазах. Солнце и луна никогда не сияют на небе одновременно. Но после трёх лет пота, крови, конфликтов и споров, постоянных перемен — после всего этого Кей вынужден признать: они с Хинатой умудрились нарушить сами законы природы. Это не затмение, они не загораживают друг друга. Скорее, они объединяются, их свет сливается, и формируется новая звезда. Он пожимает плечами. — Кто-то ведь должен был. Улыбка, которая появляется на лице Хинаты, говорит о том, что прекрасно понял смысл слов Кея: Я вас прикрываю — как и всегда прикрывал. Впервые за все годы знакомства Кей улыбается ему в ответ — искренней, настоящей улыбкой. Но он уже в следующую секунду жалеет об этом, когда видит, что Хината протискивается к нему через всю команду. — Это не было приглашением для… Он уворачивается как раз вовремя, но нападающий всё равно успевает ухватиться за левую руку Кея. — Слезь с меня, — требует Кей, но Хината только нагло улыбается в ответ. — Нет! Он утыкается головой в плечо Кея и хватается за его руку настолько сильно, что ему становится больно. — Ау! Идиот! Отпусти! Кей пытается отпихнуть Хинату другой рукой. Тот, как самый настоящий дикий зверёныш, отбивается от пальцев Кея, которые и так изрядно потрёпаны и перевязаны. — Эй! Отвали! — повторяет Кей, но Хината опять смеётся и не отпускает его. К счастью, Ямагучи решает вмешаться и спасти ситуацию. — Ребята, пойдёмте, надо построиться! Наконец-то Хината его отпускает и отходит. Глядя на него, Кей видит самую яркую улыбку, которую только можно себе представить. Солнце и луна никогда не сияют на небе одновременно. Но сегодня они оба сияют ярко, вместе со всей командой. Они пожимают руки соперникам, кланяются преданным фанатам, строятся на церемонии награждения, чтобы получить приз, и Кей не может не признать: если их свет объединить, они с Хинатой создают сияющую звезду, которая никогда не выгорит.* * *
+1 Утро их последнего дня в старшей школе довольно прохладное, в воздухе ещё чувствуется лёгкий зимний морозец. Небо совершенно чистое, без единого облачка, и слабое весеннее солнце освещает всё вокруг, хотя его тепло едва ли пробирается через пальто и куртки. Несмотря на погоду, Хината с Ямагучи настояли на том, чтобы все пятеро третьегодок прошлись до магазина Укая после церемонии выпускного, чтобы купить леденцы гари-гари, аргументируя это грустными, трагичными фразами из серии «ради традиции» и прочим ненужным, чересчур сентиментальным бредом. Купив еду (Кагеяма ещё взял три булочки с карри со свининой, кто бы сомневался), они выходят обратно на холод и принимаются есть. Ямагучи тяжело вздыхает, разворачивая леденец, и выглядит он хмуро. Кей морально готовится к жалобному ною. — Поверить не могу, что этот день настал. Хината кивает и согласно хмыкает. Кей закатывает глаза. — Заткнись, Ямагучи, — говорит он. — Не надо говорить об этом так, будто ты не нервничал из-за «этого дня» последние несколько недель. Это будет некрасиво по отношению к тем людям, которые были вынуждены непосредственно страдать от твоих нервов — а именно, ко мне. — Прости, Тсукки! — радостно отвечает Ямагучи, скорее, просто по привычке. — Тебе легко говорить, — дуется Хината. — Это ведь ты нас бросаешь. Кей сжимает губы. — Кагеяма тоже уезжает учиться в Токио. Кагеяма бросает ему злобный взгляд, на что Кей с радостью отвечает взаимностью. От старых привычек никуда не денешься. — Ну, вот только он не жалуется, правда? — парирует Хината и показывает Кею язык, который уже весь посинел от леденца. Кей морщится с отвращением. — Ячи уже тоже будет не близко, — замечает Кей. Всё так. Ячи будет учиться в Мияги, но Хината с Ямагучи уже не смогут вот так легко доехать до неё на автобусе — только Хината с Ямагучи пойдут в один и тот же университет неподалёку от их домов. — Га-ах-х, ну почему ты такой пессимист, — ноет Хината, пихая Кея локтём в рёбра. — Правда, Ячи? — Что? — Ячи моргает, похоже, она не ожидала, что спросят её мнения. — А-а… Да, — она хмурится. — Но мы будем очень скучать по вам обоим! Кей вздыхает. Учитывая, что их трое против одного (или трое с половиной, если считать совершенно нейтрального на этот счёт Кагеяму), кое-чего было не избежать, а именно — до неприличия эмоционального прощания, которое собираются устроить Хината, Ямагучи и Ячи. Лучше сорвать этот пластырь с кожи как можно быстрее. Кей встаёт со своего стула перед магазином, не поворачиваясь к сокомандникам: — У нас ещё месяц летних каникул до тех пор, пока мы действительно разъедемся, — он говорит спокойным, невзрачным тоном. — И мы всё равно можем приезжать на каникулы. Хината тут же вскакивает на ноги и тычет в Кея пальцем. — Даже не притворяйся! — кричит он, явно на взводе. — Ты точно будешь по нам скучать! Даже если никогда в этом не сознаешься! Кей чуть наклоняет голову, чтобы скрыть маленькую улыбку. — Сомневаюсь, — отвечает он. — Мы за эти три года провели столько времени вместе, что мне хватит до конца жизни. — Ну и сволочь же ты, Тсукишима! — Хината дуется, а Ямагучи тихо посмеивается со своего места. — Мы пришли сюда вспомнить хорошие времена и оставить пожелания на будущее! — Так я вас и не останавливаю, — подмечает Кей. Хината с Ямагучи готовы возразить, но они внезапно обмениваются взглядами. Да, конечно. — Га-ах, тогда мы зря тратим время! — Хината машет руками над головой. — Я уже доел свой гаригари-кун! — Ну, виноваты, Хината, не звёзды, а твой одиозно зверский аппетит, — ухмыляется Кей. Хината наклоняет голову вбок. — О-О-ди-оз-но? Кей устало вздыхает. — Ты вообще ничего не выучил за три года образования? Если бы в старшей школе нужно было осилить только это, любой бы справился. — Ты… — Хината гневно фыркает. — Мы пришли сюда вспомнить хорошие времена и!.. — Да-да, — Кей подавляет смешок. — Тебе было бы неплохо вспомнить все те распечатки со словами, которые ты должен был запомнить за старшую школу. Хината раздосадованно стонет. — Тсукки! — вопит он. Кей тут же прекращает улыбаться. — Не зови меня так. Теперь смеются все остальные. Даже Кагеяма ухмыляется. Кей сжимает губы в попытке не поддаться общему настрою. Так всё и должно быть: они сидят перед магазином Укая и без устали подкалывают друг друга, как и в любой другой день. Не нужно никаких формальностей или сантиментов по прошлому. Если бы у Кея спросили, он отрицал бы это до конца своих дней, но вот такое совместное времяпрепровождение, как всегда, в последний день школы — именно так он и хотел всё закончить. Они разговаривают, смеются и шутят под блёклым весенним солнцем, Хината время от времени с какой-то надеждой и восторгом рассуждает о том, что ждёт их в будущем. Кей слегка расслабляет шарф вокруг шеи, слушая его, и чувствует, как в груди что-то теплеет. Кей сидит рядом со своими товарищами в конце их совместной истории, болтая ни о чём, и несмотря на всё… Или, возможно, благодаря всему, через что они вместе прошли, он понимает — сейчас он хочет быть именно здесь.* * *
Когда все леденцы съедены и палочки выброшены, они прощаются друг с другом, и Хината с Ямагучи настаивают, что надо будет соблюдать традицию, когда они соберутся на каникулы. Кагеяма с Хинатой ввязываются в очередной бессмысленный спор, а Ямагучи предлагает Ячи проводить её до остановки. Кей не хочет ввязываться ни в одну из этих пар балбесов, поэтому он направляется прямиком домой. Он идёт мимо рисовых полей и тут слышит крик позади: — Тсукишима! Кей резко останавливается, сбитый с толку. После трёх лет совместной игры в волейбол он узнает этот голос где угодно. Оборачиваясь, он видит Хинату, яростно крутящего педали своего велика и нагоняющего его, и… Неужели?.. Точно. На шее Хинаты болтаются белые наушники Кея, поблескивающие на солнце. Тут Хината резко останавливается перед Кеем и опирается на одну ногу, переводя дыхание. Кей моргает, оглядывая его. Он настолько привык к тому, что наушники всегда при нём, что забыл, как Хината чуть ранее стащил их, жалуясь, что после всех этих лет он до их пор не знает, какую музыку слушает Кей. Слушать громкий, раздражающий голос Хинаты целых пять минут было настоящей пыткой, и Кей всё-таки сдался, разрешив ему послушать свои плейлисты. Но он так сильно хотел поскорее убраться от Хинаты с Кагеямой, которые в конце начали орать друг на друга, что совсем забыл об оставшихся на шее Хинаты наушниках. — Попытался заграбастать мои наушники, да? — спрашивает Кей, пока Хината слезает с велосипеда. По-прежнему тяжело дыша, он опирается руками на колени и склоняет голову. — Прости меня, Тсукишима! — кричит Хината и сжимает ладони вместе над головой. — Пожалуйста, прости! Я знаю, как тяжело тебе доверить кому-то свои драгоценные наушники, и я тебя подвёл! Прости! Прости! Прости! — Прекращай так умолять меня, — рявкает Кей и чуть поднимает голову. — Это жутко. Хината резко закрывает рот и снова кланяется. Он снимает с шеи наушники и протягивает их Кею, тот берёт их и аккуратно сворачивает провод. — Спасибо, — бормочет он и запихивает наушники в сумку. Надо будет потом их продезинфицировать. — Это всё? — Э… Да! — говорит Хината, поднимая велосипед. — Да, всё. Так что, ну… Увидимся… Он замолкает, крепко сжимая губы, и воцаряется неловкая тишина. Он явно собирался сказать «завтра», а потом вспомнил, что школьный год закончился. Потом он хотел сказать «после каникул», но тут его глаза распахнулись. Он, как и Кей, наконец, осознал всё в полной мере: никакого «завтра» и «после каникул» уже не будет. За горизонтом их ждут лишь неопределённость и неизвестное. Всё изменится. Они стоят друг перед другом будто целую вечность. Облака закрывают солнце, всё вокруг погружается в тень, становится прохладно. Кей ёжится и наклоняет голову, пряча нос за шарфом, и ему становится всё более некомфортно. Хината, упёртый, как и всегда, не двигается с места. Кей не знает, сколько ещё сможет так стоять. Не знает, сколько ещё сможет так простоять сам Хината. Кей уже собирается повернуться и пойти по своим делам, но тут Хината глубоко, устало вздыхает и опускает взгляд. — Знаешь… — он хмурится и крепко сжимает руль велосипеда.— Ты всегда вёл себя немного по-свински по отношению ко мне, но… — он сжимает глаза и делает глубокий вдох. — Я буду по тебе очень скучать, Тсукишима. Кей лишь удивлённо моргает в ответ. Ему и до этих слов было некомфортно, а то, что он испытывает сейчас, вообще сложно описать. Признание слишком честное, слишком сентиментальное, слишком… Слишком в стиле Хинаты. Он не знает, что ему с этим делать. Это стрёмная реакция, и он это понимает, но самый простой способ выбраться из этой ситуации — действовать в его собственном стиле. Безразлично пожав плечами, он бормочет «рад слышать», а потом отворачивается и продолжает идти домой, даже не глянув на Хинату. Кей ухмыляется практически рефлекторно, ожидая услышать громкие возражения Хинаты, как и всегда. Он прислушивается, ждёт криков мелкого и топота вслед за ним, но ничего не слышит. Вместо этого, примерно через пять шагов, он слышит усталый выдох — звук поражения. Кей тут же останавливается, и ухмылка на его лице меркнет. Он никогда в этом не сознается, но со временем Кей очень невзлюбил этот звук, слыша его от Хинаты. Он слышал его после тщетных тренировок, когда ничего не получалось, и тот вынужден был идти домой, пару раз слышал тогда, когда Хината пытался понять что-то по учёбе, готовясь к тесту, но никак не мог. Он редко слышит такой звук от Хинаты, но, когда слышит, знает, что тот терпит сокрушительное поражение. Кей поворачивается, стараясь выглядеть нейтрально. Хината слегка сутулится, склонив голову, и смотрит на землю. Даже его рыжие волосы будто чуть поникли, они выглядят блёклыми и тёмными, им не хватает яркости и блеска. Ему действительно грустно, осознаёт Кей. Грустно от того, что они больше не будут так часто видеться. Что-то невольно теплеет у него в груди, а в горле встаёт комом. Три месяца попыток затушить огонь Хинаты, три года совместной игры в волейбол — и после всего, через что они прошли, Кей понимает, что больше не хочет увидеть, как это яркое пламя погаснет. Он прочищает горло. — Эй. Увидимся как-нибудь. Хината резко поднимает голову и пялится на него, не веря тому, что услышал. — А? — переспрашивает он с какой-то отвратительной надеждой в голосе. Кей хмурится и смотрит куда-то левее Хинаты, отказываясь встречаться с ним взглядом. — Мы ведь не прощаемся. Хината удивлённо моргает, глядя на него, всё ещё раздумывая над услышанным. Несколько секунд спустя на его лице появляется самая широкая улыбка, которую Кей когда-либо видел. В тот момент солнце снова выходит из-за облаков, освещая настоящий восторг и ослепительную радость у него на лице. Пряди волос Хинаты будто приподнимаются, светятся чуть ярче, и лёгкий ветерок сзади усиливает этот эффект. И вот Хината снова полон энергии, стоит и чуть ли не подпрыгивает возле своего велосипеда. Вздыхая, Кей отворачивается и вытягивает руку. Он не уверен, что сможет смотреть на это. Это простой закон природы: солнце и луна никогда не могут сиять на небе одновременно. Но есть и другая истина: в определённый момент, со временем луна повернётся к солнцу и предстанет перед ним полностью, купаясь в его лучах. Где-то целую минуту ничего не происходит. Кей осторожно смотрит на Хинату боковым зрением и видит, как тот стоит и таращится на него в полном шоке. — Боже, — стонет Кей. — Давай быстрее, пока я не передумал. У меня уже рука устала. Он даже не успевает договорить и уже слышит, как велосипед падает на землю. Хината, ловкий и быстрый, как всегда, буквально влетает в него, растрёпывая свои волосы на ветру. Он врезается Кею в грудь с такой силой, что выбивает оттуда весь воздух, и тут же крепко обхватывает его обеими руками. — Ау! Осторожно, — ругает его Кей, но не может заставить себя сделать это всерьёз. Хината вообще его игнорирует, радостно прижимается щекой к груди Кея и продолжает сжимать его в своих тисках. — Серьёзно, я не могу дышать. Кей стискивает зубы, сильно напрягаясь в хватке Хинаты. — Сам виноват, — отвечает Хината. — Считай, что я восполняю недостаток объятий за три года. Устроившись поудобнее, Кей немного расслабляется. Он опускает локоть, приобнимает Хинату и прижимает его к себе покрепче в ответ. Кей слышит приглушённый смешок и злобно смотрит на Хинату, чувствуя, как кончики рыжих волос щекочут ему подбородок. — Не привыкай. — Знаю, — смеётся Хината, по-прежнему прижимаясь лицом к его рубашке. — Поэтому буду держать тебя так долго, как только смогу. Кей моргает и чувствует, как у него краснеет и теплеет шея. Он хмурится и сжимает плечо Хинаты сильнее. — …идиот. — Не за что! Кей радуется, что Хината не видит его лица, и поднимает голову, глядя на рисовые поля. Медленно он позволяет себе едва заметно улыбнуться.