Неправильный омега

Раньше Ричард не понимал влюбленных омег. Их вечное состояние «летаю в облаках», щебетание о своем «сладеньком», глупые улыбки, хихиканье, постоянное желание находиться рядом со своей «пусечкой» и всему миру рассказывать о том, как же он, мать его, счастлив со своим альфой! А теперь — сам был этим влюбленным дурачком. Готов хоть сейчас сбежать с уроков, чтобы побыть с Гэвином наедине. Хотел больше его касаний, поцелуев, ласковых слов. На уроках расцветала глупая улыбка, когда от Гэвина приходила смс, что он скучает. Теперь уже внутренний альфа, который никуда не пропадал, бил по голове: «Опомнись, влюбляшка-дурашка, на дебила похож». Приходилось срочно приводить себя в норму. Может, теперь он и принял себя омегой, но расслабляться и раскисать от этого никто не позволял. Сила воли всё равно должна оставаться с ним, неважно омега он или нет. А чувствовать себя полностью в безопасности, где и мог показывать свое истинное лицо, не боясь осуждений и разочарования в свой адрес — в собственном доме, и в доме своего альфы. Остальные заведения стояли в разряде: «Остерегайся»; «Держи ухо востро». Очередное смс-сообщение отвлекло от размышлений (когда нужно было думать о биологии, которая у них шла, и где они готовились к контрольному тесту): «Конфетка, я тут подсчитал, оказывается, мы уже месяц встречаемся. Как насчет того, чтобы сегодня вечером устроить романтический ужин? Обещаю розы, свечи и много поцелуев». После таких слов нереально сдержать глупую улыбку. Гэвин считал сколько они вместе, подумать только! Обычно таким страдают омеги. Но у Ричарда не совсем обычный альфа. От сладкого предвкушения живот подвело. «Я буду очень рад. Особенно поцелуям. Только, пожалуйста, без цветов, я аллергик». «Что, правда?» — в одном лишь пересланном вопросе Ричард почувствовал растерянность своего альфы и последующее смущение от незнания. До этого ведь не дарил цветы. Да и у Коула явно не интересовался, что там его младшему брату нравится. — «Бля, я не подумал… Ну хорошо, заменю их шоколадом! В сочетании с поцелуями — он будет просто идеальным вариантом. Как считаешь?» «Это будет замечательно. И не парься так, всё в порядке», — Ричард прямо видел смущение и хотел успокоить как в кафе тогда, но взять ладонь в свои руки сейчас, к сожалению, не мог. — «Шоколад я люблю. Во сколько встретимся?» «А что еще любишь?» — явно с намеком был написал вопрос Гэвина совсем скоро. — «Насчет встречи — я загляну к вам в восемь вечера. Заберу тебя, как приличный ухажер, пообещав старшему братику доставить тебя в целости и в сохранности на следующее утро». «Мороженое. Особенно когда смешаю с шоколадом или бананом. Тортики люблю, как и Коул…» — омега охотно делился своими предпочтениями. Но вскоре разговор пришлось отложить. Проверочный тест требовал к себе внимания. А едва они закончили, как в кабинет вошёл секретарь, оповестив о приезжей экспресс-лаборатории. И сейчас у всех возьмут анализы, прямо в классе! Ричард только и успел что переглянуться с друзьями, как в кабинет вошли лаборанты. Вопросы: «Зачем им это? С какого хрена именно сейчас?» — оказались вполне очевидны. Обычно такие вещи заранее обговаривают, чтобы ученики были готовы. Ричард подобного рода вещи и вовсе опасался. Им начинала руководить паранойя, которая в последующем приводила с собой панику. Вдруг кто-то узнает, что он омега? Он накосячит в чем-то и выдаст себя… На вопрос «зачем?» — им ответили сами лаборанты. Обычная проверка на наркотики и прочую химию в крови. Детройт — промышленный город, у горожан повышен уровень вредных веществ в теле. Пять лет назад муниципалитет взялся мониторить это дело, начиная со школьников. А перед каникулами проводилось специально для того, чтобы за время они могли поправить здоровье. Вызывать начали по алфавиту, уточняя альфа или омега. И брали кровь, сразу капая реагент. На реакцию требовалось буквально несколько минут. Ричард прошёл одним из первых. Но едва он успел сесть, как в спину во всеуслышание задали вопрос, от которого внутри всё рухнуло: — Андерсон, почему соврал, что альфа? У тебя кровь свернулась. Иди ещё раз. Не зря он боялся и чувствовал, что дело пахнет керосином! Еще когда стали спрашивать о том, какая их истинная сущность! Все это было неспроста. В классе установилась непривычная, глухая тишина. Стало максимально не по себе. И все глаза устремились на «самозванца». Ричард, как отбитый, вернулся обратно и бездумно плюхнулся на то место, где брали кровь у омег. В башке не крутились никакие панические мысли. Напротив, все словно вылетело под сильным напором ветра. И это опустошение чувствовалось не только в голове, но и в душе. Пиздец и есть пиздец. Он допрыгался. Довыебывался. Заврался. А теперь остается одно — принимать последствия. По классу прокатилась волна шёпотов. Его обсуждал весь класс, даже не таились. И каждый взгляд словно удар по лицу. Ричард был напряжён, спина натянута струной, руки подрагивали. А самое страшное — друзья молчали. Не проронили ни слова с момента объявления. Обстановка накалялась, становясь невыносимой. Едва Ричард повторно сдал кровь, он решил сбежать. Больше не вынесет. Окрик учителя биологии пролетел мимо ушей. Он и о вещах своих позабыл, в момент бегства не подумав о такой мелочи. Главное, что телефон всегда при себе. Его бы он точно не смог оставить в классе, при всем желании. О том, что рюкзак забыл, до Ричарда дошло много позже, когда он бежал, сам не зная от чего, главное — подальше от учебного заведения. Пришел в себя, восстанавливая дыхание, только у знакомого хозяйственного магазина, где не раз его встречал Гэвин. Но сейчас его не было. Ричарду придётся бороться в одиночестве. Вот так выставить свою тайну на обозрение — полный крах. А самое обидное, что друзья могут начать презирать его. Он долго им врал, выдавая себя за альфу. Настоящие друзья так не поступают. Но не сделай он этого… где вероятность, что смог бы с ними подружиться? А теперь, скорей всего, всё закончится. Если у него хватит сил доучиться до конца учебного года, то на следующий он переведётся в другую школу… А если нет? Что если не сможет? Шепотки перерастут в издевки. Давно ли он слушал в свой адрес похабные шутки? Давно ли дрался за свою «честь альфы»? Чем больше начинал думать, тем мрачнее становился. Его истинная сущность готова была свернуться клубочком и тихо плакать от обиды и несправедливости. Все ведь хорошо было! Он впервые чувствовал себя по-настоящему счастливым рядом с Гэвином, так какого хрена судьба решила одарить его смачным плевком в лицо?! Чтобы жизнь мёдом не казалась? Получил глоток счастья — заплати за него цистерной боли? Неправильное соотношение. Сейчас начнутся экзамены, к которым надо готовиться, а он будет рассредоточен. Если не сказать, разбит. И родители будут огорчены, если он не сдаст. Особенно папа. Просто шикарно. Как от одной правды может рухнуть всё, чего так долго добивался… Страшно хотелось увидеть Гэвина. Только он один поймёт его! Но предстать перед ним в таком раздрае он не мог, у них планировался романтический вечер… Не зная, что делать, Ричард взялся за телефон. Может так ответ придёт ему в голову… — Коул! Старший брат совсем вылетел из головы. Он ведь тоже в курсе, и всегда поддерживал. Поможет и сейчас прийти в себя, чтобы вечером Ричард мог спокойно дождаться своего альфу, провести с ним романтический вечер, а там рассказать о навалившемся пиздеце. — Да, Ричи? — ответил Коул через пару гудков. — У тебя что-то срочное? Повезло тебе, что я уже домой направляюсь, а то бы хрен ты дождался, когда я трубу сниму. — Коул, можешь меня встретить? — попросил охрипшим надтреснутым голосом. — Я недалеко от школы, у хозяйственного. Пожалуйста… И брат, его сокровище настоящее, даже не стал спрашивать. По одному лишь голосу понял, что младшему очень хуево, в данную секунду прозвучал SOS. Веселость в голосе полностью исчезла: — Я понял. Скоро буду. Минуты длились, как часы. Каждая новая мысль мучила душу. Ричард ощущал себя сломанным. Всё летело к чертям с астрономической скоростью. Лишь появление брата в поле зрения чуть успокоило нервы. Он тут же бросился к нему. Наплевав на всех тех, кто мог быть рядом и видеть, он влетел в объятья старшего брата, чувствуя себя вновь тем маленьким мальчиком, на которого навалилось слишком много трудностей, который ненавидел себя, как омегу, и проклинал свою сущность от того, сколько проблем она приносит. — Ох ты, Господи, — выдохнул молодой мужчина, тут же крепко прижимая к себе младшенького, — все у нас через жопу проходит. Ну тихо-тихо, — добавил ласки в голос, осторожно покачиваясь, — все хорошо. Слёзы сами полились из глаз, от обиды, горечи, боли. А на душе было так погано, что не мог оторваться от родного человека, который всегда поддерживал. И сейчас, в данную секунду, он понимал, что Ричарду нужно выплакаться, сбросив с себя скопленный негатив. Объятья и ласковое поглаживание лишь ускоряли процесс. Становилось легче. Никаких слов не требовалось. — Пойдем домой, — обратился к нему Коул, как только понял, что Ричард пришел в себя и, более-менее, успокоился.

***

Грешным делом, Коул испугался, что брата обидел Гэвин. Но проблема оказалась в другом. — Меня спалили. Спалили, что я омега. Мы кровь сдавали и моя свернулась. Лаборант на весь класс заявил, что я соврал о своей сущности. Просто перед всеми. Самое печальное - Коул ожидал такого момента. Давно готовил себя к «этому» разговору. Как бы Ричард хорошо не скрывал свою сущность, рано или поздно кто-то, да раскрыл бы его тайну. Или сам, по неосторожности, раскрыл бы себя. Тем более, что риск появился еще месяц назад — на нем метка и окружен постоянно запахом своего альфы. Долго скрывать его за одеколонами не получилось бы, не говоря уж о метке. — И ты после этого сразу сбежал? — верно предположил Коул, после чего получил сухой кивок. — А как отреагировали твои друзья? Кто-то из них в этот момент присутствовал? — Полное молчание. Вообще ничего не сказали. Я не смог там больше оставаться. Вообще теперь не знаю, как туда завтра пойду, — голос сбился на шёпот. И до этого сидя довольно близко, Коул сократил расстояние до минимума, тут же притягивая к себе несопротивляющегося брата. Тот буквально на колени к нему перебрался, крепко обнимая. Снова чувствуя себя маленьким ребенком, которому нужны успокоения в виде объятий. — Знаешь, я вот думаю, что друзья тебя поддержат. Мне довелось с ними пообщаться однажды и они вполне неплохие ребята. А ты знаешь, у меня чуйка на хороших людей. То, что они молчали — вполне естественная реакция. Это мог быть обычный шок. А вот если бы перешептывались — вот это уже повод для волнения. — Надеюсь, ты прав. Я вообще не знаю, что теперь думать. Да и виноват я перед ними. Врал им так долго. Не удивлюсь, если они нахер меня пошлют. Будут отчасти правы. — А вот тут, братишка, лучше бы тебе не оплошать и постараться все им объяснить, если дружба с ними дорога. Рассказать все от самого начала. И если у тебя настоящие друзья, вон, как мы с Гэвином, они тебя поймут и поддержат. Кстати, насчет Гэвина, — вспомнил вдруг Коул, — он ведь не в курсе? — Нет. Мы вообще договаривались, что сегодня устроим романтику. У нас вроде как месяц отношений. Он собирался вечером отпросить меня у тебя, — Ричард сразу раскрыл карты. — Надеюсь, ты поможешь мне прийти в себя до вечера. Не хочу, чтобы он меня таким видел. Мне сейчас перед самим собой стыдно. — Да без проблем, — вполне спокойно одобрил Коул. Лично ему друг доказал, что может позаботиться о младшеньком. Тот уже месяц, влюбленный, витал в облаках. Даже папа любопытствовал, кто же этот таинственный альфа. И только отец ничего не понимал. — Я повторюсь, для тебя сейчас главное — поговорить с друзьями. Об остальных даже не думай. Друзья поймут — все, ты под защитой. К тебе никто не подойдёт. Не повторится ситуация, как пару лет назад. Ричард судорожно кивнул, прижимаясь к брату теснее. Он себя не контролировал в этот момент. Но звонок в дверь нарушил чары. — Откроешь? — спросил Ричард, которому не хотелось сейчас двигаться, словно из него опору вытащили. Да и отпускать брата, по большому счету. Но будет нехорошо, если они проигнорируют пришедших. Вдруг что срочное. — Ладно, — согласился Коул и, мягко отстранив от себя брата, поднялся. — Я скоро вернусь. На пороге стояли друзья Ричарда. Легки на помине. В руках одного из них, вроде как Маркуса, был рюкзак брата. — Привет. Ричард дома? Мы пришли ему рюкзак отдать. И поговорить. «Поговорить» звучало хоть и серьезно, но без угроз. И все же, Коул не мог пропустить их, пока не убедится до конца, что они не обидят Ричарда, тот и без того в шатком положении. Молча протянув руку, он дождался когда рюкзак отдадут, и спросил у троих парней: — Ричард сейчас в отвратительном состоянии. О чем именно вы хотите поговорить? — Ещё бы он был не в отвратительном, — понимающе отозвался Джош. — Его перед всем классом спалили, что он омега. Мы-то давно знали. Запах очень трудно перебить. — Да и незадолго перед течкой он всегда за живот хватался, хотя мы прекрасно знаем, что у него желудок титановый, что угодно сожрёт, — добавил всё тот же Маркус, который больше всех знал его брата. — А мне стоило съесть пережаренное — потом полдня с кирпичом в желудке хожу. Так что мы были в курсе, но не успели с ним поговорить. Он сорвался и убежал. — Впусти нас, пожалуйста, — добавил, после всех слов друзей, Саймон, единственный, после Ричарда, кто из их компании умел разжалобить одним взглядом, несмотря на то, что альфа. — Что ж вы ему раньше-то не сказали? — вздохнул Коул, запуская руку в волосы и растрепывая их. — В такой жопе ему хоть легче бы стало, зная он, что вы его можете поддержать. Ну ладно уж, заходите. — Мы не успели ему сказать. Пока переварили, что его так сдали, он сбежал, — пояснил Маркус и они прошли к Ричарду в комнату. Он был в полном раздрае. — Вы? — удивлённо спросил, увидев друзей в дверях. — Что скажете? Других слов не нашлось. Да и смысл сейчас ходить вокруг да около? Ричард не ожидал увидеть парней на пороге своей комнаты, и не понимал, чем руководствовался брат, впуская их. Может, решить все сразу? Только вот он не готов был! Страшно смотреть на друзей, да и стыдно очень. Не говоря уж о том, что сейчас услышит. Но быстрее слов он… почувствовал? С удивлением открывая глаза, которые успел закрыть, ожидая своего приговора, он наткнулся на макушку Саймона, который его обнял. — Мы все знаем, Ри. Давно знали. Омегу обвили ещё одни руки. — Ты так быстро сорвался, что мы не успели тебе ничего сказать. Мы не дадим тебя в обиду, — заверил Маркус. — Ты всё равно наш друг. Уже давно привыкли. Слова не сразу уложились в голове. Он так боялся, что от него отвернутся, что принятие теперь казалось нереальным чудом, которое только снится. И лишь руки, вполне осязаемые руки, что касались его тела в объятиях, говорили, что ему не спится, всё взаправду. — Ребята, вы только что спасли меня, — расчувствовавшийся Ричард обнял всех своих друзей. По щекам потекли слёзы благодарности и облегчения. Он мог лишь надеяться, что его поймут те, кто дорог. Ведь это самое главное, что друзья от него не отвернулись, что они рядом. А с их помощью он перенесёт всё.