Alone

Рэйвен глушит свою боль алкоголем. Пока остальные вместе с Санктумцами находятся на церемонии, она сидит в баре, один на один со своими переживаниями. Рэйвен думает о погибшем Шоу. Думает о Земле, где надеялась построить свое счастье. Думает о Монти и Харпер, которые ценой жизни подарили остальным будущее, а затем думает о Кларк. Как только перед глазами встает образ Гриффин, Рейес с грохотом опускает на стойку стакан и впивается ногтями в ладони. Ей хочется придушить бывшую подругу за всю боль, которую та ей причинила. За гребанное предательство и сговор с Маккрири. За Шоу, которого она не спасла. За то, что она, блядь, выжила на сгоревшей планете, тогда как Рэйвен шесть лет оплакивала ее. Девушка балансирует на грани — истерический смех подступает к горлу, в глазах саднит от слез. Ну как можно было поверить в то, что она будет счастлива? Она, Рэйвен Рейес, которая всю жизнь теряет любимых людей и попросту недостойна счастливого конца! Дверь открывается, и у Рэйвен ярость расползается ядовитыми шипами под кожей. Кларк подходит и садится напротив, а Рейес хочет ее ударить. Ударить прежде, чем она начнет в очередной раз извиняться и оправдываться. Ей это не нужно. Рэйвен лишь хочет, чтобы Кларк ощутила хотя бы на мгновение то, что чувствует она: как всякий раз болезненно надрывается сердце и не достает воздуха. Как мир трескается перед глазами и остается темная пустота. Где нет никакого счастливого будущего. Где нет никого и ничего. — Прости меня, — говорит Кларк. Рэйвен ломается с каждой секундой. — За ущелье. За Маккрири. За Шоу… — Заткнись! — Рейес бьет ладонью по стойке и оборачивается. Она впервые за долгое время находит взгляд Гриффин, и от этого раскаяния и чертовой искренности в глазах Кларк, самообладание трещит по швам. — Не вмешивай его! — Он хотел, чтобы ты была счастлива, Рэйвен. Его последние слова были о том, что ты заслуживаешь счастья… Огонек надежды вспыхивает где-то под ребрами, и тут же потухает, лишенный кислорода. Рэйвен задыхается от горя. Она бегло цепляется взглядом за некогда родные черты лица и всем сердцем (тем, что от него осталось), ненавидит себя за слабость. Она похоронила Шоу, смирилась — в очередной раз. Так же, как шесть лет назад смирилась с гибелью Кларк. С гибелью Кларк, которая сейчас стоит напротив с жалобным взглядом, от которого тошнит, и просит прощения. И Рэйвен ходит по лезвию — как сильно ей хочется убить Гриффин, столь же сильно хочется вцепиться в ее плечи и утонуть в объятиях. Закричать, зарыдать — только бы стало легче. И только бы она не отпускала. Рэйвен соскакивает с места. — Каждый раз, когда ты делаешь что-то ужасное, ты говоришь, что тебе жаль, но потом все повторяется! Сначала ты лишила меня Финна! — она срывает голос. — Ты убила его у меня на глазах! А теперь ты убила Зика. Тебе жаль, да?! — Я не убивала Зика, Рэйвен, я пыталась его спасти… — шепчет Кларк. По ее щекам ползут дорожки слез. Она подходит к Рэйвен вплотную — у Рейес уже не остается сил сопротивляться. Ей будто переломали кости — она безвольно повисает в руках Гриффин, когда Кларк прижимает ее к себе, и лишь плечи сотрясаются от рыданий. — Ты приговорила его в тот момент, когда сдала психопату, уничтожившему планету! — сквозь слезы выдавливает девушка. — Я потеряла все, Кларк! — Я потеряла тебя, — эхом шепчет Кларк ей в ухо и сильнее сжимает в кольце рук. Рэйвен поворачивает голову, резко, почти столкнувшись с ее лицом, и вслепую впивается в пересохшие губы Гриффин. В ее груди плавятся океаны лавы, раскаленная кровь пульсирует в артериях. — Я тебя ненавижу! — она шепчет, когда губы Кларк раскрываются навстречу, и отчаянно, грубо целует, выплескивая вместе со слезами всю свою боль. — Я знаю, — задыхаясь бормочет Кларк, на секунду прервавшись. — Я тоже себя нена… — Я никогда не прощу тебя, Кларк! — перебивает Рейес и затыкает ее очередным поцелуем. Она чувствует, как Кларк перемещает ладони на ее лицо, стряхивая большими пальцами слезы с щек, и внезапно отталкивает ее. — Я никогда не прощу... — голосовые связки срываются на шепот. — Ты для меня умерла шесть лет назад! Рэйвен закрывает лицо руками. Ее губы дрожат, и она все еще ощущает на них чужое тепло. Она смотрит на Кларк, и видит в глазах той отражение собственной боли — Кларк все почувствовала. Горько усмехается, запоздало осознав, что от этого не стало легче, и что в этой войне они обе проиграли. Кларк вскидывает голову к потолку, задерживая слезы, а затем с такой же горькой усмешкой кивает головой. — Я нашла утешение в Мэди, — отзывается она, собравшись с силами. — И ты однажды его найдешь. — Не в тебе… — беззвучно шепчет Рэйвен ей в спину, когда Кларк уходит. Она слышит, как закрываются двери, и судорожно вбирает в легкие тяжелый отравленный воздух. Она снова остается одна.