К добру...

Вика проснулась ночью от чувства, что на груди лежит каменная плита. Воздуха не хватало, было душно и вздохнуть удавалось через раз. Казалось, что-то теплое и мягкое решило лечь спать на хозяйке квартиры. — Слезь, Кузька… — Шепотом пробормотала женщина, спросонья решив, что кот устроился на ней подремать и дрыгнула ногами, надеясь согнать наглого кота. — Муррррр? — Раздалось из соседнего кресла. Вика повернула в ту сторону голову и увидела отсвечивающие зелёным глаза кошака. Тяжесть на груди заворочалась, придавливая женщину к кровати ещё сильнее и медленно растекаясь ещё и на живот. Словно кто-то большой и сильный решил использовать Викторию в качестве матраса и теперь устраивался поудобнее. Женщина запаниковала, мигом сообразив, кто это так посреди ночи развлекается. Квартирный дух перешёл от порчи имущества к причинению физического вреда. — Отцепись! — Зашипела женщина вполголоса — от воплей и судорожного барахтанья в кровати ее удерживал только негромкий посвист детского носика в соседней кровати. Не хотелось пугать криками мирно спящую Алину. Кузя поднял морду, наблюдая за молчаливой возней на кровати — Домовой с удовольствием душил хозяйку, усевшись на нее верхом, а та отбивалась. Все в тишине, которую нарушало только сосредоточенное сопение обоих сторон. — Эххх… — Зевнул кот. — Плохо работаешь, без огонька! Она даже не вопит. — Завянь, рыжий! — Отбрил кота пыхтящий от усердия Домовой, сидящий на груди Вики и пытающийся не свалиться — хозяйка квартиры активно елозила под ним и сдаваться явно не собиралась. Происходящее напоминало приручение дикого мустанга. Видимо, такая ассоциация возникла не только у Домового, но и у Кузьки, и тот совершенно немузыкально спел: — Хэй, слезайте с меня, и дайте мне жить, я вам никогда не буду служить… — Эт чё, рыжий? — Напряжённо уточнил Домовой. — А, мультик Алинин любимый, про коня. Ты же ее не придушишь по-настоящему? — Вот ещё, много чести! — Буркнул дух. — Потискаю немного и отпущу! А Вика, пытаясь отбиться от невидимой теплой тяжести, судорожно вспоминала все, что успела прочитать про домовых. Читала, правда, до обидного мало. Что-то… Что-то такое она, кажется, слышала… Виктория дернулась последний раз и затихла, наконец, припомнив, что должно помочь. Домовой подозрительно наклонился к неожиданно переставшей отбиваться женщине. Кузя вскочил, выгнув спину и разъяренно зашипел: — Ты ее задушил, ирод?! — Не могу я хозяев убивать, я не… — Только и успел озадаченно отозваться Домовой, как вдруг Вика твердо и довольно громко спросила: — К худу или к добру, дедушка? — Чего это она? — Озадачился кот. Дух скривился. — Формулу магическую ляпнула, дурында… Ещё и обзывается… Я похож на дедушку? — Вот ещё, шкет ты лохматый! — За шкета ответишь! — К худу или к добру? — Повторила Вика, и Домовой сморщился, замер на пару секунд и, явно сам от себя этого не ожидав, выпалил громко: — К добру! Виктория вздрогнула — она впервые услышала голос чужеродной сущности, прошелестевший над ухом предсказание. Домовой кубарем свалился с кровати и на четвереньках поспешил удрать, чихая и раздражённо ругаясь — его словно что-то сбросило с Вики. Кузька заливался сдавленным хихиканьем и явно планировал припомнить неудачную попытку удушения Домовому ещё не раз. — К добру… — Усмехнулась чему-то своему Вика, заворачиваясь поуютнее в одеяло. — К добру, значит… Ну-ну…