Несовершенство линий

В однокомнатной квартире на пятом этаже было уютно: красивые, в серебряную полоску бледно-голубые обои, которые делали комнату светлей. Большое, с белой пластиковой рамой и двойным стеклом окно еще больше пропускало свет в квартиру. По бокам висели легкие синие шторы до пола, которые подвязывались серебряными лентами. На белоснежном подоконнике стояли комнатные цветы, и одними из них были маленькие незатейливые фиалки. У стены, слева от окна, стоял синий диван, сделанный из немного грубой ткани, на нем лежали маленькие серебристые подушки. Рядом с ним стояла небольшая тумбочка, а на ней был металлический светильник, будильник и еще кактус без колючек, и пустая пачка семечек. В параллельном углу стояла одинокая деревянная швабра с пластмассовой рукояткой, которая была брошена хозяйкой именно там, потому что она опаздывала на работу. Предмет для мытья полов стоял, опиравшись об угол комнаты, томно смотрел на свою давнюю возлюбленную - мягкий синий, любимой хозяйкой, диван. Мягкая, чистая и улыбчивая. Да, он видел ее улыбку, но никто другой этого не замечал. Это явление было трудно заметить, но швабра так увлекся эти предметом мебели, что начал замечать самые маленькие и неожиданные детали. Даже то, что диван плачет. Странное чувство, скажет кто-то. Так не бывает, скажут другие. Но Алекс видел и это. Как на Джейн выступали капельки, на ее спинке, они были практически незаметны. Он больше не мог сдерживаться. Швабре так хотелось вставить себя в диван почувствовать ее грубую ткань, которая заводит. У Алекса немного закружилась голова, и он решил перейти к решительным действиям. Сегодня, именно сегодня он почувствует диван именно в месте его сборки, а не под ножками, где обычно он ее касался, когда хозяйка мыла пол в квартире. Самый сок был как раз-таки в середине. Самым неведомым образом, а именно поднимание своего корпуса швабра смог подобраться к дивану. Как только он коснулся ее грубой синей ткани, все эти мысли, еще больше опошлились. О, это приятное чувство, когда рукоятка проскальзывает по долгожданной «коже» и твое не несуществующее сердце замирает. Алекс видит, как Джейн закатила невидимые глаза и наслаждается этими прикосновениями. Ему приятно. По ее ткани пробегают складки. Она хочет большего. Она молча стонет, стонет своим скрипом, который сейчас не слышен. Но небывалое сердце бьется сильней, чем когда-либо. Рукоятка все ближе притесняеться к щели между спинкой и сиденьем. Дивану становится страшно, но она томно скрепит, и Алекс понимает, что хочет она еще больше. Она ждет и жаждет. Эти эротичные соприкосновения - они сводят с ума. Обоих сводят с ума, желание и страсть накрывает обоих. Долго ждали и останавливаться они сейчас не собираются. И все равно, что подумают другие, Алекс уже проник в Джейн, и она с протяжным «стоном» обволокла своей грубой тканью рукоятку швабры. Он кричит от эйфории в мыслях, но ему так хорошо, и наверно это будет только сейчас. Двигается, двигается в ней, и они оба нагреваются, и это так предательски, но им не хотелось нарушать эту гармонию, ломать эти несовершенства линий. Диван скрипела наверно на всю квартиру, а может её слышал весь дом. Но было плевать, движения были резкими, рваными, что выступили на дереве капельки пота, Алекс бессовестно вколачивался в Джейн. Силы были на исходе, но он хотел вечно чувствовать своим покрытием, эту грубую синюю ткань. Послышался звук открывающегося замка. Швабра резко откинулась назад, упал на пол, предательски проклинал, что хозяйка пришла раньше обычного. Это чувство они не забудут, когда прикасаешься к поверхности своего возлюбленного.