Упырь и Кикимора

Карина в третий раз пнула двери застрявшего между этажами лифта и выругалась так грязно, что даже лампочка пугливо замигала. - Ща еще и свет погаснет, - буркнул Спасский, не отрывая взгляда от новостной ленты в телефоне. - Ааа!… - яростно ударила кулаком Карина по двери. – Свезло так свезло! - Да не паникуй, скоро нас вытащат из этого гробика клаустрофоба. - У меня нет клаустрофобии. К твоему счастью. - К нашему общему, Кариночка, к нашему общему. Спасский выключил многострадальный хонор, переживший семьдесят падений с кровати и два купания в пруду, сунул его в карман штанов и сполз вдоль стены, усевшись на корточки. - Спасский, ты в курсе, что ты меня бесишь? - Конечно. Тебя все бесят. Жаль, что ты отвергла наш с пацанами подарок – резиновый МПХ… Хватит уже сублимировать, выплесни свою энергию самостоятельно, если целого мужика нет под рукой! - Спасский! Я тебя сейчас укушу! - Не надо, у меня старая мать! Не превращай меня в упыря! - Да ты по жизни упырь. А я, скорее, кикимора… - смягчилась Карина, инстинктивно поправив безобразно тугие кудряшки, не поддающиеся никакой укладке. Самоирония этой малышке не была чужда, просто так уж выпала карта: Карина застряла в лифте с редкостным говнюком в тот день, когда ей нужно было в кучу мест сразу, включая вечернее свидание с чудесным юношей по имени Арсений, про которое знали, кажется, все курсы универа. - Да ладно тебе, красивые ведь волосы, - честно высказался Спасский. Карина никак не отреагировала, только опустилась рядом с одногруппником на корточки, скинув с плеч рюкзак. Прошла уже четверть часа, а от диспетчера не поступало ни ответа ни привета. - А че такое «МПХ»? В смысле, как расшифровывается? - Ты не знаешь? – гоготнул Спасский. – Мужской Половой… - Аааа… Я все думала, что «маленький»… Подростки расхохотались. - Ну, у кого как, - философски рассудил Спасский. – Если слушать Ивлееву про пятнадцать сантиметров, то статистика неутешительная… - Я на нее подписана. Угарные вайны. И как девушка она очень красивая. - А мне не нравится. - Да ты гомик. - Нет. Она мужиковатая, ведет себя отталкивающе, как гопарь с сиськами. Неприятно. - Зато она своя в доску у парней, раскованная, сексуальная. - Лично мне такая раскованность напоминает пошлость, а сексуальность… Она не только в милой мордашке и попце, но и общей няшности. Нежности. Трепетности. - Да ты романтик, Спасский. Почти как девочка тринадцати лет. - Это ты закомплексованная девочка все еще тринадцати лет. Снаружи-то больше, а внутри все те же проблемы, что и в школе. - Спасский, ну ты прям психолог. Мы с тобой в школе один год только вместе учились, а ты меня как по книге читать удумал… - раздраженно среагировала Карина. - Без обид, но ты, как мне кажется, почти не изменилась с девятого класса. Все так же боишься вопросов о личной жизни и язвительно отвечаешь, будто спряталась за щитом и отстреливаешься из бластера. - А что, нужно тебе отчитываться по каждому парню? Подробно описывать длительность обнимашек, его парфюм и кружавчики на моих трусиках? - Я и так знаю, что трусики ты предпочитаешь шортиками. Причем добротные такие, хлопчато-бумажные. Они выделяются через ткань джинсов. - Скотина. - А что такого в том, что я порой разглядываю дамские попки, пока вы чертите на доске на парах? Это нормальная реакция нормального самца… - Тьфу, самец орангутанга… - Карина поморщилась, впрочем, скорее наигранно. Антоша Спасский был в своем репертуаре. – Ну и у кого лучшая в нашей группе? - У Травинки, - ни на мгновение не стал задумываться Спасский. – У нее такая талия и такие бедра… - Размечтался. У Сашки парень есть. - Ну дык я чисто с эстетической стороны ее отметил. Чересчур стервозная, а внутри – ни хрена. - В смысле? - Пустая. Нет, не так, конечно. Простая. - Не поняла. Сашка Травинка – отличная девушка. Готовит офигенно, вышивает крестиком, не гулящая, подрабатывает в магазе… Мечта, а не деваха. Спасский, ты зажрался. Любит собак и кошек… Была б шлюхой без мозгов, но нет. - Сашка – простая как дважды два В инстаграмме фотки в одном и том же ракурсе – ее идеальном. Фон может не меняться, меняется только угол наклона головы. Постит цитаты, источника которых не знает. Обсуждать способна только «Холостяк» на ТНТ. Сашка хорошая как человек, но и хваткая, и дорого себя оценивающая (по внешности и способности дать отпор в случае с якобы «несправедливостью» в ее сторону), и рассудительная в житейских делах. Зато без внутреннего изящества. - Одухотворенности, в общем, ей не хватает. Спасский, ты влюблен в нее по уши. Ты мне сейчас отпрепарировал Травинку так, как если бы думал о ней часы напролет, ища плюсы и минусы. - Нет. - Да. Ты пытался забыть ее и искал изъяны, искал, чтобы уцепиться за них и попытаться разлюбить, - торжествовала Карина. Спасский поднялся, встав в полный рост. Его светлые волосы торчали в разные стороны, крылья горбатого носа чуть дрожали от нахлынувших эмоций, зелено-серые глаза близоруко щурились. Карина тоже поднялась на ноги, широко улыбаясь, вернее, скалясь. Ее щеки пунцовели в тусклом свете умирающей лампочки, ладошки взмокли. Раскрыла! Раскрыла тайну сердца главного пошляка курса! Спасский, видимо, как решила Карина, взял себя в руки и только хмыкнул. - Неужели ты думаешь, что Травинка способна меня заинтересовать? - Да. Вы учились с ней, кстати, с первого по девятый в одной школе. Ты, должно быть, потому и перешел к нам, потеряв ее навсегда. Она тебя отвергла. - Интересные догадки. - Я почти убеждена в этом. Слушай, давай я ей сейчас прямо напишу. Скажу, что ты все еще любишь ее, а она мне поведает о твоем признании (если оно имело место). У нас с ней достаточно доверительные отношения, чтобы тебя почморить напару. Карина достала телефон из кармана куртки и, игриво улыбаясь, стала спешно искать приложение. Спасский стоял молча. - Черт, сеть пропала. Ладно, потом. Слушай, Спасский, удивил. Вот честно. - У тебя потрясающая способность комбинировать домыслы и делать далеко идущие выводы там, где их нет. Карина, ты, правда, думаешь, что я могу рассуждать о качествах людей только если желаю их медленно и страстно отлюбить на кровати, предварительно приковав пушистыми наручниками к спинке? - Будешь отрицать, что твой маленький МПХ становится чуть больше, когда видит полупопия Травинки? - Мой МПХ нормального размера. Он становится больше при соответствующих обстоятельствах глядя на любые достойные женские полупопия. Даже твои. Парочка погрузилась в размышления, каждый по отдельности - в свои. Тишина окутывала их будто единым пледом целых две минуты, время подтягивало струны, неумолимо двигаясь вперед. - Шоколадку будешь? – предложила Карина, ломая молочные дольки. - Давай. Спасибо. - Знаешь, мы могли бы быть друзьями. В другой реальности, не в этой. - Почему в другой? Мы отлично ладим. Когда не стебем друг друга, конечно. - Ты не можешь без стеба. Без скабрезностей, без самоутверждения за счет других, высмеивая их. - Я никогда никого не высмеиваю. Подшучиваю – да, но только над теми, кто въезжает в мой юмор и дает соответствующий ответ. Ты, например. Ты получаешь разрядку от перепалок со мной. Другой же у тебя нет! - Ахаха, у меня нет секса, у меня недотрах, ай, как смешно, оборжаться! Спасский, ты долбаеб. - Обычно ты отвечаешь злобными шутками и буквально потеешь сарказмом. - Вот это оборот речи! «Потею сарказмами»! Тебя это заводит? - Иногда. Ты становишься точно пион – цветущий, пышный. От тебя так и веет феромонами. - Дык я горячая штучка? Почти как курочка-гриль. - Кстати, да. Шоколад, конечно, вкусный, но время-то столовки мы безвозвратно упустили… Карина завернула остатки шоколадки в фольгу и с грустью слизнула след «Аленки» с верхней губы. Захотелось пить, в лифте становилось все душнее и душнее. Спасский стянул через голову тонкий джемпер, оставшись в белой майке. Карина расстегнула верхние пуговицы рубашки, чувствуя, как по ложбинке между грудей стекает отнюдь не сарказм, а самый настоящий соленый пот. - М-да, - выдохнул Спасский. – Как-то мы подогреваемся. - Май месяц, черт возьми. Слушай, раз ты такой из себя психолог, чего ты от меня услышать всегда хотел про личную жизнь? Про моих парней? У меня сегодня, например, свидание в семь. Вот, - неожиданно разоткровенничалась седьмой раз за неделю Карина. - Да не про парней. Вообще. Все люди как люди – рассказывают про то, как задолбались сажать картоху на даче, как видели по скидке шампунь в «Ашане» и купили три штуки сразу, как рвались у них «дюрексы», как вермишель убежала в раковину из дуршлага, - а ты без историй обходишься. - Эм?... Ну не треплюсь я о банальном, так что? - Странно. Но у тебя всегда наготове байка с просторов интернета или шуточка из фильма. Как будто у тебя кроме виртуальности больше ничего нет. Зато про красавца Арсения знают все, но не всё. Точнее, кроме того, что он красавец и Сенька, информация отсутствует в принципе. - Ты на что намекаешь, Спасский? Парень сдул с носа мешающую светлую прядь волос, сделал два маленьких шага вперед и оказался прямо напротив Карины, в каком-нибудь жалком сантиметре от моментально сжавшейся девушки. - Нет никакого Арсения. - Серо-зеленые очи-болотца встретились с голубыми - трава отразилась в небе и вспыхнула, точно ее подпалили посредством лупы, торжествующим огнем. - Нет никакого Арсения, - повторил Спасский. – Зачем лгала, Воеводская? Его дыхание было шоколадным – сладким и терпким. Пот струился по скуластому лицу, точно по мрамору бежали дождинки. Градус накалился до предела, термометры на улице показывали жару за тридцать, в лифте было еще больше. - Антон, - попыталась отпихнуть одногруппника барышня. – Мне и так душно, а тут еще ты со своей тушей… Конечно, Арсений есть! Мы месяц вконтаче переписывались! - Покажи переписку, - потребовал Спасский. – Ах да, сети-то нет… Ну-ну. - Отойди от меня, дышать тяжело! - А про Травинку ты закрутила ведь не просто так. Ты… Ты ревнуешь! - Что?! Чт… Но тут Спасский резко наклонился к ее правому уху и прошелестел прямо в нежную белую раковину с маленькой мягкой мочкой, касаясь губами кожи: - Ревнуешь. - НЕТ! – рявкнула Карина, тщетно пытаясь отстраниться. - Ревнуешь, - еще раз издевательски тихо произнес Спасский, ведя губами по щеке барышни. – С первого курса ревновала, как только узнала, что я с ней за одной партой восемь лет просидел. – Ревну… Губы встретились с губами, ее сжатые - с его распахнутыми, испуганные – с властными. Спасский отстранился, в упор глядя на Карину. Та сделала глубокий вдох, еще один, еще и еще. - Карина, тебе нехорошо? Карина?.. Черт! Помогите! На помощь! Человеку плохо! – забарабанил со всей дури Спасский по дверям. - Мы здесь задохнемся сейчас, сколько можно-то! Карин… Карина! Вот же ж сучка! Карина расхохоталась, глядя на полное ужаса лицо одногруппника. Маленькая шалость удалась. Спасский, сначала чуть не начал хвататься за сердце от перепада настроений подруги по несчастью, затем сам начал смеяться, прислонившись к стене. - Я думал, у тебя сейчас припадок какой начнется… Не надо так пугать… - А в ухо мне слюни пускать, точно маньяк-насильник-убийца-насильник, – нормально? - Извини, перегнул с нагнетанием атмосферы. Так есть Арсений или нет? - А ты хотел бы, чтобы его не было, Спасский? Я ведь тебе нравлюсь, не отрицай. - Нравишься. Да, ты мне нравишься, - нашел в себе мужество сказать Антон. – Таких как ты ебанутых исключительно мало. Вас надо беречь. - Точно, - подтвердила Карина. – Так Арсению быть в моей жизни или нет? - Не ходи на чертово свидание, иначе укушу… - рывком притягивая к себе взмокшую от пота девушку, прошипел Спасский. - Пахну сарказмом или феромонами? - Шоколадом. Сексом. Дезиком с апельсином. Чуть-чуть кисловатым потом, но мне определенно нравится. Они поцеловались не спеша, нарочито сдерживая распаляющееся желание. Едва касались губами, чуть не дрожа от прикосновений и томительных пульсаций в паху. - Я хочу тебя. - Я – тебя. Минуты тянулись точно сливочный ирис – сладко цементируясь в памяти. Нестерпимо хотелось большего, хотелось сорвать эту чертову одежду, послать приличия, обстоятельства и мнения, но студенты политехнического университета на то и интеллигенция, чтобы ставить свои страсти ниже доводов рассудка. - Эй вы там, ребята! Вы там живы? – раздался голос лифтера. – Я сейчас двери разожму инструментом, а вам надо будет запрыгнуть на лестничную клетку. Вы аккурат между этажами застряли… - Спасский. - Карина. Их выпустили спустя почти шесть часов от момента поломки лифта. Время занятий уже давно прошло, последняя пара оказалась «забитой», ехать в корпус №4 уже не имело смысла. Еще полчаса пришлось ждать нужную маршрутку. - Пятнадцать минут седьмого, - выдохнула Карина, глядя на часы. В кармане завибрировало. – Ой, звонят. Арсений… - Привет передавай. - Спасский! Я тебя сейчас… - …Отлюблю на кровати, приковав наручниками к спинке, - шепотом подсказал юноша. - Ну, нет. Я же приличная девушка. Через месяц где-нибудь. Может быть… Спасский вздохнул со всей тяжестью счастливого обладателя налитого кровью МПХ. - Спасский? А я тоже, как Травинка, пустая/простая? - О, нет, ты тот еще кекс с килограммом изюма, выпендрежа, эрудиции и обаяния. - А я лучше Ивлеевой? - Несомненно. - До завтра, Спасский. - До завтра. Карина чмокнула его в щеку, специально прижавшись к Спасскому всем упругим юным телом. - На свидание-то позови, придурочный. - Завтра… Сегодня! Сейчас! – потерялся в пространстве и времени парень. - Завтра. В семь. «Эх, Арсений, прости, но ты в пролете. Я этого дебила с девятого класса люблю!» - нисколько не смущаясь странности текста, набрала Карина в поле сообщения. Студенческая жизнь шла своим чередом.