Не та

      Волосы слишком гладкие и темные, прическа ему совершенно не нравится, как и вся манера одеваться в целом. Ему не по нраву ее голос, слишком высокомерный и наглый, походка. Ее рост и фигура, голубые глаза и лицо — словом, абсолютно все было ему чуждо, все было не то. Ее бесцеремонные наведывания все чаще стали выводить его из демонстрационного спокойствия, хотя, казалось бы, Сувон сам позволил этим приездам свершиться, даже более, он их поощрял. Однако последнее время он был сам не свой.       Он хорошо умеет сдерживать эмоции — с восьми лет, когда он определился со своими планами, Сувон регулярно практиковал хладнокровие и рассудительность, за десять лет отточил свои навыки серого кардинала до такой степени, что уже не замечает, когда играет роль. Эта маска слишком крепко вросла в его лицо и поступки, став его неотъемлемой частью. За ней не видна истинная натура Сувона, все пропадает в льстивых комплиментах и псевдо-доброй улыбке, в которой все теряются, делая свои ложные выводы, попадая в сети его ледяной расчетливости без шанса на освобождение. Он не такой, каким его видят окружающие люди — он далеко не добренький и наивный, каким прославился. По правде сказать, половина окружающих его людей раздражает Сувона до такой степени, что порой ему необходимо приложить немало усилий, чтобы не потерять контроль над эмоциями. И оно того стоит, его усилия окупаются с достатком. Притворяться дурачком и управлять нужными людьми, дергая за невидимые нитки — очень выгодная позиция для правителя.       Дочь главы клана Воды не стала исключением. Несчастная Лили принимает его за друга, приезжает к нему, чтобы поговорить с ним, «разнообразить скучные будни правителя». И ведь она искренне считает его хорошим человеком, не смотря на то, что он убил отца ее дражайшей подруги, она верит, что он действовал согласно благородных мотивов. Они, разумеется, были, эти благородные мотивы, вместе с тем несущественно смешанные с его собственным желанием занять трон во имя своего отца. Но Лили его благородные помыслы обошли стороной: изначально он начал общаться с ней неосознанно, руководствуясь странным, непонятным ему ранее желанием занять пустоту в душе, что образовалась сразу с уходом Ионы и Хака из дворца. Следом мотивы одиночества сменилось чистой практичной корыстью: мерзкие слухи касательно его любовных предпочтений и вечно капающие на нервы со своей помолвкой и наследниками генералы и министры, — пусть и на время, но он убил бы двух зайцев одним выстрелом, появись в его компании женщина. И он даже, вроде, как-то случайно обмолвился этими мыслями с Лили, но она была достаточно наивна и простодушна, чтобы не уделить его словам должного внимания. И этим она ему всегда напоминала Иону.       Иону…       Все потеряло смысл, когда он стал ловить себя на мысли, что каждый раз, после встречи с Ионой, видясь с Лили, он неосознанно начал сравнивать их. Их внешность, их речь. По прошествии некоторого времени, он осознал, что все это время использовал Лили не просто как подругу для отвода глаз и подозрений, она была заменой той девушке, которая была с ним с самого детства и которую он потерял. Он сравнивал их обеих и каждый раз убеждался в том, что Лили во всем проигрывала Ионе. Все, что было в Ионе — он скучал по этому, до щемящей тоски в груди: ее бесхитростный взгляд, румяные щечки, счастливая улыбка, что расплывалась на милом личике, достаточно ему было появиться в поле ее зрения. Его никогда не раздражала ее любовь к нему, напротив, все это казалось Сувону невероятно милым. Однако... от чего же раньше он не ценил это должным образом? Осознай он тогда, сколько счастья она ему всегда дарила, смог бы тогда отпустить идею о захвате власти? Теперь уже поздно об этом думать. Единственное, чем ему остается сейчас довольствоваться - теми немногочисленными вещами, которые напоминают ему о ней: вечерний закат и утренняя заря. И это убивало.       Чем больше проходит времени, тем больше и тверже Сувон уверывался в том, что ему совершенно не комфортно находиться в обществе Лили. Дочь главы клана Воды не способна справиться с ролью, что пророчат ей генералы и советники, — никто не будет способен, не теперь, когда перед глазами стоит отчетливый образ фиалковых глаз, таких фантастически больших и до одурения глубоких. Таких глубоких, что он готов тонуть в них мыслями каждый раз, когда воспоминания мучительно оживают в самый неподходящий момент в его голове. Например, сейчас. О чем эта госпожа Лили говорит? Не иначе, как опять о каких-то совершенно не интересующих его глупостях.       Не такая.       Взгляд бежит по мелко исписанным строчкам на тонкой пергаментной бумаге, Лили без умолку болтает, периодически саркастически смеясь со своих остроумных шуток и ныряя взглядом в свою книгу. Сувон не слышал ее, в равной степени как и не знал, о чем читает его взгляд. Лицо не выражало смуты, губы растягивались в вежливой улыбке, а голова, как заведенная, периодически кивала, создавая видимость его присутствия при разговоре. Сознанием же он глубоко застрял в воспоминаниях последнего близкого контакта с Ионой. Когда эта миниатюрная девушка, широко распахнув руки, словно была готова в любой миг обхватить ими весь мир, стояла напротив него, преграждая дорогу лошади, и смотрела на него, смело и открыто, так, как смотрят на равных. Только ее взгляд одной уверенностью не ограничился, таилось в них что-то такое, что заставляло представлять себя перед ней в уничижительном свете, будто бы он был жалким слугой, до общения с которым она была вынуждена снизойти с небесного олимпа. Хотя маленький девичий подбородок и тянулся к солнцу, чтобы глаза имели возможность смотреть на него прямо. Она была так не похожа на себя прошлую, такая… другая, что даже советник Кэисюк пораженно молчал, не призывая более армию. Этот контраст боевого духа и феноменальной хрупкости сводили Сувона с ума.       Иона…       Звук ее голоса до сих пор раздается у него в ушах, стоит лишь Сувону потерять концентрацию, такой тонкий, нежный, с повелительными нотками, не такими, как у Лили, а истинно королевскими, что будто бы были призваны неизменно напоминать всем о ее происхождении, где бы она не находилась. Она была и остается дочерью бывшего императора Ила, принцессой Коуки… и реинкарнацией зародителя империи, Хирью. Так ли правдивы слухи о возрождении Хирью — его не волнует. В чем он действительно был честен перед другими, так это в том, что ему действительно не было дела до никакой драконьей религии, которой так болеет клан Огня. Советник Кэисюк периодически поднимает тему драконов и Ионы, которая может в скором будущем одним лишь своим существованием поставить под угрозу его власть, и требует как можно скорее ликвидировать потенциального врага его трону, называя тысячи причин, почему более на нее нельзя закрывать глаза. Нет, он не убьет ее, кто бы что не говорил, но он не сможет. Не сейчас, когда каждую ночь, под прикрытыми веками он гладит ее потрясающе алые волосы, зарываясь в вихри ладонью, расправляя кудри, наматывая на палец прядь и поднося к губам. Не сейчас, когда руки сводит судорогой от невозможности обнять ее, как тогда, в порту Авы, и вдохнуть ее почти забытый запах. Нет, он никогда больше не сможет поднять на нее руку. Он уже упустил одну единственную возможность покончить с жизнью Ионы, тогда, в покоях бывшего правителя, в тот самый переломный момент в его жизни. Когда аффект от убийства дяди достиг своего апогея, затуманив рассудок, что даже плачущие фиалковые глаза почти не тронули загрубевшую душу. Он счастлив, осознавая, что она жива, что на ее стороне «Громовой зверь» и соратники. Он и к драконам не притронется, оставив их на ее защиту. Ее жизнь дорога для него как ничья другая, но он никому никогда кроме себя в этом не признается. И пускай Лили больше не пытается вытянуть из него правду касательно Ионы — никто не должен узнать о его привязанности к ней. Это может стать ошибкой.       Он никогда не жалел о том, что сделал, пускай и потерял близких людей. Он знал, на что идет, он был готов ко всем последствиям узурпации: потеря друзей, хоть и болезненная, но по сравнению с другими, незначительное упущение, как он считал. Что значат его личные переживания и привязанности, когда на кону целое государство с миллионами несчастных душ? Однако последнее время он все чаще стал испытывать предательскую боль в сердце, когда осознание настигает его, подобно неоднократно пережитому ранее приступу, который, однако, не теряет своей силы: она больше никогда не посмотрит на него с любовью во взгляде, никогда не обнимет и не позовет пить чай со сладостями. Для нее он мертв: он в полной мере ощутил на себе всю степень ее ненависти к себе, что передавалась от нее к нему, словно электрическим разрядом, сквозь презрительный взгляд, тон, позу. Она по-настоящему ненавидела его. Что ж, он это заслужил… И он справится с этим щемящим чувством в груди — не впервой, — осталось только переосмыслить все и в очередной раз осознать: Он — король Коуки, убийца предыдущего императора и сын великого генерала Юхонга. В нем нет места для таких разрушительных эмоций, как любовь…       А в голове продолжал звучать пленительный голос, пьяняще произнося раз за разом одно лишь: «Сувон».       Сувон сам не заметил, как с шумом отодвигающегося стула вставал из-за стола, оборачиваясь к выходу из сада. Прятавшиеся за кустами охранники встрепенулись, готовые следовать за императором. Лили удивленно поднималась следом, окликивая его.       -Прошу прощения, Лили, кажется, я дурно себя чувствую… — Он не соврал, ему действительно дурно. Дурно от собственного бессильного желания, текущего в его венах, подобно патоке, дурно от того, что даже после такого жестокого разрыва отношений с ней, он все еще не смог перебороть в себе эту слабость, не смог выгнать кузину из своего сердца. Он хочет увидеть ее, хочет снова обратить на себя чарующий взгляд, услышать голос… Кажется, он впервые в жизни, совсем незначительно, почти неощутимо… засомневался в правильности своих поступков. Только на одно мгновение он почувствовал, что желает оказаться на месте Хака, стать спасителем для Ионы от предателя, убившего ее отца и подставить плечо, служить опорой каждый раз, когда это ей понадобится. На один лишь миг ему со всей серьезностью захотелось стать самым дорогим для нее человеком, укрепить с ней узы, сделав их вечными, как жизнь четырех драконов из сказки про Хирью. И он настойчиво гнал эти мысли, понимая всю их абсурдность.       Он всегда думал, что ему будет все равно, с какой женщиной придется связывать свою судьбу: будь то Лили, принцесса Тао или Коурэн — все определяет выгода, которую он получит от брака. Должно быть… ему и сейчас все равно. Он уже давно смирился с мыслью, что никогда не будет счастлив. Он распрощался с этим чувством в тот день, когда собственноручно убил короля Ила.       На основе 141 главы манги, «Шантаж»