Последствия

Бар не менялся все те пятнадцать с небольшим лет, что Джаред посещал его. Он оставался все таким же маленьким, темным, но необъяснимо чистым и душевным, и не важно, переступал Джаред его порог пятнадцатилетним юнцом с поддельными документами или офицером слегка за тридцать с настоящим значком. Джаред, черт возьми, любил этот бар, пусть и каждая собака знала, где найти его в пятничный вечер. Его тут ждали. Не все, но все же. — Ты специально тут ждал меня, — озвучил свою мысль Джаред, падая на стул рядом с коллегой. — А когда было иначе? Джаред усмехнулся. Бывший любовник, отличный друг и надежный напарник в настоящем времени. Джаред все еще по-своему любил Остина. — Тогда закажи мне выпить, — достав телефон, Джаред быстро отписался Дженсену, что будет сегодня поздно, и с чистой совестью выключил его. От Остина не укрылись манипуляции Джареда, он, стукнув бокалом пива о стойку, улыбнулся. — Завел себе постоянные отношения? Джаред поморщился. То, что этот мальчишка буквально навязал себя, говорить не хотелось. И тем более уточнять, кто именно. Джаред должен был убедить Дженсена в одном: он зря старается — убирает, готовит, почти не попадается на мелком воровстве и отлично трахается — Джаред может обойтись без него. Все это просто удобно. И не больше. Дженсен обязан увидеть, что ничего не значит для Джареда, что есть и другие, кто вполне может занять его место. Внутри неприятно царапало, но, отгоняя ненужные рефлексии, он убеждал сам себя, что поступает правильно. — Ты сейчас очень неудачно пошутил, Пек. — Джаред глотнул поставленного перед ним пива. — Какие отношения? Помнишь, чем наши закончились? Остин широко улыбнулся: — Отличной дракой! И суперской пьянкой после! — Только такой ебанутый оптимист, как ты, может радоваться расставанию. Джаред сейчас с трудом вспоминал тот разговор и вечер, пьянка действительно была отличная. — Не мне тебе напоминать, сколько мы еще трахались после. Чисто по дружбе. Джаред невольно улыбнулся, да, вот секс с Пеком забыть было сложно. — Это предложение я слышу в твоем голосе? — Приглашение, скорее, — Остин отзеркалил его улыбку. У Джареда по спине пронеслись мурашки, он затылком ощутил взгляд. Недобрый, пронизывающий. Передернув плечами, Джаред наклонился к Остину, проводя носом по его шее, чувствуя, как тот разом закаменел рядом. — Пошли за столик? Жопа скоро отвалится на этих насестах коряжиться. Он провел ладонью по жесткой джинсе, вжимая пальцы в пах, Остин чудом не навернулся с высокого барного стула и, наконец, обернулся на выход, тут же заблестев глазами. — Пойдем, предпочитаю наблюдать такие сцены с комфортом из первого ряда. Джаред поежился и перехватил его взгляд. Как по нотам. Чуть поодаль от входа стоял Эклз, сверкая глазами. Джаред собрался и, пройдя за Пеком, упал на стул, тут же придвигаясь ближе к нему. — Ты ничего не хочешь мне рассказать, Падалеки? Облизнувшись, Джаред уткнулся в кружку с пивом, покачав головой. Насмешливый, слишком понимающий взгляд буквально придавливал к стулу почти забытым ощущением стыда с каплей восхищения старшим товарищем. Более опытным, более умелым, более удачливым, бывшим лучшим во всем, на взгляд тогдашнего, двадцатилетнего Джареда. А вот посмотри, почти ничего не изменилось. — Ему вообще можно посещать бары? Джаред поднял глаза. — Да вот сам сомневаюсь. — Он приподнял одну бровь, увидев, что Дженсен идет прямо к ним, играя желваками и сжимая кулаки. Ну просто Отелло белого разлива! Остин следил внимательно, оценивал каждое его движение, сканировал выражение лица, считывая эмоции. Джаред когда-то все это испытал на себе. Сегодня что-то произойдет, и, учитывая присутствие его персонального наказания, что-то не особо хорошее. Он уже пожалел, что взял себе пиво, а не виски. Подойдя, Дженсен поменялся в лице, скорчив какую-то совершенно идиотскую, по мнению Джареда, гримасу, внезапно выдал голосом на пару тонов выше, чем обычно: — Мы сегодня играем втроем, папочка? Или водку, Джаред решил, что водка сегодня подошла бы идеально. Рядом конем заржал Остин, пока Дженсен, едва не сбив стол, забрался на колени, обхватывая руками за шею. — Папочка сегодня занят, мелочь, — придав лицу максимальную серьезность, а тону строгость, отозвался Пек. — Иди баиньки, детка. Дженсен натянулся струной, он отпустил Джареда и, повернувшись, схватил его бокал, жадно глотая. Джаред закатил глаза — началось. Дженсен почти не пил, его развозило от двух стопок текилы в полный хлам. Он, видимо, по его мнению, соблазнительно облизнулся, чем вызвал новый приступ смеха у Остина. Да, это больше походило на голодный оскал акулы, только с языком, если бы они облизывались. Выглядело даже жутковато. Джареду даже показалось, что он достанет языком себе до кончика носа, как делают щенки. Точно, голодный акулообразный щенок. Джаред тряхнул головой — что за ерунда лезет в голову. За время, пока он представлял себе акулообразных щенков, расстановка сил за столом сменилась. Дженсен успел переползти, по-другому и не скажешь, на колени к Остину, оседлав его, светя все той же улыбочкой, за которой мерещились реки крови. Насмешливо глянув на Джареда, Остин придержал Дженсена за спину, совсем как за холку прихватил, предотвращая падение. — Нарываешься, мелочь. — Правда? — он снова повторил трюк с языком, и Джаред закрыл лицо рукой. И тут его осенило. Вот же мелкий гаденыш. Дженсен умел соблазнять, мастерски, красиво, именно поэтому Джаред и посчитал его блядью с самого начала, а сейчас он просто пытался его разозлить. И он уже был в хлам. То ли дело — залпом да целых полбокала Короны уделать! С готовностью облапав предложенное, Остин вжал Дженсена в себя, давая почувствовать свою силу. О, Джаред знал это ощущение и помнил, как оно пугало поначалу. Возбуждало до чертиков, но пугало. Он по побледневшему лицу Дженсена понял, что того проняло, да и тряхнуло его так, что и со стороны было видно — пора спасать. — Маленькие мальчики должны слушаться старших, — продолжал ржать Остин, остро следя за реакцией Джареда. Джаред поднялся и за шиворот вздернул Эклза на ноги. — Так, хватит. А-ну, пошли, чудовище. Дженсен осклабился, он пьяно смотрел на Джареда, зрачки перекрывали почти всю радужку. Он был пьян и возбужден. — Папочка меня накажет? Ну что за малолетний придурок? Доиграется ведь. Знаками показав «туалет на втором этаже», Остин взял кружку, отсалютовав ей Джареду. Ему светят месяцы и месяцы насмешек. Тащить не упиравшегося, но пьяного Дженсена через толпу было трудно. Тот то обгонял и вел совершенно в другом направлении, то вешался на шею, слюнявя подбородок, то врастал в пол, засматриваясь на трущиеся парочки. В итоге Джаред был весь мокрый, облитый чьим-то пивом и чудовищно злой. Только этим он мог объяснить, почему за шею пригнул Дженсена к раковине, открывая там холодную воду. Его когда-то собственный отец так же воспитывал после первых пьянок, а потом пару раз отличился Остин. — Бля-а! — Дженсен отфыркивался и, пытаясь вырваться, ударился о кран. Джаред перекрыл воду и, так же держа за шею, потянул его вверх. — Ты что творишь, засранец?! Дженсен вытер мокрое лицо рукой и… улыбнулся. По-настоящему похотливо. Облизнулся — одним кончиком проводя по верхней губе. Джареда как током шибануло. — Собирался с ним переспать, Джаред? — он продолжал ухмыляться, с вызовом глядя через зеркало. — Или мне звать тебя «папочка»? Голос, настоящий голос Дженсена, с легкой хрипотцой, растекся по оголенным нервам, заставляя член полностью встать. Голова разом закружилась, а в горле пересохло. — Думаешь я перед тобой оправдываться буду? — вжав в себя горячего, как печка, Дженсена, Джаред все же пояснил: — Он мой друг. Дженсен закрыл глаза, стоило Джареду прижаться еще теснее. — Ты трахался с ним, — процедил он сквозь зубы. Джаред улыбнулся. Ревность. Ядовитое, глупое чувство. Злое, толкающее на самые безрассудные глупости. Вот точно как Дженсена сейчас. Его нельзя контролировать, этот яд держит под контролем мозг полностью. Джаред это хорошо запомнил. А шрам не даст забыть до конца жизни. Развернув Дженсена к себе лицом, Джаред уперся руками в кафель за ним, намеренно давя ростом и шириной плеч. Будто хоть когда-то это работало. — Давай проясним, мы с тобой не парочка. Ты самовольно поселился у меня, платишь мне едой и сексом. Все круто, но ревность мне нахуй не нужна. Дженсена передернуло. Он пошел пятнами. Бурыми, не алыми красками смущения, а истинно побагровел. — Плачу, значит?! Ты действительно такой долбоеб, Джаред?! Поселился самовольно? А ты, сучка боттомная, малолетку из квартиры выпереть не в состоянии? Что? Нарисовался старый хахаль, и ты потек? Джаред вскинул одну бровь, подумав, поднял вторую, разглядывая Дженсена, сжимавшего и разжимавшего кулаки — как щенок, что скалит зубы. Красный, мокрый весь и безумно злой. А ведь он боялся, Джаред внезапно и очень ярко понял, что Дженсен банально боялся, что его выпрут из квартиры, кровати, жизни — чего угодно Джаредова. — Ты всегда можешь уйти, — на пробу сказал Джаред. — А меня все устраивает, где я еще в городе найду бесплатную обслугу и такой услужливый хуй. И понеслось. Страх полился из Дженсена рыком, разворотом и прямым хуком в челюсть. Он не ошибся. Дженсен трясся, его начинало колотить — пивной хмель рассеивался, уступая место эмоциям. — Тварь! — Дженсен отошел на полшага и глубоко вздохнул. — Я соберу вещи до полуночи. Можешь возвращаться к своему… к своей привычной жизни, офицер. И Джареда накрыло. Паника. Неожиданно и мощно клокотавшее в крови возбуждение смешалось с выплеснутым в кровь адреналином и было резко задавлено паникой. Он уйдет?! В голове разом закрутились мысли о первой встрече на улице, об участке, о той злосчастной ночи и днях, многих долгих днях, проведенных вместе. — Не думал, что ты такой трус, — сказал кто-то голосом Джареда. — Сбегаешь, услышав один раз то, что не по нраву? Тряпка. Яркие краски злобы на лице Дженсена сменила синюшная бледность гнева. На него смотрели так же, как он сам, бывало, смотрел на худших из людей. Джаред не сразу сообразил, что произошло. Его ударом ладони в грудь втолкнули в кабинку. Прижали лицом к стенке. Дернули пояс на джинсах. — Трус?! Да если бы не я, ты бы даже туалет в своем свинарнике с трудом находил! Но с куда большей скоростью ты бы уже нашел сифилис или что похуже, учитывая твою любовь к пьяному траху в подворотнях! Невольно прогибаясь, помогая раздеться и потираясь голой задницей о жаркий член сквозь джинсу, Джаред подставил под голову ладони, оборачиваясь. — Много лет без твоего надзора же трахался как-то, — он расставил ноги шире, помня о росте. — И член ты в меня совал, не боясь сифилиса или чего похуже. Сплюнув в ладонь, Дженсен растер слюну по члену, шлепнув им о Джаредову задницу. Прошила дрожь, Дженсена хотелось, как всегда, немедленно, едва он касался, до одурения, как в восемнадцать хочется секса в принципе, так Джаред хотел Дженсена. Сразу, много, все. — Ты же пай-шлюха, Эклз. Чего мне бояться? Ты моя персональная блядь! Его распластало по стене под весом Дженсена, на шею надавили жесткие пальцы, заставляя заткнуться. Джаред тяжело, с присвистом дышал, чувствуя — вот сейчас, нарвался на то, чего давно хотел, до самого горла хватит. Не захлебнуться бы. В дырку уперся горячий член, продавливая, разнимая головкой сжатые мышцы. Несмотря на сопротивление, Дженсен вжимался в него, убрав руку с горла на задницу, болезненно оттягивая в сторону. Безумно медленно. — Силенок не хватает, пока для тебя все не смажут и не подготовят? — Джаред качнул бедрами навстречу, безжалостно снимаясь с тех жалких пары дюймов, которые Дженсен успел в него протолкнуть. — Сука! — Дженсен завозился сзади, и Джареда пригвоздило к стене — он вошел. Мощно, горячо, растягивая и наполняя под завязку. Не делая лишних пауз, Дженсен принялся грубо толкаться. Джаред кайфовал. Больно, до судорог охуенно. Он бы заорал, не заткни ему рот Дженсен. Он целовал и прикусывал пальцы Дженсена, чувствуя все одновременно — его толстый член, как горит дырка и сладостно что-то дергается внутри, наполняясь темной похотью, холодный кафель плитки под щекой, зубы Дженсена, все сильнее сжимавшиеся на шее, и собственную руку на члене. Джаред не был уверен, что все происходило одновременно, но он чувствовал это именно так. Его размазало о Дженсена, вынесло наслаждением, болью, кайфом в сплошной горячий поток удовольствия. Резко выходя, Дженсен, не жалея, вввинчивался обратно, выворачивая горящие огнем края дырки. Кажется, Джаред скулил там, под ладонью, он едва ощущал себя где-либо еще, кроме как вокруг члена Дженсена. — Дже-енс! Джаред сжался, втягивая глубже, спазмами по позвоночнику покатился разряд. Дженсен тут же взял дикий, неистовый темп, и Джаред взорвался, пачкая спермой стенку и пальцы. Эклз застыл, дернулся, и Джаред по оголенным посторгазменным нервным окончаниям внутри почувствовал пульсацию и теплую влагу. Не рухнуть на пол помогло только осознание того, где они и относительная узость кабинки. Дженсен тяжело дышал сзади, вжимаясь горячим лбом между лопатками, его все еще потряхивало, Джаред ощущал это всем собой. — У тебя по ногам сперма течет. Блядь. Они трахались без резинки. — Эклз, ты правда не надел?.. — Джаред знал, что Дженсен чист, но достать его сейчас было лучшее, что он придумал. — Боишься, офицер? — он поцеловал Джареда в плечо и принялся натягивать на него штаны. — Я люблю тебя, Джаред. Джареду показалось, что он рухнет вниз — в голове потемнело. Никто и никогда не говорил ему этого. Никто и никогда. Даже с Остином было все иначе, они так и не сказали тех самых слов друг другу, заменяя на «будь осторожен», «не забудь сегодня пообедать» и даже «лишу значка, если снова попадешься на нож». Тогда он думал, что ему и не нужно словесное доказательство любви. Сейчас осознал — необходимо, как воздух. — Ты можешь оставаться у меня сколько захочешь, — пережатым горлом просипел Джаред. Дженсен резко развернул его и впился в рот. Жадно и больно. — Неужели, офицер? — Ты мой, Эклз. Со всеми потрохами, только попробуй куда-то свалить. Джаред потянулся вниз, поцеловать, закрепить свое право, когда оглушительно хлопнула дверь туалета. Сначала о стену, потом, второй раз, об откос, впуская в их мир на двоих хаос музыки и каких-то криков. Замерев, они вслушивались в чужие, быстро приближавшиеся тяжелые шаги. — Вы бы хоть двери запирали, голубки, — Остин, тяжело дыша, открыл дверцу кабинки. — Там началась небольшая драка, нам бы уходить. Дженсен замер. — Не смей к нему подходить! Сквозь зубы прошипел он и укусил Джареда в плечо. — Бля! — Джаред взвился, притянул к себе и заглянул в глаза. — Между нами нет ничего, давно уже. Казалось, что Дженсен сейчас зарычит — столько злости, замешанной на страхе, было на его лице. — Скажи, что тебе важен только я, — внезапно потребовал он. — Скажи, что любишь меня! Джаред с удивившей его самого ясностью осознал, насколько же Дженсен молод, он привык и забывал и о своем возрасте, и о его. Вот и прилетело сейчас, не вовремя и не к месту. — Он все тебе скажет, парень, и покажет, когда мы уйдем из этого бара! Остин, не слушая возражений, лившихся на него матерным потоком, чуть ли не за шкирку вытащил их обоих из кабинки и подтолкнул к выходу. — Быстро! Джаред затормозил уже на улице. Он понял. Он любит этого малолетнего придурка. И сегодняшний вечер послужил хорошим уроком им обоим. — Стоять, Эклз. — Опущенные плечи дернулись. — Ты мне нужен, гаденыш мелкий. Я тебя… ты понял. Пек застыл, будто приморозили. — Но еще одна подобная выходка… — Джаред оставил угрозу висеть в воздухе, Дженсен кинулся к нему, повиснув на шее, по-детски пряча лицо. Встряхнувшись, Остин обернулся на них, в темноте не было видно его лица, и Джаред не мог сказать, что кривая, болезненная ухмылка ему не почудилась. — Давно не видел тебя таким. — Правда любишь? Свет фонаря осветил два лица: одно охвачено надеждой, второе — болью и отчаянием. — Не говори этого, Падалеки. — Я уже сказал, Пек. Выдохнув с присвистом, Остин нервно потер лицо, пошарив по карманам. Все его движения враз сделались какими-то дергаными, слишком беззащитными. — Ты говорил, что никогда не будешь готов сказать это, никогда, — не найдя того, что искал, он, сжав, спрятал руки, посмотрев на Дженсена. — Но и я никогда не видел тебя таким до тошноты счастливым, как сейчас. — Просто я нашел своего человека. — Джей… И Дженсен впился в него, голодно, жадно. Джаред чувствовал, как бьется сердце — быстро, рвано. В унисон с его. Он погладил его по затылку, разрывая поцелуй. — Пошли домой, Дженсен. В груди жарко запылало от того, как правильно прозвучало то самое «домой», обращенное к Дженсену. Будто его квартира и холостяцкая жизнь, на которую он никогда не жаловался, стали целым, вместив в себя еще одного человека. — Падалеки, не делай глупости. Джаред уже и не помнил, когда последний раз слышал такую злость в этом родном голосе. — Остин, это одна из самых правильных вещей, что я делал. Сжатые кулаки у обоих, горящие взгляды и чертова ревность, сквозившая в воздухе. — Да это же блядь! Мелкий малолетний воришка и обычная шлюха! Дженсен напрягся, готовый броситься на обидчика, но Джаред успел первым. Задвинув Дженсена за спину, тяжело опустил руки на плечи Остина, нависая сверху. — Остин, ты его не знаешь и сейчас не в себе. Остин дернулся и безвольно застыл. — Он шлюха. Джаред и хотел бы двинуть, но память обо всем хорошем не позволяла поднять руку на некогда близкого человека. — Остин, тебе лучше заткнуться прямо сейчас. Ты не знаешь, о чем говоришь. Дикий хохот резанул по перепонкам. Оглушил. — Что… Падалеки, ты идиот! Дженсен вырвался из-за спины, оттолкнул и ударил. Остин устоял, лишь качнулся и, продолжив смеяться, стер кровь с разбитой губы. Он смотрел на Джареда, не отрываясь, взглядом, полным торжества и какой-то странной горечи. — Он шлюха, Падалеки, и я знаю, о чем говорю. Вынь голову из задницы и вспомни, в каком отделе я работаю. — Он трахался с другими, как и я, и ты. Прошлое есть у всех! Смех стал тише и злобнее. — Да через него весь наш район прошел! Дженсен снова замахнулся, но Джаред успел перехватить кулак! — Пек, ты мстишь мне? Он не был ни с кем — в определенном смысле. Я точно знаю. — Ты не в своем уме! Пора было уходить, Дженсен весь дрожал в его руках, и сам Джаред чувствовал — еще пара слов Остина, и он не сдержится. Он держался, понимая одно — они нужны ему, оба. — Не зависть ли это, Пек? — Джаред в последний момент удержал в себе слово «ревность». — Нам всем пора по домам, а с тобой мы поговорим завтра. Наедине. Дженсен снова рванулся. — Наедине?! — Да, лапуля. И, возможно, я даже его трахну. Так, как никогда ты не сможешь. Наклонившись, Джаред зашептал Дженсену на ухо, поглаживая сзади шею. — Не слушай его, он пьян и идиот, но все равно мой друг. И уже громче, Остину: — Мы уходим сейчас; надеюсь, ты до завтра проспишься. Дотащить сопротивлявшегося разгоряченного Дженсена до дома оказалось сложнее, чем Джаред предполагал. Он рычал, матерился и норовил вырваться из-под руки. В такси Джареду пришлось прижать его к себе, шипя в ухо: — Ты считаешь себя взрослым? Так веди себя как взрослый. — Я ему член оторву в следующий раз. Дома, затолкав злющего Дженсена в душ, Джаред ушел в спальню, стягивая с себя провонявшие вещи. Гормоны. Юношеский максимализм. Как мало еще понимал Эклз, живя одними эмоциями. Джаред схватил телефон. Завалившись на кровать, он нашел в контактах Остина, вместо личной фотографии стояло их общее фото еще времен, когда Джаред был чуть старше Дженсена. Хорошо, что тот пока не додумался копаться в его личных вещах. Покрутив телефон в руках, Джаред набрал лаконичное «Завтра в пять» и убрал его на столик, не сомневаясь — Остин поймет где. — Джаред, — раздался голос от двери ванной. — Ты, это, прости меня. Улыбнувшись, Джаред покачал головой. — Ты просто молод, иди сюда, — он поднял одеяло, приглашая. Нырнув в кровать, Дженсен горячо притерся к боку, сладко выдохнув в шею, обдавая запахами геля для душа и шампуня. — Люблю тебя, давай спать, — закрыв глаза, пробормотал Дженсен. На прикроватном столике зажегся экран телефона, показывая сообщение с единственным словом — «Ок». Джаред отчетливо понял — эту ситуацию придется разруливать куда дольше и сложнее, чем он предполагал. Не стоило все это затевать изначально, ох не стоило. Поцеловав сопящего Дженсена в макушку, Джаред провалился в неспокойный сон. Завтра будет новый день, и он решит, что со всем этим делать. А сейчас — прижать еще крепче, вдохнуть и спать. Нет неразрешимых проблем. Они со всем справятся. Все трое.