Моя принцесса купила страпон

      Мне было стыдно. Мне было очень стыдно. Но я понимала, что ничего уже исправить не получится, да я и не хочу. В конце концов, я же конченная эгоистка.       Я вышла из метро. Иван уже ждал меня, так что я без лишних слов стиснула его в объятиях, он обвил меня своими вроде тощими, но вроде и крепкими руками, — никак не могу понять, мой Ваня качок или килька? Вроде весь такой тонкий, но, если убрать всю эту одежду, висящую на нём мешками, можно заметить и мышцы, а местами и рельефы. А если начать его трогать…       Я приподняла голову и посмотрела в прекрасные глаза Ванечки. И сразу же прижалась к его груди, начав выражать свой восторг в писке, как я люблю это делать. Он крепче сжал мою тушку, а после отпустил меня. Крепко сжал мою ладонь, переплёл наши пальцы. Мы пошли к электричке.       Впереди у меня были два дня с Иваном. Моим прекрасным Иваном. Два дня. Целые два дня. Как жаль, что они пролетят в один миг.       В отличие от поездки на электричке. Полтора часа до Покрова, причём первая треть пути — стоя. Хотя в этом тоже есть свои плюсы: я могу прижиматься к своему мягкому Ванечке, тереться о его плюшевую щёчку своей щекой и целовать его губы. Его невероятно горячие губы.       А ещё я могу помацать его идеальные круглые булочки. Плавно опустить руки с талии ему на бёдра, прошмыгнуть ладошками в задние карманы бесформенных джинсов и сжать две половинки единого совершенства. Почему у меня не такая офигенная задница?       Ваня смотрит на меня и смущённо улыбается. Он уже давно привык к моим домогательствам, но его щёки каждый раз становятся почти такими же горячими, как и его юркий язычок. Который проникает ко мне в рот и, столкнувшись с моим, сразу выходит. После чего Ваня засасывает мою нижнюю губу и отрицательно «укукает». Он всегда так делает, это значит, что теперь это — его губа.       Я насмешливо улыбаюсь и отстраняюсь, на что он обиженно «мекает». И сразу забирает мою губу обратно. Мы целуемся медленно и нежно, пока меня не накрывает возбуждение, отчего я неосознанно кусаю его, но сразу зализываю ранку, извиняясь.       Потом поезд в очередной раз останавливается. Люди начинают уходить, и вот, мы можем сесть. Начинается самый скучный этап, потому что я не могу трогать моего Ивана. Соприкасаются только наши ладони. Вскоре он ложится ко мне на плечо и засыпает. А я смотрю в окно на мелькающие деревья и дороги, воткнув в одно ухо наушник. Вторым я контролирую громкость голоса, чтобы не беспокоить Ваню своим песнопением.       В дом мы заходим поздно вечером. Но на этом наш уикенд только начинается.       — Как и говорила: сосиски, хлеб, кетчуп, две упаковки сыра и пакет конфет, — я начинаю выкладывать продукты на стол. Ваня включает телевизор и ставит чайник.       Я беру пульт и переключаю на «Зоо ТВ». Иван сразу просит переключить. И мы смеёмся, потому что так я делаю каждый раз, когда мы сюда приезжаем.       Потом он делает тосты с сосисками и наливает чай. Мы кушаем.       И я начинаю действовать.       Кладу ладонь ему на щёку, поворачиваю лицом к себе. Целую страстно, руками скольжу по шее вниз. Через футболку щипаю за соски. Отрываюсь от его губ и оставляю глубокий укус на ключице. Он шипит от боли, я целую его в поражённое место. И в это время пробираюсь под его футболку, начинаю сжимать мягкую кожу Ванечки. Я чувствую жар его тела, и мне нереально хочется прямо сейчас раздеться и прижаться к нему полностью. Но ещё рано.       — Я не знаю, что это, вроде бы красное вино. Я взял из-за воска на пробке, это должно быть что-то годное, — он достаёт из рюкзака стеклянную бутылку.       — «Настойка на оленьих рогах», — читаю я. — с вишней.       Следом из раздутого куска ткани вынимается двухлитровая бутылка колы, затем — печенье. А после Ваня пододвигает к нам большую кружку и мешает настойку с колой пятьдесят на пятьдесят. И с этого момента наш вечер официально начинается.       Следующие часа два мы теснимся на маленьком, по моему мнению, абсолютно не удобном диванчике. Но здесь есть телевизор, и мы распиваем наш коктейль под очередную серию «Рика и Морти». Иван полулежит, облокотившись о стену, и обнимает меня со спины.       Мои ноги вытянуты вдоль диванчика, но я постоянно сползаю. Ненавижу здесь лежать вдвоём.       И вот мы, наконец, допиваем. Я совершенно не чувствую себя пьяной, чего не скажешь о моём Ване, который, пошатываясь, уходит в туалет. А я выбрасываю пустую бутылку и поднимаюсь наверх. Сейчас конец апреля, но всё ещё холодно. Особенно ночью. Сбросив с себя всю одежду, закутываюсь в одеяло и жду Ваню.       Эта пьяная принцесса нестройной походкой подходит к кровати и начинает стягивать футболку. Я не отвожу от Вани взгляда, разглядываю его плоский живот и тонкие ноги, с которых сползают джинсы. Трусы он, как правило, оставляет напоследок. Поэтому, не снимая их, он юркает ко мне и крепко прижимается. И начинает целовать.       Нежно, но быстро, наши губы обхватывают друг друга. Под одеялом становится горячо. Ваня нависает надо мной, проводит языком по ушной раковине и засасывает мочку, а после спускается к шее.       Я смеюсь. Мне становится щекотно. Ваня смеётся со мной, извиняется, и снова целует в губы. Руками он гладит мои бока, обхватывает небольшие складки и с нажимом проводит вверх. Обхватывает мою грудь, ласкает её. Я начинаю тяжело дышать. Хочу Ивана.       Обхватываю его лицо, просовываю язык в его рот и начинаю проталкивать как можно глубже, стараюсь вылизать каждый миллиметр Ваниного рта. Потом кончики наших языков соприкасаются, и невероятно приятная щекотка заставляет повторить движение. Руками скольжу по его плечам и груди, стискиваю соски. Начинаю целовать с ещё большим напором, а пальцами со всей силы сжимаю его кожу в районе живота, потом — на бёдрах. Мои зубы проходятся по его губе, но я сдерживаюсь, стараюсь не сделать больно. Языком провожу по уголку губ и спускаюсь вниз. На шее остаётся багровый засос, я кусаю чуть ниже, а потом обхватываю губами сосок. Вожу языком вверх-вниз и вокруг, а после несильно сжимаю зубами.       — Только не кусай… — испуганно, как и всегда, шепчет Ваня. И я зажимаю между клыков самый кончик. И оставляю ещё один укус ближе к пупку.       Теперь он стоит на четвереньках, а я лежу на спине под ним, моя голова на уровне его бёдер. Приспускаю трусы и обхватываю губами член. Твёрдый и горячий. В полумраке комнаты сложно его разглядеть, но я прекрасно знаю, как он выглядит. Ровный, с красивой розовой головкой. Облизываю её и слегка надавливаю на дырочку. Руками глажу ягодицы Вани, раздвигаю их. Пальцами провожу между половинок. Ванюш, тебя возбуждает эта поза? Ты так развратно стоишь.       Меня точно возбуждает. Я с силой всасываю головку и облизываю языком. Одну руку перемещаю к основанию члена и провожу влажную дорожку по всей длине. Облизываю губы, старательно смазываю их слюной и беру в рот. Рукой обозначаю свой предел. И начинаю всасывать и выталкивать член.       Ваня простанывает. Я отстраняюсь, пару раз провожу рукой по стояку и ползу наверх. Целую Ваню. И теперь уже он спускается вниз, чертит дорожку вдоль моего живота. Мои разведённые ноги ложатся на его плечи. Он проводит языком по внутренней стороне бедра, от чего я дёргаюсь и пытаюсь вырваться. Он прикусывает кожу. Мне становится смешно.       — Не щекотать Яру, — игриво произносит Ваня, — не могу тебя не щекотать.       Я хочу Ивана. Моя промежность раскрыта, и мне хочется, чтобы он прикоснулся ко мне. Но он продолжает издеваться, облизывает другую ногу. А после его язык плавно движется вниз. Но оказывается на другой ноге, лишь слегка коснувшись половых губ. Я разочарованно выдыхаю. И Ваня резко проводит языком между складками. Спускается вниз, проникает в отверстие и сразу же поднимается к клитору, начиная старательно вылизывать его.       Я начинаю стонать, ноги дрожат. Эта пытка продолжается вечность, и я не выдерживаю: обхватываю ладонями его голову и тяну наверх. Ваня послушно поднимается и ложится на меня. Я целую его.       Он тянется рукой к тумбочке и достаёт презерватив. Улыбается. Счастливая морда. Мне снова становится смешно. Он достаёт резинку, дует в неё, высматривает на свету верную сторону и старательно натягивает, раскатывая по члену. Каждый раз мне кажется, что эта процедура надевания презерватива длится вечность.       А дальше всё происходит в одно мгновение. Мои ноги снова оказываются на его плечах, он прижимается ко мне и входит. В последнее время он не растягивает меня, и в начале я чувствую что-то отдалённо похожее на боль, но мне это нравится. Я намного сильнее ощущаю Ваню внутри, чувствую, как стенки влагалища обхватывают его член.       Он гладит меня по волосам, по плечам, потом сплетает наши пальцы. Губы сливаются в пылком поцелуе. А потом я прошу сменить позу. Как бы меня не устраивал изначальный угол, ноги ужасно затекают.       Переворачиваюсь на живот и вжимаюсь лицом в подушку. Ваня плавно входит, ложится на меня и начинает двигаться. Его рука проходит под моими приподнятыми бёдрами и касается клитора. Я начинаю слишком громко стонать, но нам всё равно — вокруг никого нет. Чувствую тяжёлое дыхание Ивана, распаляющее кожу на шее. Он ускоряется. Мне нереально хорошо, его член входит глубоко и быстро, проходит по стенке и заставляет меня дрожать.       Ваня кончает, но не выходит, продолжая пальцами ласкать чувствительную точку. По телу проходит судорога, я пару раз дергаюсь. Рукой отодвигаю его пальцы и переворачиваюсь. Он падает рядом. Отодвигает штору и приоткрывает окно.       На улице светает. Мои глаза начинают слипаться. Но Иван, кажется, всё ещё пьян. Он встаёт с кровати и подходит к лестнице.       — Если хочешь надо мной поиздеваться, достань эту приблуду из моего рюкзака и собери. Я в туалет.       Сонливость как рукой снимает. Я тянусь к молнии и достаю чёрный пакет. Открываю.       «Это… то, что я думаю?»