Нерассказаное

На борту Бенатара было тихо и спокойно — полёт длился уже несколько часов, ничего непредвиденного не происходило, так что команда разошлась по разным концам корабля, занимаясь чем-то своим. Впервые за долгое время на борту корабля царила тишина — с тех пор, как к команде присоединился Тор, споров стало раза в три больше, и утихали они только тогда, когда Небула грозилась выкинуть за борт или покалечить спорящих. Не ясно, верили ли они в эти угрозы (кто знает, что от Небулы вообще ждать), но после этого спор мгновенно затихал. Питер сидел около стены, прислонившись спиной к стене. Такие моменты — прекрасная возможность побыть наедине со своими мыслями. На голове наушники, в руках плеер. Своеобразная идиллия, без шума и споров. Квилл прикрыл глаза, вслушиваясь в музыку. Ему, пожалуй, было над чем подумать. С момента их воскрешения прошло прилично времени, и, так сказать, воскрешённая часть команды уже привыкла к тому, что Вселенная несколько изменилась за эти пять лет. И только с одним Питер так и не смог смириться. Гамора. С одной стороны, Питер был очень рад тому, что из-за этих махинаций со временем она жива. Он ведь думал, что никогда её и не увидит больше, что она навсегда исчезла. Только вот эти самые махинации со временем, в тот же самый момент, были огромным минусом, своеобразной ложкой дёгтя в бочке мёда. Да, Гамора жива, только вот она из прошлого. Для неё не было битвы с Ронаном Обвинителем или Эго, она вообще не знала, кто такой Квилл. Всё то, через что они прошли вместе для неё ничего не значило. И, если быть откровенными, Гамора присоединилась к ним только из-за того, что с ними была Небула. И, пожалуй, Питер был рад за то, что хотя бы у этой синей злючки всё хорошо. Всё же, для Питера и дня не прошло, а вот Небуле пришлось жить с болью от утраты целых пять лет, и она действительно изменилась в лучшую сторону. Питеру нравилось наблюдать за их взаимодействиями, ведь сейчас они вели себя как настоящие сёстры, словно между ними никогда и не было вражды. Питер резко открывает глаза и поднимается. Он, конечно, хорошо устроился, но стоило бы свериться с координатами. Мало ли что, вдруг они сбились с пути и летят вообще не в ту сторону. Мужчина отходит от стены, но через пару шагов едва не врезается в Гамору. Питер неловко улыбается и опускает наушники на шею. — Прости, — говорит он. Гамора хмурится, окидывая Звёздного лорда взглядом. — Слышала, ты из-за этого однажды жизнью рисковал, — Гамора кивает на наушники, — Почему же? Питер прикусывает губу и тихо хмыкает. Он ведь уже когда-то рассказывал об этом, как раз после того, как во время побега из тюрьмы пошёл прямо к охранникам для того, чтобы отобрать плеер. От воспоминаний сердце сжимается, но Питер старается выглядеть невозмутимо. Он более чем уверен, что у него не выходит — он никогда не умел хорошо скрывать свои эмоции. — Подарки от дорогих мне людей, — коротко отвечает Питер, ожидая, что это удовлетворит Гамору, и она уйдёт по своим делам. Но она не уходит, а говорит нечто неожиданное: — Расскажешь о них? — А почему тебя вообще интересует? — спрашивает Квилл, тихо усмехаясь. Это был первый их такой длинный диалог за долгое время. Гамора предпочитала находиться в обществе Небулы как единственной, которою она хорошо знала. — Ну, нужно же мне знать, с кем я вообще путешествую? — Да и ты обо мне многое знаешь, а я о тебе целое ничего. — Ладно, это звучит логично, — Питер замолкает на минуту, собираясь с мыслями. — Наушники мне мама подарила, еще тогда, когда я на Земле жил и даже не думал о путешествиях по космосу. Она любила делиться со мной классными вещами. Кстати, она мне еще первый плеер подарила, но его уничтожил мой отец, — от упоминания Эго Питер кривится. — А с ним, я так понимаю, у тебя отношения так себе? — Питер кивает. — Ну, он убил мою маму, запихнув ей в мозг опухоль, а ещё убивал собственных детей для того, чтобы заразить собой все планеты во Вселенной. А в итоге мы убили его — мы — это все, кроме Тора, его тогда с нами не было. Так что да, отношения с настоящим отцом у меня не задались. О, и да, ты — точнее ты из будущего — почти сразу поняла, что с ним что-то не то. Так, стоп, о чём это я… Питер на минуту замолкает, вспоминая, о чём он вообще говорил. — Ах да, вспомнил. Плеер мне подарил, так сказать, мой приёмный папа, да. Не то, чтобы он подавал на опекунство или что-то типа того, просто он похитил меня с Земли и должен был привести моему реальному отцу, но на тот момент он уже знал, что мой отец своих детей убивает, так что он оставил меня у себя. Он крутой… был крутым. Он нас спас несколько раз, кстати. Замолкает и прикусывает губу. Вспоминать про Йонду больно, ведь именно благодаря ему Квилл жив. Никто ведь не заставлял Йонду обманывать Эго и оставлять у себя Питера, а он пожалел пацана и оставил у себя, обучил чуть ли не всему, что сам знал. А ведь Квилл этого раньше не ценил, и если бы ему сказали, что он действительно будет скучать по Йонду, то он бы просто не поверил. Питер слегка качает головой, а потом внезапно снимает наушники и надевает их на Гамору. — Что ты делаешь? — Питер лишь усмехнулся. — Тебе понравится, поверь, — говорит он. Гамора замирает, и Питер осторожно поправляет наушники и включает песню. Квилл и сам замирает, стоя запредельно близко к Гаморе. Он молча рассматривает её лицо, до боли знакомое (и обожаемое), но… чужое. Не было того мягкого взгляда, словно говорящего «Он идиот, но мой идиот». Да и было видно, что Гамора всё ещё была в напряжении, словно ожидая, что Питер сейчас достанет нож и попытается напасть на неё. Это отсутствие доверия сильно ранило, заставляло мыслями возвращаться во время, когда у них всё было хорошо. Когда Питер мог часами обнимать свою возлюбленную и играть с её прекрасными волосами, не боясь, что сейчас его со всего размаху ударят по животу или немного ниже. Ему было больно от того, что Гамора постоянно была рядом, но была такой… недосягаемой. Ему казалось, что шансы на восстановление её отношения к нему достигли нуля, а то и в минус ушли. Всё, чего хотел Питер — счастливо жить, зная, что его возлюбленная тоже его любит. Разве это так много? Разве это настолько невыполнимая мечта? — Что, даже ничего сделать не попробуешь? — голос Гаморы возвращает в реальность, прогоняя приятные воспоминания из прошлого. Питер изогнул бровь. — В каком смысле? — спрашивает он. — Я видела многих мужчин, Питер Квилл. И у них всех был такой взгляд, прежде чем они пытались использовать половые… чары. Квилл прикусил губу, нервно усмехнувшись. Чёрт, нет, конечно он слышал, что история повторяется, но не до такой же степени! Она даже тот же самый термин использовала, что и тогда. — О, ну, я пытался когда-то давно, — Питер дёргает плечом, — Но в следующее мгновение возле моего горла оказался нож, так что нет, спасибо, я повторять не планирую. Мне моё горло ещё нужно. Он замолчал, думая, что ещё бы сказать, но был прерван внезапным криком: — Квилл! Тащи свою задницу сюда! — О, ну, я полагаю, увидимся позже, — говорит Питер Гаморе, а потом разворачивается и кричит Ракете: — Уже иду! Питер убегает. Столь ценный плеер остаётся лежать в руках у Гаморы, проигрывая на повторе одну и ту же песню.