The Curse of Love/ Проклятие Любви

— Я люблю тебя, Феликс. Феликс несколько секунд смотрел на Маринетт, потом усмехнулся. Сегодня у него не было на это времени; он планировал признаться в любви Ледибаг сегодня вечером, и он не ценил никаких отвлекающих обстоятельств. Внезапное признание Маринетт в любви было всего лишь одним из множества других полученных им; назовем это еще одним проклятием, которым он был проклят, хотя оно было не магического происхождения, как его кольцо. — Ты не любишь меня, Маринетт, — фыркнул он. — Тебе нравится то, что я представляю. Слава, деньги, мода. Ты думаешь, что можешь попробовать все это с помощью меня. Отвернувшись, он добавил: — Как и все остальные. — Э-это неправда, — запинаясь, пробормотала Маринетт. Ты нравишься мне такой, какой ты есть, и не только потому, что ты Агрест! — Неужели это так? — ответил он саркастически, — Как же ты можешь любить меня? Ты даже не знаешь меня, — выплюнул он с нескрываемым презрением. Собрав столько решимости, на которую она была способна, Маринетт оспорила: — А я знаю! Я заметила то, что ты пытаешься скрыть от других. Ты всегда очень сдержан и серьёзен внешне, но я знаю, что внутри ты на самом деле очень теплый и любящий человек. Я знаю, что ты ведешь себя определенным образом, потому что боишься быть уязвимым, впускать людей и причинять им боль, точно так же, как это было в прошлом. Феликс взглянул на нее сверху вниз. — Значит, ты изучала меня? Мне не нравится быть анализируемым, Маринетт. — Нет, это не… Я не…  — Она заикалась, паникуя внутри, отчаянно борясь с желанием убежать или спрятаться, что угодно, лишь бы избежать его осуждающего взгляда. — Прости, я не хотела тебя расстраивать! Я просто хочу понять тебя и выяснить… — Выяснить что? — прервал он её, — Как произвести на меня впечатление? Что сказать или надеть, чтобы я тебя заметил? Ты когда-нибудь находила время, чтобы по-настоящему узнать меня? Маринетт отшатнулась и свернулась калачиком, чувствуя, как от его слов защемило сердце. — Дело не в этом! Ты говоришь, что я тебя совсем не знаю, но ты никогда не принимаешь моих приглашений на мероприятия или свидания! Как я могу узнать тебя лучше, если ты не даешь мне шанса? — Может быть, я не хочу давать тебе шанс. Ты когда-нибудь думала, что, может быть, я просто хочу, чтобы меня оставили в покое? — Он скрестил руки и сказал со всей решимостью: — Прекрати донимать меня, Маринетт. Я не выношу фанаток. Маринетт недоверчиво ахнула. Внутренне похолодев из-за того, что ее назвали фанаткой, ее желудок неприятно сжался, внезапно почувствовав тошноту. Стараясь говорить как можно спокойнее, она произнесла тихо, почти шепотом: — Как пожелаешь. Я больше не буду тебя беспокоить, обещаю, — она отвернулась, надеясь, что сможет переставлять ноги, несмотря на внезапное головокружение. — Береги себя, Феликс. Прощай. Феликс тяжело вздохнул, когда она ушла. Он мог бы поклясться, что слышал всхлип, но это, должно быть, было только его воображение. Несколько часов спустя, после наступления темноты, Феликс бежал по крышам в роли Кота Нуара, чтобы немного размяться перед патрулем с Ледибаг и, если быть полностью честным с самим собой, уйти из своего душного особняка. Он остановился на крыше пекарни возле школы, наслаждаясь восхитительными запахами еды, которую не позволял себе есть, когда услышал, как Маринетт со слезами говорит по телефону. Это было странно. Почему она плачет в такой час? — Нет… я не в порядке, но рано или поздно буду в порядке. Это займет какое-то время, — Она вздохнула. — Много времени. Она остановилась, прислушиваясь к другой стороне. — Нет… нет, пожалуйста, не спорь с ним. Он ясно дал понять, что не хочет иметь со мной ничего общего, и я его уважаю. Кот Нуар прирос к месту. Она говорила о Феликсе, о нем и о недавнем признании. Маринетт вздохнула и со слезами продолжила: — Может, я его совсем не знаю. Может быть, я обманывала себя все это время, потому что думала, что немного понимаю его. О, как я могла так все испортить? Мне не следовало признаваться! По крайней мере, теперь я знаю, что он обо мне думает. Я никогда не видела, чтобы он смотрел на меня так, словно я отброс общества, словно… — Как будто я ниже грязи! Как будто он ненавидел меня! Сердце Кота упало, и он почувствовал себя так, словно его бросили в ванну с ледяной водой. Неужели его слова так сильно подействовали на нее? На самом деле он не испытывал ненависти к Маринетт. Она была по-настоящему милым человеком, всегда хорошим и веселым, хотя и немного рассеянным и не пунктуальным. И все же чувство вины не давало ему покоя, он чувствовал легкое головокружение, руки под костюмом стали липкими. Часть его хотела уйти, чтобы не слышать продолжения этого разговора, но другая часть глубоко внутри знала, что он заслужил пытку, услышав, как сильно ранил ее. Была еще одна пауза. Маринетт продолжала всхлипывать. — Нет… я отказываюсь от него. Может быть, даже совсем отказываюсь от любви. Такая боль того не стоит. Она замолчала на несколько мгновений, а потом ответила: — Да, ты права. Спасибо, что проверила меня, Алья. Ты лучшая… Да, я буду на связи… конечно… Я тоже тебя люблю. Пока. Ошеломленный, Кот Нуар все еще не мог заставить себя покинуть балкон. Прослушивание (ладно, подслушивание) этого разговора потрясло его до глубины души. Маринетт была с ним откровенна. Ее признание было настоящим и искренним. И не только потому, что он был ей небезразличен, но и потому, что она видела его отчужденное и недружелюбное поведение, которое он использовал как щит от мира с самого детства. Сколько он себя помнил, он не пытался быть понятым, а Маринетт была единственной, кто когда-либо пытался это сделать. Подавив комок в горле, он покачал головой и встал. Ему нужно было успокоить нервы перед встречей с Ледибаг, поэтому он попытался убедить себя, что его действия полностью оправданы. Он ничего не мог с собой поделать. Ему не нравилась Маринетт в том смысле, как она к нему относилась. Возможно, он мог бы быть более добрым в своем отказе, но он был не таким. Феликс не был таким хорошим человеком, как она. А Маринетт была стойкой. Она переживет это. Она забудет его. И в конце концов она найдет себе человека своего типа, который подойдет ей больше. Она никогда не предназначалась ему. Он не обращал внимания на большую пустую яму в животе и с этими мыслями побежал в ночь, сливаясь с темнотой там, где ему было место.

***

— Я люблю тебя, Ледибаг. Ледибаг недоверчиво расширила глаза, уставившись сначала на Кота Нуара, а затем на рубиново-красную розу, которую он держал в руках. Она почувствовала покалывание в затылке, страшась разговора, который, как она надеялась, никогда больше не повторится, тем более в тот же день. Она ущипнула себя за переносицу и подавила стон. Кот Нуар театрально заявлял о своей так называемой привязанности к ней почти каждую неделю, и на этот раз ничего не изменилось. Она просто не была готова к шуткам этой ночью. — Кот, мы можем сегодня прекратить эти заигрывания? Я действительно не в настроении. На самом деле, я почти отменила сегодняшний патруль, — Сегодня утром меня отверг парень, который мне нравится, и он… он не повел себя мягко. Она отвернулась, отчаянно пытаясь выровнять дыхание и сморгнуть слезы, чтобы снова не расплакаться. Кот сделал шаг вперед и взял ее за руку, драматично заявив: — Кто мог быть так жесток к тебе, Моя Королева? Конечно, он должен быть слепым или идиотом, чтобы отвергнуть такую необыкновенную девушку, как ты. Она презрительно фыркнула. — Похоже, он не считал меня такой уж необыкновенной. Рот Кота расплылся в фирменной чеширской ухмылке, и он торжественно ответил: — Хорошо, что я здесь, потому что я буду петь тебе дифирамбы на всю Францию, давая всем знать что я обожаю тебя. Ледибаг недоверчиво фыркнула, убирая руку, и дрожащим голосом рявкнула: — Не делай этого со мной. Не сегодня. Не после того, что случилось со мной раньше. Разве ты не можешь быть более чувствительным к моим чувствам и перестать быть таким чертовски назойливым? После долгой паузы она глубоко вздохнула и продолжила: — Ты меня не любишь, Кот. Ты… ты любишь то, что я представляю. Глаза Кота расширились, как блюдца, и он ощутил сильное дежавю, слишком сильное, чтобы быть простым совпадением. Этого не может быть… Нет, не может быть, просто не может. Не может быть, чтобы судьба была так жестока. Отогнав навязчивую мысль, он возразил: — Но, Ледибаг, я люблю тебя! Я полюбил тебя с первого взгляда! Ледибаг лишь усмехнулась. — Кот. Мы оба знаем, что это ложь, — Прошло несколько мгновений, и она без обиняков заявила: — Я знаю о твоем проклятии. Рот Кота приоткрылся, когда он услышал ее признание, и он почувствовал что-то похожее на удар хлыста. Она знает, подумал он. Но как? — Ты просто хочешь использовать меня. Как всегда, — горячо заявила Ледибаг, — Ну, я на это не куплюсь! Все это ложь! Никогда за все время нашего партнерства ты не был честен со мной. Она посмотрела на него, и слезы наконец потекли. — Тебе наплевать на меня, — закипела она. Этот разговор быстро выходил из-под его контроля. В отчаянии Кот возразил: — Ты же знаешь, что это неправда! Я забочусь о тебе! — О, пожалуйста, — с горечью проговорила она, и слезы покатились по ее щекам, — Ты заботишься только о себе. Все, что ты когда-либо хотел от меня, это поцелуй, чтобы снять проклятие с твоего Камня Чудес, а потом ты бы бросил меня, когда я стала бы тебе больше не нужна. Если бы ты просто попросил меня, я бы поняла, но ты даже не смог быть со мной откровенен… После всего, через что мы прошли вместе, ты не думаешь, что я заслуживаю хотя бы этого? Она зажмурилась, ее тело сотрясала дрожь. Кот почувствовал, как внутри у него все сжалось, будто его тело свободно падало. Несмотря на то, что Ледибаг была права в своем предположении, что он не начал их партнёрство с чистейшими намерениями, он искренне полюбил ее глубоко, безвозвратно. Неужели она всерьез думает, что после стольких лет ему на нее наплевать? — Леди, поверь мне, все не так! — он настаивал, — Ты любовь всей моей жизни! Ты все, что мне когда-нибудь было нужно! Ледибаг резко возразила: — А как же я, Кот? Как насчет того, что мне нужно? — Я дам тебе все, что ты только захочешь, — быстро ответил Кот, — Я дам тебе все, что ты захочешь. Все, что ты пожелаешь, будет твоим. — Я даже не знаю, чего хочу, — слабым голосом ответила она. — Возможно, Феликс был прав, — пробормотала она, — Может, никто из нас по-настоящему не знает друг друга. Кот Нуар побледнел. Этого не может быть. Все это время, прямо перед ним. Сострадательный, вдумчивый, изобретательный, самый важный человек в его жизни. И он был слишком слеп, его душа слишком ожесточена, чтобы заметить ее. Думая об этом сейчас, не было никакой реальной разницы между тем, как они оба действовали, за исключением большей уверенности и откровенности Ледибаг. Но о нем нельзя было сказать того же. Его общительная и театральная личность Кота Нуара была полной противоположностью всему, что скрывалось за маской Феликса. Она никак не могла догадаться, что это один и тот же человек. Однако у него не было оправдания. Это должно было быть очевидно. Но Ледибаг была права. Он был эгоистом. И он был нечестен. Мало того, его бессердечное, жестокое обращение с Маринетт разрушило все шансы, которые у него могли быть с ней. Она действительно была необыкновенной, а он просто… придурок— понял он. Боль, отразившаяся на ее лице, красные и опухшие глаза, которые были видны, несмотря на то, что она носила маску, — ничто из этого не принадлежало ей. Она не заслуживала ничего, кроме счастья, но страдала. Благодаря ему. Он резко вдохнул, когда поток воспоминаний вспыхнул в его сознании все те случаи, когда резкие слова были направлены на него, воспоминания о его маленьком «я», прячущемся в шкафу, рыдающем, отчаянно желающем даже малейшего количества любви и тепла. В конце концов, годы спустя, после бесчисленных разочарований и разбитых сердец, он, наконец, приспособился и оцепенел. И хотя этот защитный механизм помог ему защитить собственное сердце, он также сделал его безразличным и безразличным к другим. Только недавно, благодаря доброте и влиянию Ледибаг, Феликс начал понемногу заново учиться чувствовать (хотя, по общему признанию, он все еще был довольно плох в этом, как могла подтвердить его нынешняя ситуация). Ледибаг шмыгнула носом и вдруг остановилась, словно ей в голову пришла какая-то мысль. Она собралась с духом, ее лицо наполнилось решимостью, и она сделала несколько быстрых шагов вперед, пока их тела почти не соприкоснулись. Она положила руку ему на грудь и посмотрела на него снизу вверх, но глаза ее были пустыми и унылыми. Другой рукой она нежно обхватила его подбородок, потом закрыла глаза и сократила расстояние между ними. Когда она наклонилась, Кот запаниковал. — Ч-что ты делаешь?! — Даю тебе то, что ты хочешь, — сказала она и поджала губы. Он откинул голову назад, и она открыла глаза, демонстрируя теперь взволнованный взгляд. Кот отступил на несколько шагов, надеясь, что их разделит хоть какое-то расстояние, но она последовала за ним, не отпуская его, пока он не прижался спиной к стене, и идти ему было некуда. Она грубо прижала его себе обеими руками, удерживая достаточно неподвижно, чтобы поцеловать. — Л-Ледибаг подожди! — он запнулся, — Не делай этого! Ты не можешь! — Разве ты не хочешь освободиться от бремени быть Котом Нуаром? Ты больше никогда меня не увидишь. Это то, что ты хочешь, не так ли? Твою свободу? — она сплюнула, — Один поцелуй, и ты избавишься от всего этого, и мы сможем прекратить эту игру. Ты не любишь меня, и, возможно, меня никогда не будут любить так, как я хочу, но я могу освободить тебя от этого проклятия. И от себя. В этот момент он сделал то, в что никогда не верил: он оттолкнул ее. Он не мог принять ее поцелуй. Только не так. Это на нее не похоже. Ей было больно, она кричала и просила о помощи одновременно. Не так он хотел закончить свое время в качестве Кота Нуара. Это не могло так закончиться. — Леди, послушай меня! — умолял он, крепко держа ее за плечи, — Я не хочу этого, и я знаю, что ты не хочешь этого! Я не могу позволить тебе сделать это! Ты значишь для меня гораздо больше, чем это! Она извивалась в его объятиях. — Я тебе не верю! — закричала она, едва видя его своими слезящимися глазами. Не отпуская её, Кот спокойно ответил: — Я действительно не знаю. Я не был хорошим напарником для тебя; я был лживым и грубым, и я уверен, что кто-то другой мог бы быть лучшим Котом Нуаром. Возможно, тебя не удивит, что в реальной жизни я плохой человек. На самом деле, я чертовски ужасен. Он невесело усмехнулся. Ледибаг прекратила борьбу и в замешательстве посмотрела на него. Кот продолжил: — Но я считаю, что мы вместе по какой-то причине, и я не хочу сдаваться. Я хотел бы остаться с тобой и продолжать сражаться вместе с тобой. Я хочу защитить тебя, уничтожить все, что посмеет причинить тебе боль… но если этот кто-то — я, тогда… — он крепко зажмурился. — Если ты действительно не хочешь, чтобы я был здесь, я могу уйти. Я могу оставить тебя в покое и обещаю, что больше не буду тебя беспокоить.  Он умоляюще посмотрел на нее блестящими глазами. — Но если бы ты хотела меня, если бы ты меня терпела, я бы остался с тобой навсегда. Обещаю. Сквозь его торопливую речь Ледибаг смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными недоверия, но когда он дошел до конца, она сломалась. Задыхаясь и глядя, в ужасе Ледибаг плакала. — Кот… Ох, Кот, прости, мне так жаль! Она всхлипнула, даже не пытаясь скрыть рыданий. Кот осторожно притянул ее к себе и заключил в объятия. Она дрожала, и тяжелые рыдания сотрясали ее маленькое тело. Он обнимал ее, успокаивал, шептал, нежно гладил по затылку, стараясь не зацепиться когтями за ее мягкие черные волосы. Так они оставались долгое время, цепляясь друг за друга, как за спасательный круг. Час спустя Ледибаг и Кот Нуар сидели на крыше бок о бок, ноги и бедра соприкасались. Рука Кота свободно обвилась вокруг ее плеч, большой палец погладил ее по плечу, а Ледибаг положила голову ему на грудь, ища утешения. Они сидели в дружеском молчании; плач Ледибаг наконец прекратился, и она была измучена. Ее дыхание значительно замедлилось, и Кот подумал, а не заснула ли она. Он страстно желал, чтобы они остались так навсегда, но на следующий день у них была школа, и Феликсу нужно было подготовить очень длинные извинения, так что пришло время расстаться. Кот легонько толкнул Ледибаг в плечо, и она слегка пошевелилась. — Ты не спишь, малышка? — Хммм… — она беззаботно вздохнула и уткнулась в него носом, — Немного. Он усмехнулся и слегка сжал ее в объятиях. — Я глубоко сожалею, что вынужден побеспокоить вас, но, увы, пришло время попрощаться с вами на ночь. Ледибаг хмыкнула и крепко обняла его за талию в притворном негодовании, что заставило его рассмеяться. Он игриво выдохнул ей в нос. — Ты слишком мила, Ma Choupinette.*Но мы абсолютно не можем допустить такого нарушения с твоей стороны. Ты пойдешь домой, даже если мне придется самому тебя туда отнести. С этими словами он резко вскочил и по-свадебному понес ее на руках, она крепко обняла его за шею и вскрикнула от неожиданности. Затем он принялся энергично щекотать ей ребра рукой, которая держала ее торс. Она извивалась в его объятиях и смеялась. — Ладно, ладно, ты победил, я пойду домой! А теперь отпусти меня, придурок! Усмехнувшись, Кот опустил ее обратно на землю, но его руки все еще оставались на ее талии, не совсем готовые полностью отпустить ее. Точно так же она отпустила его шею, но ее руки скользнули на его грудь. Он чувствовал, как волосы у него на руках встают дыбом, лицо горит, а в груди дико порхают бабочки, и был рад, что костюм закрывает большую часть тела, чтобы она не могла его видеть. — Кстати… извини, что пыталась тебя поцеловать, — с трудом выдавила она из себя. И мне жаль, что я сказала тебе все эти ужасные вещи. Кот погладил ее щеку и заговорил с ней мягко. — Ты не должна извиняться. Не передо мной. Я знаю, ты чувствовала себя опустошенной тем, что случилось с тобой раньше. Мне следовало быть более внимательным к твоим чувствам, вести себя более тактично, — Он нахмурился и с горечью сплюнул. — Тот парень… он дурак. Он тебя не заслуживает. Он никогда не сможет заслужить тебя, — сказал он решительно. — Ты слишком хороша для него, слишком чиста, мила и добра. Нет оправдания тому, как он обращался с тобой, и он не заслуживает твоего внимания, и он не заслуживает твоего прощения. Ледибаг отвернулась от него и пожала плечами. — На самом деле, он неплохой человек. Честно, я даже не могу злиться на него. У него было полное право не отвечать на мои чувства и отвергнуть меня, даже если он поступил неправильно. Теперь я просто боюсь, как ужасно неловко будет в школе. Брови Кота удивленно поползли вверх, в горле пересохло. Как она могла защищать Феликса даже сейчас? Было ли это потому, что она любила его и смотрела на него сквозь розовые очки или она была бы так же добра к кому-то еще? Хотя, зная ее, он подозревал последнее. Замешкавшись, он сглотнул, но, наконец, спросил: — Ты будешь говорить с ним об этом? Она выдохнула и покачала головой. — Кажется, я ему действительно не нравлюсь, — ответила она, — Я не буду с ним разговаривать, если только мне действительно не придется, например, если у нас будет совместное школьное задание. Кот нахмурился. Неужели он действительно стоил себе дружбы, о которой даже не подозревал? — Мне очень жаль, — ответил он с раскаянием. — Хотел бы я загладить свою вину. Она слабо улыбнулась, но это была самая грустная улыбка, которую он когда-либо видел на ее прекрасном лице. Он больше никогда не хотел видеть ее такой. Он почувствовал, как его захлестнуло чувство защищенности, которое он испытывал только рядом с ней, и тут же последовало сокрушительное напоминание о том, что именно он причинил ей такую боль. Она похлопала его по руке. — Не извиняйся, Foufou**. Это не твоя вина. Ты не мог знать. Кровь застыла в жилах Кота, тревога и отвращение к себе, которые он всегда носил в себе, возрастали в геометрической прогрессии каждый раз, когда он прокручивал в голове этот разговор. Он никогда не сможет заслужить ее, никогда не будет достоин ее любви. Но… несмотря на это, он все еще отчаянно жаждал шанса. Возможность преследовать ее, ухаживать за ней, обращаться с ней, как с королевой. Еще один шанс искупить свою вину, во всяком случае, для такого жалкого человека, как он. И, может быть, в конце концов она простит его. Попробовать стоило. Она стоила усилий. — Как бы то ни было, — тихо сказал он, — я действительно имел это в виду. Когда я признался, — Он потер шею и почувствовал, что краснеет. — Я сказал это не совсем так, как следовало. Я ужасен в таких вещах. Делиться своими чувствами и быть чувствительным к другим. Я хотел бы попробовать еще раз, и на этот раз я хотел бы сделать это правильно, — Он сжал руки вместе нервно. — Ты не должна ничего говорить, я просто… — он посмотрел ей прямо в глаза и серьезно сказал: — я просто хотел, чтобы ты знала. Ледибаг лучезарно улыбнулась ему, затем нервно потянулась назад, чтобы схватиться за один из своих конских хвостов, отчего ее маленькие веснушки стали еще заметнее. — Хмм… интересно, это правда? Но в любом случае, спасибо, Кот. Действительно, — Она слегка повернулась и добавила: — М-может быть, когда-нибудь, если ты действительно так считаешь, и если ты сможешь это доказать… может быть, мы сможем… — она поколебалась несколько мгновений и продолжила, — Ну… я не буду забегать вперед. Я не хочу больше разочаровываться. И я бы тоже не хотела тебя обманывать. Мне нужно время, чтобы преодолеть свою влюбленность… много времени. Кот почувствовал, как все его тело напряглось, когда он снова услышал те слова, которые Маринетт произнесла на балконе. — Он мне действительно очень нравился. Она посмотрела на него и улыбнулась своей обычной милой улыбкой. — Но если ты хочешь, тогда… я думаю, мы можем подождать и посмотреть, что произойдет. Кот Нуар взял ее за руку и легонько поцеловал костяшки пальцев. — Я буду ждать столько, сколько потребуется, Моя королева. Все ради тебя.