Песчаный мафиози

На самом деле, Тсуна уже давно привык, смирившись с появлением Реборна и познав одну простую истину — покоя в жизни ему больше не видать. Особенно тогда, когда этот покой был так ему необходим. Например, утром. И поэтому же Тсуна вопреки всему открывает глаза от странного ощущения подставы, смотрит на часы и мысленно выдает лишь полное чувств: блять. Часы насмешливо горят и мигают, показывая девять утра, и он с глухим стоном утыкается обратно в подушку. В доме было тихо. Его никто не будил, никто не шумел и не стремился поднять даже с угрожающими словами: "завтрак готов, и если ты не хочешь остаться без него...". Нет, было спокойно, и это рождало самые ужасные подозрения. Сев в кровати и потерев лицо, Тсуна мрачно уставился на соседнюю кровать. Пустую. Единственное, что говорило о том, что Кирино все-таки ночевал в доме — это подушка поверх одеяла, а вовсе не под ним. Тсуна ложился поздно, позже, чем обычно, даже не отдавая себе отчета в неосознанной попытке дождаться брата и... посмотреть на него наедине? поговорить? Тсуна заснул раньше него, проснулся позже него, а Кирино будто так и не было. Тсуна даже не просыпался ночью, заслышав чужие шаги, спал так, будто всю жизнь спал с ним в одной комнате и совсем не воспринимал за угрозу. Угрозой становился образ Реборна, который явно потом вернет все эти спокойные утра сторицей угроз, пыток и насмешек. Ладно, одно утро, но второе... Кирино был тут на несколько недель, и если все они грозились стать такими, то Тсуна ощущал неприкрытое беспокойство о том, что будет после того, как его нии-сан уедет. Встав, наконец, с кровати и быстро ту заправив, Тсуна непроизвольно покосился на аккуратную постель Кирино, снова на свою... и с тяжелым вздохом перезаправил ее, полусонно бредя в ванную и ясно осознавая, что даже в таких мелочах вызывать пренебрежение и неудовольствия нии-сана не хочет. А нии-сан, как бы это не звучало, совершенно точно являлся перфекционистом и чистюлей. Коим точно никогда не страдал Тсунаеши, он даже кровать заправлять начал после приезда Реборна... Когда он, наконец, спускается вниз, направляясь на негромкий шум и запах еды, где-то в глубине души он уже смиряется со всем, что ему придется пережить и только фаталистично рассуждает: заставит ли Реборн бегать его снова наперегонки с медведем, найдет кого-то похуже или пожалеет бедных животных... и будет всего-то угрожать ему пистолетом. Или еще чем-то, что наверняка приведет его в ужас. Тсуна заходит на кухню, моргает, а потом делает глубокий вздох и, не говоря ни слова, берет у каа-чан из рук чашку с чаем. Он смотрит на невысокого, накрашенного паренька с фиолетовыми волосами, пирсингом и улыбкой в пол-лица, смотрит на каа-сан, что мило с тем щебечет — каа-сан никогда не одобряла ни слишком ярких цветов, ни пирсинг, ни тату, — останавливает взгляд на отогнутом мизинце и той аристократичности, с которой тот держал чашку... Тсуна переводит взгляд на Реборна, который смотрел с абсолютной непроницаемостью на Леона и явно представлял в уме что-то ужасное, — он знал это по этой его ухмылке, Реборн точно мыслит о чем-то нехорошем, — и благоразумно уставился на Кирино, который спокойно ел яичницу, оставаясь единственным островком благоразумия в происходящем вокруг. Тсунаеши делает глоток и также молча садится рядом с ним. Вот как раз благоразумия в этом безумии ему и не хватало. — О-о-о, — внезапно тянет неизвестный, обращая на него внимание. Тсуна замирает и мысленно молится всем богам, которых только знает. Это точно знакомый Реборна, угрюмо думает он. А знакомые Реборна, как правило, никогда не приносили с собой ничего хорошего. И Тсуна имел полное право напрячься, потому что он знал — ничего хорошего ждать не следовало. — Так это ты младший братишка моего милого и очаровательного ученика? — Спросил он. Тсуна настороженно кивнул, вновь покосившись на нии-сана. Тот никак не реагировал, и, кажется, реагировать даже не собирался — он продолжал не спеша завтракать, явно наслаждаясь едой. И, возможно, происходящим. Пускай и в последнем Тсуна уверен не был — Кирино происходящее либо игнорировал, либо молча наслаждался. Брат был достаточно… В общем, он не особо выражал эмоции, как уже успел заметить Тсуна. Разгадать, что он сейчас испытывает было до невероятного сложно. Отчего-то Тсунаеши казалось, что даже при ударе тот бы не поморщился даже, лишь посмотрел своим холодно-мертвым взглядом на то (или того), что его потревожило и… и все. — Для братца малыша Рокко ты кажешься мне слишком адекватным. Я Скалл, кстати, приятно познакомиться, — фиолетовый человек (Скалл) щурит глаза, подперев щеку ладонью и ставя локоть на стол. — Сижу, удивляюсь. Возможно, я слишком привык видеть своего любимого ученика в окружении безумных малышей. Тсуна моргает. Косится в сторону нии-сана и видит, как тот замирает всего на пару секунд, и заинтересовывается этим еще больше. — Безумные малыши? — Переспрашивает он и глаза Скалла загораются чем-то веселым и проказническим. — О, да-а-а, — тянет он загадочно, — в общем, сначала… — Учитель, зачем вы приехали? — Вдруг вклинивается в разговор нии-сан и Тсунаеши аж вздрагивает от неожиданности. Он как-то уже успел позабыть, что Кирино сидел совсем рядом. Зато краем глаза Тсуна заметил, как усмехнулся Реборн. Он подавил вздох. Господи. — Как зачем?! — Воскликнул Скалл, театрально-обиженно и оскорбленно. — Конечно же чтобы поддержать тебя, малыш Рокко! Я, как-никак, твой любимый учитель, как я мог не приехать? Даже плакат нарисовал для поддержки и… — Учитель, — прервал его нии-сан непередаваемым тоном. Казалось, его голосом вполне можно было заморозить если не весь мир, то его половину точно. — Что, “учитель”? — Фыркнул Скалл, — не переживай, ты оценишь. Мы с твоими ребятками все обдумали и даже сами нарисовали… — С Джеями? — Конечно. Кирино прикрыл глаза и крайне устало вздохнул. Тсунаеши не знал, о ком идет речь, но отчего-то ему стало искренне жаль нии-сана. — Кири-чан где-то выступает? — Спрашивает ка-сан и Скалл замирает с улыбкой на губах. — Да, маман, они говорят о его выступлении, — спасает ситуацию Реборн, но Тсуну не покидает ощущение, что он ситуацию не спасает, а наоборот, лишь делает все только хуже. — Да? И где же? На несколько секунд на кухне повисает тишина. Но потом ее прерывает Скалл — он фыркает, будто вспомнил какую-то шутку, и хрипло (явно из-за попытки сдержать смех) говорит: — В цирке. Тсуна медленно поворачивает голову в сторону Кирино. Тот пустым взглядом смотрит в чашку с кофе, а после чуть морщится, словно бы от резкого и громкого звука. Интуиция, отчего-то, тренькает. Это заставляет Тсуну удивленно приподнять брови. На что среагировала его Интуиция? Неужели у нии-сана слуховые галлюцинации?.. Но Интуиция молчит. Тсунаеши вздыхает. — Вам помочь с чем-нибудь? — Крайне неумело переводит нии-сан тему, смотря на ка-сан. У той улыбка чуть дрогнула, но никто не придал этому значения. — Нет-нет, Кири-чан, тебе же стоит порепетировать и подготовиться к выступл… — Я готов, — спокойно перебивает ее нии-сан. Кажется, это у него привычка такая — перебивать людей. Это… кажется Тсуне даже забавным. Но слова, как и сам подтекст… Это все заставляет Тсуну покрыться мурашками. О, он даже не сомневается, что нии-сан готов к бою… И тут Тсунаеши замирает. До него только сейчас доходит, что нии-сан будет сражаться против Хибари-сан. Ох, черт возьми. Им же не придется отстраивать Намимори?.. Пожалуйста?..