Атлас

I. Об этом не знал даже Лань Сичэнь. Ежедневной игрой Расспроса Лань Ванцзи не ограничился. Как только его спина достаточно зажила, он собрал вещи и покинул Облачные Глубины. Он всегда шел по следу бед и беспорядков. Раньше — потому что считал это своим долгом. Теперь беспорядки означали призраков, а призраки могли что-нибудь знать о Вэй Усяне. Он останавливается на постоялых дворах, спускается в обеденный зал и занимает угол, откуда можно услышать все разговоры посетителей. Он расследует каждый известный ему случай одержимости, усаживается с Ванцзи и расспрашивает духов. — Знаете ли вы его? Слышали о нем что-нибудь? — Нет, — поет в ответ гуцинь, — нет, нет, нам жаль... Это длится месяцами, пока однажды частично воплощенный дух архивариуса, чья могила была потревожена, не спрашивает его: — Почему бы тебе не спросить об этом богов? Может, кто-нибудь из них в курсе? Лань Ванцзи удивленно моргает. О небожителях он как-то не задумывался. Он конечно молился за Вэй Усяня, но ему никогда не приходило в голову обратиться за помощью к Небесам. Просить помощи вообще не входило в его привычки. Он благодарит женщину за совет и помогает ее душе упокоиться с миром. Затем он направляется к ближайшему храму. Какой-то местный бог войны, Лань Ванцзи о таком никогда не слышал. Он все равно зажигает палочку благовоний и преклоняет колени перед статуей. Он воздает почести божеству как полагается, а потом замирает. Что ему говорить, как объяснить? Его учили молиться богам, требовать, а вот задавать вопросы... Он останавливается на варианте «Прошу, благословите мои попытки найти друга». С этого все началось. Спустя месяцы и годы он поражен количеством существующих богов. Боги, о которых он никогда не слышал. Из мест, в которых он никогда не был. Отвечающих за такие аспекты жизни, о которых он никогда не задумывался. Сотни и сотни. Никто из них ни разу не ответил на его молитвы, но он все равно продолжает, просто на всякий случай. Это успокаивает, и — Лань Ванцзи признается себе с удивлением — это занимательно — пополнять свои знания о пантеоне. Было бы интересно узнать мнение Вэй Усяня о некоторых богах. Лань Ванцзи любил… Лань Ванцзи любит в Вэй Усяне абсолютно все, и почему-то именно храмы так остро напоминают о его неуемном, непочтительном любопытстве, что сердце прогорает от тоски. Четыре года со дня осады Луаньцзан... Лань Ванцзи проходит мимо храма, который наверняка бы заинтересовал Вэй Усяня. Небольшое строение покрыто красным лаком с черными и серебряными украшениями, а статуя бога на алтаре достаточно необычная и пугающая, чтобы понравиться Вэй Усяню. Табличка снаружи гласит, что странного бога зовут Хуа Чэн, и Лань Ванцзи уже слышал это имя, хотя никогда им особо не интересовался. Он не знает, что за бог этот Хуа Чэн. Имя мягкое, но сама статуя преисполнена яростью, поэтому Лань Ванцзи решает, что он должен быть богом чего-то ужасного, вроде войны или триумфа. Лань Ванцзи кладет на алтарь апельсин, зажигает благовония и преклоняет колени. Теперь ему не составляет труда представиться, быстро изложить свою просьбу и сразу продолжить путь. — Я ищу сведения о моем друге Вэй Усяне. Прошу прощения за дерзость, ведь мой друг мертв, и прошу благословить мой поиск. — Получается, твой друг призрак? — раздается голос из-за спины. Лань Ванцзи застывает, он был абсолютно уверен, что храм пуст. Он замирает в поклоне и не желает подниматься, пока не догорит палочка благовоний, но все же отвечает: — Нет, не думаю. Незнакомец лениво подходит к нему и приседает на корточки перед алтарем, рассматривая его. Очевидное проявление неуважения не особо задевает самого Лань Ванцзи. Хотя по отношению к божеству храма это уже верх бесстыдства. — Тогда каких новостей ты ждешь? — интересуется наглец. — Никаких, — отвечает Лань Ванцзи, не желая продолжать разговор. — Вэй Усянь, да? — не унимается незнакомец. — Тот самый старейшина Илин? Пару лет назад столько разговоров о нем было. Куча молитв от юных заклинателей вроде тебя, желающих ему смерти. Лань Ванцзи упорно смотрит в пол, пока последняя фраза не доходит до него. Он переводит взгляд на темную обувь незнакомца. — Так ты?.. — Можешь присесть, — предлагает незнакомец вместо ответа. — Ты был очень вежлив, но твои благовония уже догорели. Слова вроде приятные, но тон язвительный. Лань Ванцзи садится и наконец рассматривает собеседника. На бога он не похож, не то чтобы Лань Ванцзи встречал раньше богов… На вид ему лет восемнадцать, густые черные волосы собраны в неаккуратный хвост, красная туника ярче той, что нарисована на статуе. Лицо умное и злое. — Молодой мастер, — Лань Ванцзи не уверен насчет этикета. — Вы следите за этим храмом? — Не прикидывайся дураком, это невежливо. — Владыка Хуа Чэн, — сдается Лань Ванцзи и почтительно склоняет голову. Хуа Чэн удивленно вскидывает брови и кланяется в ответ с нарочитой церемониальностью. Лань Ванцзи думает, что это безумие, но все же просит. — Докажи. — Дерзко! — Хуа Чэн скалится в дикой усмешке, а затем вмиг становится серьезным. — Не понравятся тебе мои доказательства. — Нет? — Лань Ванцзи переспрашивает, потому что, судя по всему, Вэй Усяня он в этот мир уже не вернет, так что он готов встретиться с ним в следующем. Хуа Чэн окидывает его презрительным взглядом. — Знаешь ли ты, что я за бог, мой милый и юный заклинатель? — Нет. Хуа Чэн поднимается и внезапно оборачивается крепкой женщиной в возрасте. Волосы ее протравлены сединой. — Я вообще не бог. Она склоняется над Лань Ванцзи и щелкает его по лбу. — Я демон. Лань Ванцзи не двигается, просто выдерживает ее взгляд и молчит до тех пор, пока Хуа Чэн не отворачивается от него. Теперь он видит демонические завихрения, пляшущие вокруг ее фигуры. Ему известно, что простые люди иногда поклоняются демонам, но он все равно удивлен. — Только попробуй вытянуть этот красивый меч из ножен, и я его в порошок сотру прямо в твоих руках. — Предупреждает Хуа Чэн, даже не оглядываясь. Лань Ванцзи складывает ладони обратно на колени. — Хороший мальчик. Демон оборачивается и снова меняет форму, снова мужчина, примерно того же возраста, что и Лань Ванцзи, один глаз прикрыт черной повязкой. Он присаживается рядом, складывает руки на груди и спрашивает: — Почему ты пытаешься узнать об этом старейшине? — Он был моим другом. Единственный глаз Хуа Чэна широко распахивается, осененный догадкой: — Вот как? Хочешь убедиться, что он попал в ад, после того как предал тебя? — Нет. — Хочешь воскресить его и наказать лично? — Нет. — Ну и зачем тогда? Возможно, все дело в навязчивости Хуа Чэна или его нечеловеческой природе, возможно, шесть лет бесплодных поисков измотали Лань Ванцзи, но он неожиданно для себя выкладывает на одном дыхании: — Я просто по нему скучаю. Он не заслужил такой смерти. Хуа Чэн явно удивлен. — Хм. Я слышал совсем другое. Лань Ванцзи медленно качает головой, внезапно задыхаясь от желания рассказать правду хоть кому-то. — Он был хорошим человеком. Да, он поступал плохо, но во имя благих целей, он лишь пытался всех спасти. Он был хорошим, и это погубило его. Он замолкает, коря себя за глупость. Хуа Чэн выглядит удивленным. Презрение на его лице уступает место чему-то более сложному. — Ясно. Ты его любишь? — Лань Ванцзи стискивает зубы и отворачивается. — Понятно. А он знал об этом? — Нет, — отвечает Лань Ванцзи, не отрывая взгляда от пола. — Поэтому я ищу его. Я хочу ему рассказать. Он должен узнать. Они долго молчат, а потом Хуа Чэн наконец говорит: — Я постараюсь что-нибудь выяснить. Возвращайся через три дня. Лань Ванцзи не верит своим ушам, он оборачивается к Хуа Чэну, но тот уже исчез, растаял в темноте. * Спустя три дня Лань Ванцзи почти убедил себя, что вся эта встреча была не более чем галлюцинацией, вызванной недосыпанием, самообманом или эффектом странных благовоний. Но в храм он возвращается. На всякий случай. Хуа Чэн уже его ждет, сидя на алтаре в образе маленькой девочки. Лань Ванцзи опускается перед ней на колени с поклоном. — Не надо, — морщится демон. — Глупый обычай. Просто зажги благовония и возвращайся. Лань Ванцзи подчиняется. Хуа Чэн болтает ногами в ожидании его возвращения и выдает: — У меня есть хорошие новости и плохие, любовничек. — Хорошие? — По меркам Лань Ванцзи любые новости это уже хорошо. — Хорошие новости в том, что все слышали о твоем треклятом парне и теперь, если что всплывет, то они сразу сообщат мне. — Он не мой парень, — замечает Лань Ванцзи, потому что это правда и потому что это важно. — Ох, простите, все слышали о твоем друге, которого ты любил и не смог спасти, — зло поправляется Хуа Чэн. Лань Ванцзи вздрагивает. — Так мне продолжать? — Прошу прощения, что перебил. Хуа Чэн смотрит на него искоса, но, кажется, больше не злится. — Плохие же новости в том, что никто ничего о нем не слышал с момента смерти. — Понял. Разочарование на вкус горче желчи. — Прости, малыш. — Девичий голос смягчается. — Спасибо, что попытался. — Ага. — Кивает Хуа Чэн. Она подбирает с алтаря пиалу риса и начинает есть. Лань Ванцзи вспоминает, что еще не сделал подношение, он достает из рукава хурму и предлагает демону. Тот смотрит на нее, думает и отмахивается. — Оставь себе. Лань Ванцзи хмурится и не понимает. — Ты ведь помог мне. Разве я не должен отплатить тебе? Хуа Чэн соскальзывает с алтаря, оборачиваясь мужчиной и резко смеется. — Опасно спрашивать такое у демонов, — подсказывает он, и, боги, конечно же он прав. — В любом случае это был подарок, а не сделка. Я помогаю тебе, потому что мне скучно и я сентиментален, никакого подвоха. Демон усмехается, и Лань Ванцзи кивает, ничуть не убежденный. — Знаешь, что? — Хуа Чэн подступает к нему, он выше его ростом и это непривычно. Выражение лица у него немного безумное. — Когда вернешь возлюбленного, ты должен будешь пригласить меня на свадьбу. Тогда мы будем в расчете. По рукам? — О… — Лань Ванцзи потрясен. Хуа Чэн дружески похлопывает его по плечу и растворяется в воздухе раньше, чем тот успевает обернуться. «Когда», думает Лань Ванцзи, нелепо вдохновленный уверенностью Хуа Чэна. «Когда ты найдешь его. Когда». Проходят годы. Лань Ванцзи до сих пор посещает каждый встреченный по пути храм, но ни боги, ни демоны больше не являют себя. Храмы Хуа Чэна повсюду, теперь он это замечает. Он возжигает в них благовония и молится стоя, сберегая подношения для других богов. Хуа Чэн показывается лишь спустя шесть лет, и в этот раз он выглядит утомленным, но особой, приятной усталостью. В нем теперь меньше напряжения и колкости. Он снова в образе юноши, расслабленно развалился на алтаре, машет ему рукой, и Лань Ванцзи поднимает руку в ответном приветствии. — Давненько не виделись, юный заклинатель. — Давно, — соглашается Лань Ванцзи. — Я о нем ничего не слышал, — сходу выкладывает Хуа Чэн, разглядывая Лань Ванцзи. — Уже десять лет прошло. Уверен, что не хочешь двинуться дальше? — Уверен, — отрезает Лань Ванцзи. Хуа Чэн придирчиво рассматривает его. — Если он вернется, — начинает он. Лань Ванцзи выдерживает его взгляд. — Если он вернется, а ты будешь ему не нужен, что будешь делать? Лань Ванцзи не из тех людей, что пожимают плечами. Вместо этого он сводит руки за спиной и объясняет: — Я не жду, что буду нужен. Пусть он просто будет жив. — Даже без тебя? — Да. — Хм… Я ждал восемьсот лет. Десять — это мелочи. Лань Ванцзи удивленно смотрит на демона, не зная, что и сказать. Десять лет ожидания кошмарны. Но восемьсот? — Не бери в голову, — отмахивается Хуа Чэн. — Я это к тому, что десять лет — не повод сдаваться. Время ощущается по-другому, когда ты мертв. А призрак — это человек, застрявший во времени. Лань Ванцзи размышляет над концепцией. В ней что-то есть, но будь Вэй Усянь призраком, все было бы в разы проще. Проблема в том, что он застрял не во времени, а пропал где-то вне его. Хуа Чэн соскальзывает с алтаря и снова похлопывает его по плечу, прямо как шесть лет назад. Лань Ванцзи смотрит на него сверху вниз и вопросительно выгибает бровь. — Он там, откуда ты его не вернешь. Поэтому у тебя два варианта. Дождись или забудь. — Понял, — выдыхает Лань Ванцзи, и Хуа Чэн проходит мимо него. Он ожидает, что тот снова растворится в воздухе, но ничего подобного. Демон останавливается в дверях храма рядом с незнакомым заклинателем в белых одеждах. Хуа Чэн предлагает ему руку, и заклинатель принимает ее, приветливо помахивая другой Лань Ванцзи. — Я думаю, ты дождешься, — добавляет Хуа Чэн, и они покидают храм. Когда из него выходит Лань Ванцзи, их уже нигде не видно. Три года спустя, исходив сотни дорог и посетив тысячи храмов, Лань Ванцзи слышит игру флейты на горном склоне, и с этими звуками в его жизнь снова врывается Вэй Усянь. Лань Ванцзи хочет его обнять, объяснить, поцеловать, рассказать ему наконец, рассказать, рассказать. Но Вэй Усянь пытается скрывать свою личность, в своей исключительной манере, и Лань Ванцзи подыгрывает ему. Он позволяет издеваться над собой всю дорогу в Гусу, в очередной раз завороженный, насколько раздражающим, непосредственным, умным и потрясающим может быть Вэй Усянь. Даже смерть не смогла изменить его. Ученики уже давно привыкли к тому, что Лань Ванцзи посещает каждый встреченный храм, поэтому не удивляются, когда он ненадолго отлучается, направляясь к ближайшему святилищу Хуа Чэна. Вэй Усянь, конечно, картинно голосит на всю округу, его сердце, видите ли, разбито, ведь он не хочет разлучаться со своим суженым даже на час. Но Лань Ванцзи видит его насквозь. Это должно быть очень изнуряюще — выдавать себя за другого человека рядом с тем, кто так хорошо тебя знает. Часовая передышка пойдет ему на пользу. В любом случае он торопится. Зажигает благовония, встает перед алтарем и без какого-либо вступления сообщает: — Нашел его. Мгновение спустя голос Хуа Чэна звучит в его голове: — Удачи. II. Несколько месяцев спустя, на реке по пути к Юньпину. — О нет, — вздыхает Вэнь Нин позади них. Вэй Усянь оглядывается на него, сидящего на корме лодки, а тот указывает на темнеющий край неба за спиной. — Буря, — объясняет он. Словно в подтверждение его слов сеть молний вспарывает темно-сизое брюхо облаков. Спустя миг до них долетает тихий отголосок грома, почти неразличимый в шуме волн. — Черт, — только и отвечает Вэй Усянь. — Нужно пристать к берегу, — решает Лань Ванцзи. — Черт, — повторяет Вэй Усянь. Они сплавляются всего два часа, течение быстрое, но не факт, что они доберутся до Юньпина до того, как гроза настигнет их. Вэй Усянь перебирается на нос лодки и косится на темную линию горизонта. — Лань Чжань, у тебя зрение лучше моего. Видишь что-нибудь? Город, поселок? Лань Ванцзи прищуривается. — На востоке со стороны берега что-то есть. Слишком маленькое для города. Скорее всего, рыбацкая деревня. Вэй Усянь хочет похлопать его по коленке, но вспоминает о Цзян Чэне и останавливается. — Отлично. — Он изо всех сил пытается притворяться, что все в порядке. — Давайте переждем бурю там. Вэнь Нин, ты как, согласен? — Конечно, молодой господин. Вэй Усянь хмурится. Не то чтобы он надеялся, что Вэнь Нин начнет препираться, план ведь очевидно хорош. Но Вэнь Нин вообще никогда не возражал, только кивал и соглашался, что бы Вэй Усянь ни предложил. Во время войны это было удобно, но теперь его мучила совесть. Ему нужен друг, а не беспрекословный слуга. Дождь настигает их в момент, когда Вэнь Нин начинает грести к берегу. Вэй Усянь морщится, когда первые капли обрушиваются на лодку, и Лань Ванцзи прикрывает его голову и плечи широким рукавом дорожного плаща. Тяжесть его руки согревает и успокаивает. Вэй Усянь отчаянно сражается с желанием прильнуть всем телом к теплому боку и только тихо благодарит: — Спасибо, Лань Чжань. — Мм... Лодка садится на мель, и они осторожно высаживаются, шлепая по мелководью. Как только они выходят на берег, Лань Ванцзи снова простирает над ним руку, защищая от дождя. Вэй Усянь хочет его подразнить, сказать, что он не девица какая и от пары капель не растает, но прикусывает язык. Ему нравится, что Лань Чжань его балует. Они прячут лодку в зарослях камышей и поднимаются по берегу в поисках тропы. Земля под ногами расползается, льет уже как из ведра. Вэй Усянь ненадолго отрывает взгляд от земли и застывает, засматриваясь на Лань Ванцзи. Черный шелк волос вьется по белым одеждам. Он бы хотел заплести их в косу, пропустить длинные пряди сквозь пальцы, поцеловать… Он отворачивается. — Надеюсь, деревня недалеко, — бормочет он. — Осмотримся, — предлагает Лань Ванцзи, и он послушно озирается по сторонам. Где-то вдалеке мигают желтые огоньки построек, что-то ближе отсвечивает красным. — Храм? — спрашивает Вэй Усянь, и услужливая молния прочерчивает небо, освещая угловатый силуэт святилища с покатой крышей. Гром докатывается секундой позже, низкий и глубокий, что-то трещит поблизости, и дождь усиливается. — Давайте зайдем, — решает Вэй Усянь. — Тебе же нравятся храмы, Лань Чжань? Лань Ванцзи соглашается, хотя вид у него не очень воодушевленный. Впрочем, ничего нового. — Я подожду снаружи, — сообщает Вэнь Нин, — дождь для меня не проблема. — Уверен? — Вэй Усянь поворачивается к нему. — Необязательно ждать снаружи. Не думаю, что нас кто-то ищет. — Честно говоря, не люблю храмы, — признается Вэнь Нин, — Как-то странно чувствую себя в них… учитывая мое состояние. — Ох… — Вэй Усянь никогда об этом не задумывался, но определенный смысл в его словах есть. — Прости. — Ой, это не ваша вина, молодой господин, просто я и… боги, и все остальное, ну вы понимаете... Вэй Усянь начинает смеяться и тут же прекращает. Незачем смущать Вэнь Нина больше обычного. Но он знает, что виноват. — Ладно, — говорит он ему, — все равно, найди укрытие. Еще не хватало, чтобы ты гниль подхватил. Вэнь Нин слабо улыбается. Оба понимают, что это совсем не шутка. Дойдя до храма и попрощавшись с Вэнь Нином, они остаются наедине, впервые с того момента в храме Юньмэна. Он смотрит на Лань Чжаня из-под рукава и нервно улыбается, стараясь не переусердствовать. Лань Ванцзи смотрит на него своим нечитаемым взглядом, в отсвете красных свечей храма глаза у него чисто темный янтарь. Он поворачивается и пропускает Вэй Усяня вперед. Храм слабо освещен, тонкие чайные свечи мерцают вдоль красных лакированных стен, воздух насыщен запахом острых благовоний. Он не узнает статую божества, но он не особо сведущ в такого рода делах. Он редко посещал храмы. Лань Ванцзи, кажется, напротив, знает местного бога и удивлен внезапной встрече. Он помогает ему выпутаться из промокшей насквозь верхней одежды. Развешивает ее просушиться, пока Вэй Усянь изучает статую бога. Она, надо сказать, даже завораживает своим уродством: возможно, это какой-то бог войны, весь облаченный в красное, с чудовищно неказистым мечом на боку и белым эмалированным цветком в ладони. Маленькая табличка снизу гласит: «Собиратель цветов под кровавым дождем Хуа Чэн». Вэй Усянь хмурится. Хуа Чэн… Где-то он уже слышал это имя, но где... — Лань Чжань, нужно уходить, — он останавливает Лань Ванцзи перед алтарем, тот уже готов зажечь благовония, — это храм демона. Давай найдем место получше. — Нет, — Лань Чжань качает головой. — Хуа Чэн нормальный. Вэй Усянь таращится на него. — Ты серьезно? — Да, — только и отвечает Лань Ванцзи, никак не объясняя. Впрочем, ничего нового. Ничего не понимая, Вэй Усянь все же доверяется ему, поэтому он просто протягивает: — Лааадно, — и возжигает благовония. Он обращается напрямую к Цзян Фэнмяню и госпоже Юй, извиняется за сцену в зале предков. Грудь прошивает боль, как только он вспоминает о произошедшем, злость переполняет его. Цзян Чэн... Он просит родителей позаботиться о Цзян Чэне. Потому что помощь ему понадобится, думает он злорадно. Потому что ему правда нужна помощь, повторяет он, уже без всякой злости. Лань Ванцзи поднимается и подходит к алтарю, на миг касаясь пальцами его плеча. Он ничего не кладет на алтарь — хороший знак, все же он не совсем выжил из ума. Он также не преклоняет колени, просто стоит, распрямив плечи, руки сложены за спиной, глаза закрыты, вид в целом сосредоточенный. — Ты чего? — интересуется Вэй Усянь, рев дождя снаружи почти заглушает его голос. — Прошу дозволения переночевать тут, — объясняет Лань Ванцзи, не открывая глаз. — Лааадно, — снова тянет Вэй Усянь. Похоже, кое-кто действительно жить не может без правил. Спустя мгновение Лань Ванцзи распахивает глаза и качает головой. Он достает из рукава апельсин, и на секунду Вэй Усянь думает, что вот сейчас он все же сделает подношение, но тот лишь поворачивается к нему и садится напротив, начиная разрезать фрукт на дольки. Вэй Усянь вопросительно смотрит на него. — Тебе стоит поесть, — объясняет Лань Ванцзи. — Да мы ели пару часов назад, — возражает Вэй Усянь, но все равно садится рядом. — А это нормально, есть в храме? Учитывая, что мы даже подношений не сделали? — Хуа Чэн не принимает подношений, — объясняет Лань Ванцзи. Вэй Усянь кидает критический взгляд на алтарь, уставленный тарелками с увядающими фруктами. Лань Ванцзи врать бы не стал, но что он такого знает об этом демоническом божестве, и откуда? Лань Ванцзи протягивает ему дольку апельсина. Он принимает ее, но отказывается от следующей. — Тебе тоже стоит поесть. — Хм… — Я поем, если ты тоже. Напополам? Не спорь. — Мм… Они сидят на полу храма, разделывая апельсин и вслушиваясь в шум дождя, пока что-то не привлекает внимание Лань Ванцзи за его спиной. Вэй Усянь оборачивается и видит две фигуры на пороге храма. Он инстинктивно хватает Лань Ванцзи за запястье — «Нас поймали!» — но новоприбывшие заходят в освещенную залу и оказываются обычными путниками: высокий мужчина с зонтом и юный заклинатель, похоже из местных. Он отпускает руку Лань Ванцзи и приветственно машет им. — Добрый вечер! — Добрый вечер! — Заклинатель машет ему в ответ. — Молодой господин Лань, — мужчина откладывает зонт на просушку. — Сколько лет, сколько зим. — Мм… — Похоже, жизнь налаживается, — добавляет мужчина, и это даже не вопрос. — Лань Чжань, ты их знаешь? — Спрашивает Вэй Усянь, лишь немного удивленный. На самом деле Лань Ванцзи знает уйму народа, но обычно это люди из могущественных орденов. — Я как-то немного помог ему, — расплывчато объясняет мужчина. По его тону можно понять, что совсем не немного, но Вэй Усяню вообще сложно представить, чтобы Лань Ванцзи нужна была помощь. — На самом деле я бы хотел наверстать упущенное. Поговори со мной, молодой господин. Вэй Усянь борется с растущим раздражением. Кем этот хрен с горы себя возомнил? Разговаривать в подобном тоне с Лань Ванцзи? Он даже не обращается к нему как положено. Однако Лань Ванцзи только кивает и поднимается, протягивая ему остатки апельсина. — Я на минуту, — спокойно сообщает он. — Хорошо, — беспомощно выдыхает Вэй Усянь. Лань Ванцзи смотрит на него, будто пытается что-то понять, и отворачивается. Он снова надевает промокший плащ, незнакомец берет зонт, и они выходят в ночь. Вэй Усянь долго пялится им вслед. Юный заклинатель присаживается рядом. — Не стоит волноваться за своего друга, — мягко говорит он. — С Сань Ланом он в безопасности. — Ага, — ворчит Вэй Усянь в ответ. — Просто не люблю, когда он уходит. — Знакомое чувство, — соглашается заклинатель. Вэй Усянь предлагает ему дольку апельсина из чувства солидарности. Он принимает ее с улыбкой, простой и дружелюбной. — Меня кстати зовут Се Лянь, — представляется он, откусывая апельсин. Вэй Усянь смеется. — Приятно познакомиться, а я… Он запинается. Не знает, как представиться. Уж точно не Вэй Усянем. Но и Мо Сюаньюй надоел до зубовного скрежета. — Лань Ин. К твоим услугам, — заканчивает он, и чувствует, как горят щеки. Лань Ин, серьезно? — Рад знакомству, Лань Ин. — Се Лянь делает вид, что поверил. — Так ты заклинатель? — Вэй Усянь торопится сменить тему. — Откуда ты? Се Лянь лишь пожимает плечами. — Вряд ли ты слышал. Я последний из моего ордена. — Ох, мне очень жаль, — сокрушается Вэй Усянь. Он отчаянно надеется, что это не его вина. — Да все в порядке, — отмахивается Се Лянь, — Такое случается. — Ага, случается, — вторит ему Вэй Усянь, чувствуя себя препаршиво. — Так значит, твой друг знаком с моим Сань Ланом? Вэй Усянь протягивает ему еще одну дольку апельсина. — Ну, похоже на то, — отвечает Вэй Усянь. — Я правда не слышал, чтобы он когда-то упоминал его имя. Впрочем, он вообще не из разговорчивых. — Это имя ему все равно неизвестно, — соглашается Се Лянь. — Сань Лан он только для меня, а так у него много имен. — Интересно... — И честно говоря, я немного удивлен, — добавляет Се Лянь, крутя дольку в руках. Пальцы у него очень изящные, замечает Вэй Усянь, но костяшки все в шрамах. — У Сань Лана нет друзей, кроме меня. Он обычно сторонится людей. — Знакомая история, — смеется Вэй Усянь, — прямо вылитый Лань Чжань. — Может, поэтому моему Сань Лану он так нравится? — фыркает Се Лянь. — Твоему? — удивляется Вэй Усянь. Се Лянь улыбается ему, широко и открыто. — Сань Лан мой муж. — Он аж сияет. Машет руками в воздухе от восторга. Вэй Усянь не может сдержать ответной улыбки. Он очарован. — Мои поздравления, — говорит он, впечатленный тем, как просто и открыто кто-то заявляет о подобных чувствах. — Спасибо. Я его очень люблю. Вэй Усянь улыбается и ничего не может с этим поделать. В груди растекается тепло. В его признании нет ни капли стыда или сомнений. Он так уверен в своих чувствах. Вэй Усянь заворожен, он хочет сказать: «Я понимаю»… Вместо этого из него вылетает: — А это больно? Рука Се Ляня замирает в воздухе, он смущенно улыбается. — Ну, это немного личное, — говорит он. — Но если тебе действительно интересно, то могу сказать, главное в этом деле никуда не торопиться и если двигаться медленно... Вэй Усянь сначала не понимает, а потом до него доходит: — Ох, нет, божечки, нет. Се Лянь начинает смеяться. — Мне так неловко, прости, я не об этом. Я имел в виду: любить кого-то так сильно — это больно? Смех обрывается. Се Лянь вглядывается в темноту снаружи, потом переводит взгляд на Вэй Усяня. — Нет. — Глаза его темны и честны. — Мой юный друг… Единственная вещь, не причиняющая боли — это любовь к нему. В груди снова болезненно тянет, и волна непонятной тоски накатывает на Вэй Усяня, но он отмахивается от этого чувства. — А как ты это понял? — тихо спрашивает он. Се Лянь опять изучает дольку апельсина, пробегая пальцами по неровным краям. — Он сразу мне понравился… А еще — когда мы наконец снова встретились. Мы и раньше встречались, а потом постоянно теряли друг друга. Мы расстались на много-много лет. Потом наши пути пересеклись опять, и я понял, что он ждал меня все эти годы, что он… — Он поддевает косточку, оставшуюся в сердцевине. — Я знаю, он может быть очень грубым и жестоким по отношению к другим людям. Но он умный, храбрый и смешной, и он любит меня. А я даже не подозревал, что все это время он ждал меня… Вэй Усянь вздыхает, а Се Лянь склоняет голову и заканчивает: — Он наполняет меня восторгом. Я думаю о нем, и в моей груди восходит солнце, освещая собой все вокруг. Ты понимаешь? — Понимаю, — тихо отвечает Вэй Усянь. Се Лянь улыбается в ответ, будто бы что-то знает. Он хлопает Вэй Усяня по плечу, утешая его. — Не сдавайся, младший брат. — Младший брат? — Вэй Усянь разыгрывает возмущение. — Мне тридцать пять. — Ну, по крайней мере, он родился тридцать пять лет назад. — Тебе-то самому сколько? Двадцать пять максимум? — Восемьсот, — смеется Се Лянь. — Выглядишь максимум на четыреста, — шутит в ответ Вэй Усянь. — Серьезно, сколько тебе? — Серьезно, восемьсот. Се Лянь выжидающе смотрит на него. Вэй Усянь таращится в ответ. Не похоже, чтобы тот шутил. — Вот это да… — Заклинатели часто выглядят моложе своих лет, — замечает Се Лянь. — Да, но я никогда не слышал о ком-нибудь старше, ну, ста двадцати. И то это были слухи по большей части, — признается Вэй Усянь. — Ну, вот он я, — отвечает Се Лянь с улыбкой. — Вот он ты, — вторят ему с порога. Мужчина с зонтом (очевидный не Сань Лан) и Лань Ванцзи возвращаются в храм. Се Лянь манит своего спутника пальцем, и тот смеется, послушно направляясь к нему и усаживаясь рядом. Он обнимает Се Ляня за талию, и Вэй Усянь отворачивается, внезапно смущенный откровенностью жеста. Вместо этого он смотрит на Лань Ванцзи, одними глазами указывая на владельца зонта и молча спрашивая: «Все в порядке?». Лань Ванцзи кивает в ответ и в той же манере спрашивает его о Се Ляне. Вэй Усянь только улыбается в ответ. — Гэгэ, — нарушает молчание незнакомец. — Вы теперь друзья с Вэй Усянем? Вэй Усянь оборачивается к ним, чувствуя себя разоблаченным. Лань Ванцзи рассказал о нем? — Так ты Вэй Усянь? А я о тебе немного слышал, — признается Се Лянь. Он поворачивается к мужу, — да, мы теперь друзья. Он угостил меня апельсином. Вэй Усянь прочищает горло, пытаясь скрыть смущение от того, что его поймали на лжи. — Ага, мы теперь приятели. Господин… хм, второй господин Се, — Вэй Усянь игнорирует перемену в лице незнакомца, — раз он твой гэгэ, тебе же не может быть восемьсот лет? Лань Ванцзи касается ладонью его спины, взгляд у него понимающий и вместе с тем предостерегающий. Второй господин Се только посмеивается. — Ну вообще-то может. — Серьезно? Но ведь ты не заклинатель? — Вэй Ин, — предупреждает его Лань Ванцзи. — Нет, не заклинатель, — подтверждает мужчина. — Лань Чжань, ты меня впечатлил, — признает Вэй Усянь. — Уж если у кого из нас двоих и должны быть демоны в друзьях, я бы поставил на себя. — Вэй Ин. Хуа Чэн недобро смеется. — Друзья это сильно сказано. Се Лянь легонько дергает его за прядь волос и увещевает: — Вы друзья. — Но, гэгэ… — Вы знакомы уже много лет, и ты до сих пор его не убил. По твоим меркам вы — друзья, — настаивает Се Лянь. Вэй Усянь тем временем не может успокоиться. — Лань Чжань, представить не могу, что у тебя за дела могут быть с демонами? При всем уважении, — добавляет он для Хуа Чэна, который криво усмехается. — Раз не можешь, значит и рассказывать незачем, — отрезает Лань Ванцзи. Такой вот он осел. — Сердца у тебя нет, — вздыхает Вэй Усянь и поворачивается к демону. — Хуа Чэн, тогда расскажи ты. Я ведь демонический заклинатель, наверняка у нас с тобой гораздо больше общего, чем у тебя с Лань Чжанем. Хуа Чэн смеется ему прямо в лицо. — Вот уж не думаю. И нет, я тебе ничего не скажу, так гораздо забавнее. Се Лянь закатывает глаза, а Вэй Усянь стонет от разочарования. В итоге он так и не узнал, в чем там дело. Весь вечер они проболтали, ловко обходя тайну знакомства Лань Чжаня со зловещим и могущественным Хуа Чэном, который в настоящее время правил царством призраков. Вместо этого они обсудили погоду, Город призраков, выяснили, что Хуа Чэн и Се Лянь особо не следят за происходящим в мире заклинателей и понятия не имеют, что здесь сейчас творится. Вэй Усянь, в свою очередь, коротко описал свою теорию демонического пути, и Се Лянь очень внимательно его выслушал. — А это интересно, — сказал он, подпирая рукой подбородок, — я о таком не задумывался. Звучит очень опасно, но придумано толково и, мне кажется, должно работать. — Так а я о чем!!! — Вэй Усянь рад, что хоть кто-то наконец его понял. — Не работает, — вмешивается Лань Ванцзи, тихо и твердо. — Ну, не идеально конечно, — сдается Вэй Усянь. — Но выбирать особо не приходилось. И у меня почти все получилось. Лань Ванцзи выдыхает сквозь зубы, явно несогласный. — Уже поздно, — он грубо меняет тему. — Я собираюсь пойти спать. Он поднимается, и Вэй Усянь хмурится, он уже так привык к теплу его ладони на своей спине. — Здесь есть служебная комната с печкой, — сообщает Се Лянь. — Можете переночевать там. — Спасибо, — благодарит Вэй Усянь. — Если Лань Чжань не ложится в девять, жизнь для него теряет смысл. Хуа Чэн фыркает. Лань Ванцзи хмурится и протягивает руку Вэй Усяню. Тот не планировал идти спать прямо сейчас, но ему так хочется коснуться Лань Чжаня, что он хватает его ладонь и поднимается следом. Они осматривают подсобное помещение. Комната небольшая, места едва хватит на двоих, скорее всего тут ночуют хранители храма во время свадеб и фестивалей. Вэй Усянь оборачивается к Се Ляню и Хуа Чэну. — То, что надо, спасибо. — Ага, ага. Не сломайте там ничего, — отмахивается Хуа Чэн. — Спокойных снов, — желает Се Лянь. — И вам, — по привычке отвечает Вэй Усянь, а потом задумывается, спят ли они вообще, и добавляет. — Хорошей ночи! Как только Вэй Усянь скрывается за дверью, Хуа Чэн предлагает: — Давай тоже заночуем тут, гэгэ. В комнате есть пара бамбуковых циновок и небольшая стопка дров рядом с печкой, но они с Лань Ванцзи смотрят друг на друга и качают головами. Дым из храма может привлечь нежелательное внимание. Вэй Усянь передает ему одну из циновок и разворачивает вторую. Тот в это время зажигает единственную свечу и ставит ее на печку. — Вот дался тебе мой демонический путь, — начинает Вэй Усянь, раскатывая циновку на полу. — Особенно теперь, когда ты знаешь, что выбора у меня не было. Лань Ванцзи замирает. Вэй Усянь начинает раздеваться, демонстративно поворачиваясь к нему спиной. На самом деле неодобрение Лань Ванцзи не особо ранит, но он хочет его немного поддеть. — Я знаю, почему ты так поступил, — отвечает Лань Ванцзи спустя минуту. Он стелет свою циновку рядом с его. — Но от знания этот путь лучше не становится. — Ханьгуан-цзюнь такой праведный, — подливает масла в огонь Вэй Усянь, усаживаясь на циновку и скатывая снятую одежду в валик на замену подушки. — Ханьгуан-цзюнь видел, как демонический путь убил его друга, — спокойно отвечает Лань Ванцзи. Вэй Усянь прикусывает свой слишком длинный язык. Кто это был? Он ведь не убивал никого из знакомых Лань Ванцзи? Он лихорадочно пытается вспомнить. Яньли? Он не знал ее лично. Цзинь Цзысюань? Вряд ли Лань Ванцзи считал его другом. — Прости, — только и может выдавить из себя Вэй Усянь. Лань Ванцзи вздыхает, стаскивает с себя одежду и устраивается рядом с ним, смотря куда-то в сторону. — Мм… — Лань Чжань, — тихо зовет Вэй Усянь, наклоняется к нему ближе. Ему больно, он ненавидит себя и готов получить по заслугам. — Кого? Лань Ванцзи непонимающе выдыхает. — Кого я… Кто был твоим другом? Лань Ванцзи наконец смотрит на него, одна маленькая морщинка залегает над его переносицей. Он долго и пристально изучает лицо Вэй Усяня, и тот от напряжения покрывается испариной. Наконец, Лань Ванцзи решает, что он не шутит. Он касается ладонью его лба. — Вэй Ин. Это был ты, дурак. Демонический путь убил тебя. — О, — Вэй Усянь теряется с ответом. — О. Не знал, что ты считал меня другом. Ну, тогда. — Вэй Ин, — с болью в голосе отвечает он, — Ты был моим единственным другом. — О... Лань Ванцзи отворачивается и начинает распускать свою прическу. Вэй Усянь хочет помочь ему. Вместо этого он развязывает свой хвост. Он ложится, и усталость наконец догоняет его, словно до этого она вся пряталась в ногах, а теперь хлынула в голову. Лань Ванцзи взмахивает рукой, и свеча тухнет. — Спокойной ночи, Лань Чжань, — шепчет Вэй Усянь в темноте. — Спокойной ночи, Вэй Ин, — шепчет ему в ответ Лань Ванцзи. III. Зубы раздирают плоть, кровь и пепел застилают глаза. Вэй Усянь задыхается, с шумом хватает воздух ртом и просыпается. Он старается восстановить дыхание. Кошмар вымывается из памяти быстро, но его до сих пор колотит. Нужно пройтись. Он тихо перекатывается на бок, добирается до двери и быстро выходит, стараясь не потревожить спящего Лань Ванцзи. Он бесшумно пробирается через храм, ощущая под ступнями деревянный пол, прохладный и гладкий, как стекло. Проходит мимо уснувших Хуа Чэна и Се Ляня: они делят один молельный коврик на двоих и крепко обнимаются во сне, будто пытаются слиться в одно целое, пальцы вплетены в длинные волосы друг друга. Он сглатывает подкативший к горлу ком и продолжает путь. Немного медлит на пороге, а потом выходит под моросящий дождь, запрокидывает голову и ловит холодные капли лицом. Ночная прохлада и дождь ненадолго приносят облегчение. Тень Лань Ванцзи накрывает его. Он чувствует прикосновение к плечу. — Вэй Ин, — голос Лань Ванцзи низкий и хриплый ото сна. — Ты что здесь делаешь? — Кошмар приснился, — честно отвечает Вэй Усянь. — Захотелось выйти подышать. — Возвращайся, — просит Лань Ванцзи, — ты сейчас насквозь промокнешь. Он позволяет увести себя. Вэй Усянь замедляется, когда они проходят мимо спящей пары, он бросает украдкой на них взгляд и отворачивается, смущенный и завороженный их близостью. Лань Ванцзи провожает его до комнаты и закрывает дверь. Вэй Усянь замечает, что на нем даже ленты нет, и чувствует укол совести. — Прости, что разбудил, — извиняется он. — Давай снова ляжем спать. Лань Ванцзи садится на циновку, а потом вдруг спрашивает: — Для тебя это правда настолько отвратительно? — Ты о чем? — вопрос застает его врасплох, он усаживается рядом. — Ты на них едва можешь смотреть, — Лань Ванцзи кивает на дверь. — Что? Нет, — он прячет лицо в ладонях, трет мокрые от дождя глаза. Черт, он не готов к этому разговору. — Это не отвращение, — пытается объяснить он. — Это зависть. Я им так завидую, что аж тошно. Не дождавшись никакого ответа, Вэй Усянь осторожно подглядывает сквозь пальцы и встречается с тяжелым взглядом Лань Ванцзи. — Не то чтобы я хотел оказаться на месте одного из них, — быстро поясняет он. — Но мне бы хотелось… — он трясет головой, — Нет, неважно, забудь. Я просто устал. — Объясни мне, — тихо просит Лань Ванцзи, укладываясь обратно на спину. Он складывает ладони на груди и поворачивается к нему лицом. Вэй Усянь снова качает головой, но ложится рядом. — Да бред это. Лань Ванцзи внимательно ждет. — Они выглядят очень счастливыми вместе. Они счастливы и влюблены, и это их не пугает. Я хочу так же. Всегда хотел. Но мне такое не светит. Потому что в свое время я выбрал определенный путь, совершил то, что совершил. — Вэй Усянь понимает, что его понесло, но остановиться уже не может. — И я не могу сказать, что это нечестно. Это как раз таки справедливо, я знаю, что заслужил, и мне с этим жить. Жить унылую, одинокую жизнь. — Он втягивает воздух сквозь зубы. Похоже, в какой-то момент он начал плакать. — Мне очень одиноко. — Вэй Ин, — Лань Ванцзи тянется к нему и берет его за руку. Вэй Усянь с благодарностью сжимает его ладонь. — Прости, — бормочет он, вытирая глаза другой рукой. — Прости за этот бред. Я сейчас успокоюсь, и… Знаешь, а я бы хотел быть чьим-то мужем! — вырывается из него, и он смеется сквозь слезы, раздираемый абсурдностью ситуации. Он понимает, что несет полную чушь, но при этом ему чудовищно грустно. — Вэй Ин, это не бред, — сонно говорит Лань Ванцзи. — Я тебя понимаю. Вэй Усянь нервно посмеивается. — О да, конечно понимаешь. Вот только ты не женишься, потому что ты так хорош, умен, красив, и вообще идеален, что сложно найти кого-то под стать. А я не женат, потому что я мертвый некромант, и людей, чьих родственников я еще не убил, можно по пальцам пересчитать. — Чушь, — Лань Ванцзи поворачивается на бок и тянет на себя их сплетенные руки. Вэй Усянь сначала теряется, но ловит намек и оказывается в объятьях Лань Ванцзи. Тот свободной рукой обнимает его за плечи, и они еще некоторое время возятся, пока не находят удобное для обоих положение. Лань Ванцзи мягко проводит рукой по его волосам и бормочет: — Все же как так получается — ты вроде такой умный, но при этом никогда не понимаешь меня? Вэй Усянь кладет руку на талию Лань Ванцзи, осторожно пробирается ладонью под рубашку, касается его спины. Слова резко заканчиваются. Похоже, он был настолько жалок, что даже каменный Лань Чжань не выдержал. Но, по правде сказать, ему все равно. Он хочет остаться в этом моменте навсегда. Застыть во времени на целую вечность. Вместе с Лань Ванцзи. Он зарывается лицом в его грудь и ничего не говорит, просто слушает его сердце. Он почти говорит: «Я люблю твое сердце». Он говорит: — Спокойной ночи, Лань Чжань. Лань Ванцзи говорит: — Спокойной ночи, Вэй Ин. * В следующий раз Вэй Усянь просыпается затемно. Солнце еще даже не показалось на горизонте, и комната тонет в предрассветной синеве. Он чувствует спиной тепло спящего Лань Ванцзи. Тот по-прежнему его обнимает, подложив ему под голову свою руку вместо подушки, и мерно дышит в волосы. Вэй Усянь снова закрывает глаза, но не собирается засыпать. Он хочет прожить этот момент наяву. Он блаженно выдыхает и накрывает ладонью руку, обернувшуюся вокруг его талии, скользит вдоль рукава, касается длинных пальцев Лань Ванцзи. Он переплетает их пальцы — только на секунду! — но Лань Ванцзи неожиданно сжимает их крепче, зарывается носом в его волосы и прижимает сплетенные руки к его груди. Сердце Вэй Усяня колотится так сильно, что это наверняка можно почувствовать. — Вэй Ин, — еле слышно бормочет Лань Ванцзи, задевая губами его шею. Он вздрагивает и рефлекторно выгибает шею для лучшего доступа. Осознание окатывает волной смущения, но губы Лань Ванцзи снова касаются его кожи, размечают тыльную сторону шеи нежными сонными поцелуями. — Лань Чжань, — шепчет Вэй Усянь и скорее чувствует кожей, чем слышит, как тот что-то ворчит в ответ. — Лань Чжань, ты проснулся? — Ммм, — отвечает Лань Ванцзи, но это разве ответ? — Вэй Ин. Вэй Усянь крепче сжимает их руки и повторяет громче: — Ты проснулся? Лань Ванцзи замирает. Вэй Усянь буквально чувствует, как приходят в движение его ресницы, как распахиваются его глаза, как напрягается его тело. Он начинает отстраняться со словами: — Прости, — но Вэй Усянь собирается с духом и тянет его обратно, не отпуская. — Все в порядке, — быстро шепчет он. — Все хорошо, Лань Чжань. Мне это нравится. Лань Ванцзи не дышит. Вэй Усянь оборачивается через плечо и заглядывает ему в глаза. В тусклом свете ему удается рассмотреть только огромные расширенные зрачки и залитые краской уши. Он осторожно отворачивается и снова выгибает шею. — Мне это понравилось, — повторяет он, отчаянно надеясь, что голос у него не дрогнет. — Я хочу, чтобы ты продолжил. Но уже проснувшись. Лань Ванцзи ничего не говорит. Лань Ванцзи медленно склоняет голову и целует ухо Вэй Усяня, и это очень, очень приятно. Он шепчет «Хорошо», и целует его за ухом, и от этого становится горячо. Вэй Усянь выдыхает его имя, и он снова его целует, прокладывая путь от шеи до подбородка и обратно. Вэй Усянь притягивает их сплетенные руки к лицу, целует ладонь Лань Ванцзи, покусывает костяшки. Тот платит ему той же монетой, закусывая шею, и Вэй Усянь стонет в их ладони. — Лань Чжань. Лань Чжань, Лань Чжань. — Вэй Ин, — мурлычет Лань Ванцзи куда-то в шею. — Не так громко. Вэй Усянь чуть не воет и вжимается в Лань Ванцзи. — Ближе, — задыхается он, — Лань Чжань, мне нужно, чтобы ты… — Он прерывается, целуя его плечо через одежду. Лань Ванцзи тянет его к себе, спускаясь губами вниз по шее. Вэй Усянь лихорадочно распахивает ворот рубашки, освобождая ему путь. — Вэй Ин, — бормочет он, губы у него мягкие и горячие. — Мне так тебя не хватало. — Лань Чжань, Лань Чжань, — повторяет Вэй Усянь как заведенный. — Я люблю твои губы, твои руки, пожалуйста, не останавливайся. И он не останавливается. Он слегка прикусывает его плечо, и Вэй Усянь верещит от счастья. — Не так громко, Вэй Ин. — Тогда найди моему рту лучшее применение, — выпаливает он, тут же восхищаясь собственным бесстыдством. Лань Ванцзи фыркает и накрывает его рот ладонью. Вэй Усянь ловит его пальцы, целует каждую подушечку и костяшку, а когда тот вжимает пальцы ему в губы, с готовностью втягивает их в рот, поражаясь гениальности задумки. Он захватывает их глубже, мягко и осторожно — да, он даже о зубах подумал — и начинает сосать. С очень пошлым звуком. Лань Ванцзи задыхается над его ухом, как будто удивленный, как будто это была не его идея, и Вэй Усянь полностью отдается процессу, скользя языком меж движущихся в его рту пальцев. Лань Ванцзи содрогается и прижимает его к себе тесно-тесно, и сквозь влажную пелену жара до Вэй Усяня медленно доходит, что ему в задницу упирается вполне очевидный стояк. Теперь главная цель его жизни — податься назад и потереться, выбивая из Лань Ванцзи еще один выдох. Он ерзает, пытаясь найти правильный ритм, кладет его свободную руку себе на бедро, предлагая задавать темп. Лань Ванцзи стонет его имя и двигается, двигается, и это так хорошо, несмотря на все слои одежды между ними, что Вэй Усянь хватает его за руку и направляет ее к своему паху. Лань Ванцзи нерешительно замирает, и он выпускает пальцы изо рта, чтобы спросить: — Все хорошо? — Да, — отвечает Лань Ванцзи. — Да, да, — и после этого его длинные умные пальцы принимаются за дело. Лань Ванцзи целует его ухо, мягко прикусывает, развязывает штаны и сжимает его член. Вэй Усянь дрожит от наслаждения, он толкается вперед, в его руку, он толкается назад, потираясь о член Лань Ванцзи. Он выдергивает его руку из своих штанов только для того, чтобы пройтись по ней языком, слизывая собственный вкус, и возвращает ее на место. Лань Ванцзи снова обхватывает его член, и влажная от слюны ладонь выводит происходящее на новый уровень. Его распирает от желания говорить, он хочет рассказать Лань Ванцзи, насколько ему хорошо, насколько идеально он сводит его с ума своими движениями, насколько Вэй Усянь хочет, чтобы это длилось вечно. Поэтому когда Лань Ванцзи спрашивает его: — Все хорошо? — и вытаскивает свои пальцы из его рта, чтобы тот мог ответить, Вэй Усянь обнаруживает себя на седьмом небе от счастья. — Все хорошо? Он еще спрашивает… — прорывает его. — Я тут на пороге божественного откровения, а он спрашивает… Оооо, да, вот так Лань Чжань, здесь — да, именно так — он спрашивает меня, все ли хорошо, о боги, Лань Чжань, ты меня с ума сведешь, я так тебя хочу, я хочу… хочу тебе отсосать, это меня точно заткнет… — Лань Ванцзи фыркает ему в волосы, почти смеется. Он продолжает двигать рукой. Вэй Усянь продолжает нести все, что приходит ему в голову. — Я так давно об этом мечтал, Лань — Оооо — Лань Чжань, мой Лань Чжань, БОГИ, ты такой — оставь на мне знак, хочу, чтобы все знали, чем мы тут с тобой занимались, они и так думают, что мы уже давно… Но в этот раз они наконец будут ПРАВЫ — Лань Ванцзи кусает его между плечом и шеей, Вэй Усянь стонет так громко, что сам удивляется и зажимает себе рот рукой. — Вэй Ин, тише, — просит Лань Ванцзи, но голос у него веселый. — А ты заставь меня. Лань Ванцзи наклоняется и наконец целует его в губы. Угол неудобный, несмотря на то, что Вэй Ин чуть шею не сворачивает, двигаясь навстречу ему, но они целуются, отчаянно, сталкиваясь зубами и языками. Вэй Усянь беззвучно смеется ему в рот, втягивает его язык, и толкается бедрами в его благословенную руку, снова и снова. Они наконец додумываются сменить позу: Вэй Усянь заваливается на спину, утягивая за собой Лань Ванцзи. Он зарывается руками в его волосы, пропускает шелковые пряди сквозь пальцы, наслаждается видом растрепанного Лань Ванцзи. — Лань Чжань, — выдыхает он ему в рот, — Лань Чжань, я… Я сейчас… Лань Ванцзи снова его целует, мягко и сладко, и продолжает целовать, пока он шумно выдыхает и кончает в его ладонь, глотает его протяжный стон. — Вэй Ин, — шепчет он, пока тот приходит в себя. — Все хорошо, я рядом. — Ага, — выдыхает Вэй Усянь, в кои-то веки у него нет слов. Грудь ходит ходуном. Он притягивает к себе Лань Ванцзи, соприкасаясь с ним лбами, закрывает глаза, и чувствует, как тот покрывает легкими поцелуями его веки, приоткрытый рот, подбородок. — Лань Чжань… — Да? — У тебя рука испачкалась, — вспоминает он. Он вытягивает его руку из своих штанов. Он очень надеется, что они захватили какие-нибудь очищающие талисманы. Не хотелось бы заявиться в Юньпин в таком виде. — Давай я уберу. Лань Ванцзи недоуменно смотрит на него, и уже начинает говорить «Не стоит…», но опаздывает, Вэй Усянь вылизывает собственное семя с его ладони начисто. Не сказать, что ему нравится вкус, но само действие возбуждает, а это единственное, что сейчас важно. — Эй, Лань Чжань, — зовет он его, язык замирает между указательным и средним пальцем. Веки Лань Ванцзи трепещут. Вэй Усянь смотрит на его спутанные волосы, покрасневшую шею и думает: «Мы это сделали». Он легко толкает его в плечо, и тот послушно откидывается назад, падая на циновку. Вэй Усянь растягивается на нем сверху. — Лань Чжань, — шепчет он. — Я хочу тебе отсосать. Ты мне позволишь? Лань Ванцзи смотрит на него во все глаза и молча кивает. — Ты должен это сказать, — ставит условие Вэй Усянь и целует его в ладонь. — Скажи: «Да, Вэй Ин, пожалуйста, я хочу поиметь тебя в рот. Я просто умираю как хочу почувствовать твои губы на моем члене». Лань Ванцзи краснеет пуще прежнего, сбитый с толку и завороженный нарочитой вульгарностью. Вэй Усянь льнет к нему всем телом и шепчет: — Или ты можешь сказать: «Нет, Вэй Ин, давай займемся чем-нибудь другим», и рассказать мне в подробностях, чем именно. — Вэй Ин, — говорит Лань Ванцзи и целует его в щеку. — Ты можешь делать что угодно. Я просто хочу тебя. Вэй Усянь немного отстраняется, окидывая его взглядом. Он глубоко целует его, соприкасаясь языками, а затем спускается вниз. — Я такого раньше никогда не делал, — предупреждает он, — ну, на всякий случай. Так что ты должен будешь подсказывать, как тебе нравится. Лань Ванцзи понимающе кивает, его бедра дрожат под Вэй Усянем. Он улыбается, закусывает губу, подумывая стащить с него штаны, но потом ему в голову приходит лучшая идея. Он проводит руками по его бедрам и ногам, осторожно задевает член под тканью, вжимается лицом в пах и горячо выдыхает. Лань Ванцзи начинает потряхивать. — Можешь запустить руки в мои волосы, — предлагает Вэй Усянь и целует его член через ткань. Лань Ванцзи вцепляется в его волосы трясущимися пальцами, мягко сжимает их. Вэй Усянь что-то одобрительно бормочет и снова жарко выдыхает. Из горла Лань Ванцзи вырывается стон, и он перестает валять дурака, стягивая штаны вниз и выпуская его член на свободу, твердый и влажный от смазки. Он сразу же целует его, изнемогая от желания взять его в рот, и Лань Ванцзи задыхается. — Такой красивый, — шепчет Вэй Усянь, пробегая пальцами по всей длине ствола, — каждая часть твоего тела прекрасна, Лань Чжань. Одна из рук выпускает его волосы, и Вэй Усянь поднимает взгляд, чтобы посмотреть, что происходит. Лань Ванцзи зажимает свой рот ладонью. Вэй Усянь краснеет, завороженный мыслью, что Лань Чжань не доверяет собственному самообладанию. Он решает проверить наверняка и прочерчивает языком длинную линию по его члену, снизу вверх. Он добирается до вершины, и без долгих раздумий берет его в рот. Рука Лань Ванцзи сжимает его волосы сильнее. Тут конечно нужно время, чтобы освоиться, но Вэй Усянь всегда быстро схватывал. К тому же, оказывается, ему просто сносит крышу от ощущения члена Лань Ванцзи во рту и в руке. Он почти расстраивается, когда слышит от Лань Ванцзи «Я сейчас…», но слишком занят глотанием, чтобы подумать об этом. Опять же, это не особо вкусно, но это не главное. Главное — он довел Лань Ванцзи до этого состояния. Когда все кончено, Вэй Усянь аккуратно упаковывает его обратно в штаны и перебирается наверх, задержавшись, чтобы оставить поцелуй на обнажившейся груди. Он ложится на Лань Ванцзи сверху и позволяет ему снова себя поцеловать. Тот смотрит на него с благоговейным трепетом. — Доброе утро, Лань Чжань, — с вызовом говорит он, и Лань Ванцзи на самом деле смеется, очень тихо и приглушенно, но смеется, за что оказывается снова целован. — Доброе утро, Вэй Ин, — отвечает он. — Я тебя обожаю, — сообщает ему Вэй Усянь. Лань Ванцзи долго вглядывается в него. Он берет его ладонь и прижимает к своей груди, и Вэй Усянь чувствует, как под ней часто-часто колотится сердце. — Вэй Ин… — пытается он что-то сказать. Но Вэй Усянь целует его еще раз, и это снова вышибает из него дух. Он закрывает глаза, собирается с мыслями. — Вэй Ин, когда все закончится, я бы хотел, чтобы ты вернулся вместе со мной в Гусу. Вэй Усянь смотрит на него. Очарование прошедшей ночи рассеивается, уступает место привычной тоске. Он скатывается с Лань Ванцзи и садится, отворачивая лицо и пытаясь придумать, как сказать нет. Лань Ванцзи слегка тянет его за прядь волос. — Я не настаиваю, — объясняет он тихо. — Но я бы этого хотел. Он подбирает свою ленту для волос и не глядя отдает ее Лань Ванцзи, который усаживается рядом и начинает собирать его волосы. Он кое-как завязывает ему хвост, оставив добрую половину прядей неубранными. — Я не могу, — наконец отвечает Вэй Усянь. — Я бы за тобой хоть на край света пошел, но жить в Гусу я не смогу. Лань Ванцзи зарывается лицом в его волосы. — Ммм… — Вот что мне нравится в Гусу, — начинает загибать пальцы Вэй Усянь, потому что перечислить плюсы будет в разы быстрее. — Твои пухлые кролики. Пейзаж. Мелкие. И ты. — Ммм... — Все остальное может гореть синим пламенем. — Вэй Ин, — мягко укоряет его Лань Ванцзи. — Ну зачем я тебе в Гусу? — не понимает он. — Ты же знаешь, я не могу жить по тупым правилам, а они у вас почти все тупые. — Ты нужен мне там, потому что я живу в Гусу, — говорит Лань Ванцзи. Вэй Усянь резко оборачивается, пристально всматривается в него. Лань Ванцзи протягивает ему свою лобную ленту. Вэй Усянь смотрит на нее. Он берет ее и подносит к губам, видя, как краснеют уши Лань Ванцзи. Он наклоняется и целует Лань Ванцзи в лоб. — Ты мне не просто нравишься, — шепотом признается он. — Вэй Ин, — шепчет Лань Ванцзи в ответ. — Я хочу, чтобы ты стал моим мужем. Вэй Усянь дергается, сердце готово выпрыгнуть из груди. Они долго всматриваются друг в друга, чувствуя нарастающее напряжение, пока Вэй Усянь не отворачивается, глядя в свои ладони. Он аккуратно накручивает ленту Лань Ванцзи вокруг своего запястья, завязывает концы, помогая себе зубами, а затем показывает руку Лань Ванцзи. — Хорошо. Я твой, — говорит он ему. Лань Ванцзи целует его. IV. К половине шестого Лань Ванцзи все же удается выбраться из плена заходящегося восторгом Вэй Усяня. Тот помогает ему забрать волосы, они одеваются и применяют очищающие талисманы к различным частям тела и одежды. Они выходят из комнаты и понимают, что в храме больше никого нет. — Похоже, они ушли с утра пораньше. Лань Ванцзи не выглядит убежденным. Они выходят из святилища в объятья свежего солнечного утра. Флаги до сих пор мокрые с прошлой ночи. Хуа Чэн сидит на крыльце и наблюдает за Се Лянем, который кружит в отдалении по влажной траве, практикуясь в багуачжане. Он замечает их, останавливается на миг и машет им рукой. — Лань Чжань, ты же любишь всякие растяжки по утрам, — вспоминает Вэй Усянь, кивая в сторону Се Ляня, — отличный шанс выучить пару новых движений. Лань Ванцзи присоединяется к Се Ляню. Тот выглядит польщенным. — Доброе утро, — обращается Вэй Усянь к Хуа Чэну. — Мы думали, вы ушли. — Гэгэ очень рано встает, — отвечает Хуа Чэн. Он хитро улыбается и добавляет, — к тому же, у нас обоих очень чуткий слух. — Хм, — Вэй Усянь внезапно думает, что ублажать Лань Ванцзи в храме бога в присутствии самого бога было не самой его гениальной идеей. Хуа Чэн не выглядит особо оскорбленным, но кто их, демонов, знает… Хуа Чэн смеется, но не требует извинений или расплаты, так что Вэй Усянь немного расслабляется. Не хотелось бы извиняться. Положа руку на сердце, ему совсем не стыдно. Они сидят с Хуа Чэном и наблюдают за движущимися Лань Ванцзи и Се Лянем. Вихрь белых одежд и черных волос кружится в лучах утреннего солнца. Вэй Усянь знает, что Лань Чжань не знаком со стилем Се Ляня, но он достаточно талантлив и держится на уровне. — Се Лянь… Он ведь на самом деле бог? — спрашивает Вэй Усянь спустя какое-то время. — Не просто древний заклинатель? — Ага, — подтверждает Хуа Чэн. — Он наследный принц Сяньлэ. Ты должен был слышать о нем. Вэй Усянь моргает. Конечно он слышал о нем. Храмы Сяньлэ в последнее время появляются повсюду, словно грибы после дождя. Некоторые заклинатели даже начали беспокоиться, что это часть чьего-то злого умысла. — Ничего себе, — говорит он. — Ага, — самодовольно улыбается Хуа Чэн. — А ты не боишься испортить его? Ну… развратить или осквернить, — спрашивает Вэй Усянь, не подумав. Хуа Чэн прожигает его взглядом, — Он ведь такой славный, а ты... — Демон? — подсказывает ему Хуа Чэн. — Ну да. — Нет, не боюсь, — отвечает Хуа Чэн. Вэй Усянь упирается подбородком в ладони, надеясь на объяснение, но не решаясь спросить. — Ммм? — Он одалживает прием Лань Ванцзи. Хуа Чэн следит за отточенными движениями Се Ляня. — Я не делаю его хуже, — наконец говорит он. — Он делает меня лучше. Сам по себе я мерзкое злобное ничтожество. — Он морщится. — Рядом с ним… Я добрее. Лучше. Счастливее. И нет, я не боюсь. — Он вздыхает и проводит рукой по волосам. — Я ему доверяю. Вэй Усянь теряется от внезапной откровенности. Хуа Чэн оборачивается к нему и добавляет: — И ты должен доверять ему. — Ага, — выдыхает он. Хуа Чэн поднимается и пинает его ногу без особой нежности. — Пойду приготовлю чай муженьку. Если повезет, вам тоже что-нибудь перепадет. — Ага, — повторяет Вэй Усянь, улыбаясь. — Приятно пообщались. — Приятно, — соглашается Хуа Чэн. * Они встречаются с Вэнь Нином и отправляются в Юньпин. Перед тем, как попрощаться, Се Лянь выдает им ворох заклинаний и талисманов с наказом обязательно их использовать, и, если что, просить помощи у наследного принца Сяньлэ. Они клятвенно заверяют, что так и поступят. Хуа Чэн лениво машет Лань Ванцзи на прощание. Юньпин расставляет все на свои места. Вэй Усянь приходит в странный восторг, когда узнает, что и Цзинь Гуанъяо, и Лань Сичэнь считали их с Лань Ванцзи парой чуть ли не с самого его возвращения. Восторг немного гаснет, когда Лань Сичэнь называет Вэй Усяня единственной ошибкой его брата. Это несколько сбивает с него уверенность, заставляет усомниться в правильности выбора, но… — Ты должен ему доверять, — вспоминает он, и все сомнения летят к черту. * Где-то в глубине души Вэй Усянь готов признаться, что было время, когда он мечтал о пышной свадьбе, с празднествами на несколько дней, сотнями гостей, незабываемыми пиршествами и сменой нарядов. Старейшина Илин поставил на всем этом жирный крест, да и сказать по правде, почти все их с Лань Ванцзи друзья и родственники мертвы. Цзян Чэн и Лань Сичэнь до сих пор пытаются оправиться от своих ран, каждый по-своему. Лань Сычжуй и Цзинь Лин — единственные из родных, кто до сих пор говорит с ними. Есть еще Вэнь Нин и младшие Лани, но из горстки подростков и лютого мертвеца правильной свадебной гулянки не сваришь. Так что они женятся тайно. Они приносят клятвы в храме Се Ляня, возжигая благовония с молитвами всем их родителям, а также Хуа Чэну и Се Ляню. Вэй Усянь рисует небольшой портрет Хуа Чэна и оставляет его на алтаре, надеясь, что подношение демону работает по тому же принципу. Никто из них не является на церемонию. Скорее всего они заняты важными делами, решает Вэй Усянь. Портрет Хуа Чэна на алтаре Се Ляня выглядит так мило, что Вэй Усянь берет за привычку оставлять их в каждом встреченном на пути храме Се Ляня. А встречают они их, надо сказать, немало. Он также начинает оставлять портреты Се Ляня в святилищах Хуа Чэна. Спустя пару лет они начинают натыкаться на храмы, посвященные демонически-божественной паре. Вэй Усянь считает это целиком и полностью своей заслугой. — Моих рук дело! — гордо заявляет он Лань Ванцзи, разглядывая совместную статую Се Ляня и Хуа Чэна в очередном храме. Лань Ванцзи только кивает. — Надеюсь, они оценили, — добавляет Вэй Усянь. — Еще как, — раздается голос Хуа Чэна прямо за его спиной. Вэй Усянь подпрыгивает, хватаясь за сердце, и спешно разворачивается. Хуа Чэн ехидно улыбается, а Се Лянь, извиняясь, машет рукой. — Принц Се Лянь. Владыка Хуа Чэн, — вежливо приветствует их Лань Ванцзи. — Мне больше нравилось ммм… Как ты тогда обратился, господин Вэй? — Хуа Чэн делает вид, что вспоминает. — Второй господин Се? Да, точно. — Без проблем, второй господин Се, — отвечает Вэй Усянь. — С Лань Чжанем, правда, такое не прокатит, он себе скорее язык откусит. А я вот не против нарушить пару правил. — Договорились, — смеется Хуа Чэн. Лань Ванцзи тем временем хмурится, будто что-то его тяготит. Вэй Усянь смотрит на него с любопытством. — Свадьбы у нас не было, — почему-то сообщает Лань Ванцзи. — Вот оно что, — отвечает ему Хуа Чэн. — Что ж, это все объясняет. Вэй Усянь переглядывается с Се Лянем, оба озадачены. — Наши мужья теперь читают мысли друг друга, — шепчет ему Вэй Усянь, и Се Лянь давится смешком. — Мне было обещано приглашение на вашу свадьбу, — объясняет Хуа Чэн. — Время идет, я все жду и жду. Вэй Усянь смотрит на Лань Ванцзи и чувствует укол вины. — Да уж. Извини, но не думаю, что со свадьбой что-то выгорит. У нас и друзей-то осталось… Сколько? Штуки четыре? Хуа Чэн фыркает. — Знакомое чувство, — замечает Се Лянь. — Ладно, — решает Хуа Чэн. — Обойдемся. Все же идея с портретами в храмах хороша. Лань Ванцзи задумчиво кивает. Утром Вэй Усянь потащил его на рынок за хурмой, сейчас как раз её сезон, да и Лань Ванцзи любит баловать его фруктами. Он извлекает из кармана два спелых плода и протягивает Хуа Чэну с Се Лянем. Последний, явно позабавленный происходящим, принимает хурму со словами благодарности, а демон хмурится. — Мне не нужна плата, — говорит он. — Это не плата, — говорит Лань Ванцзи. — Это подарок. Хуа Чэн улыбается.