Солдат и Горгулья

Долгий бой наконец подошел к концу. Стараясь не обращать внимания на боль и дрожь в ногах, уставший солдат дохромал до стоящей посреди обломков статуи горгульи, с хищным оскалом смотрящей вдаль, и достал из нагрудного кармана помятую, слегка намокшую пачку сигарет и полупустой коробок спичек. – Давай, мать твою! Сигарета сделала круг, повторяя движения губ солдата. Проклятые спички не хотели загораться: то ослабевшим рукам не хватало сил как следует чиркнуть по коробку, то как только разгорался огонек, резкий порыв ветра тут же его тушил, и очередная спичка оказывалась вдавлена в землю носком ботинка. Наконец, его усилия оказались вознаграждены. – Слава ж Богу. Горгулья, видимо, устав стоять в картинной позе, присела, поджала ноги и протянула к солдату когтистую каменную лапу: – Можно? Одна затяжка, моргнуть не успеешь, как верну! Солдат, помедлив, вложил в лапу сигарету. – Ах, славно! – выдохнула горгулья. – Ну, как жизнь молодая? Солдат молчал, то и дело затягиваясь. Стоит ли разговаривать с горгульей, хороший ли это вариант – говорить с тем, что говорить не должно?.. С другой стороны, даже если и не стоит – когда еще представится такой шанс? К тому же, что она сделает, убьет его? Ерунда. – Это правда, что горгульи оживают во время апокалипсиса? – В ответ донесся смешок. – Ну да, глупый вопрос... – На самом деле, у тебя просто галлюцинации от недостатка кислорода. – Правда? – Правда. Они замолчали, глядя на ураган вдали, гоняющий туда-сюда трупы, гильзы, куски стен и песок. – При гипоксии не бывает галлюцинаций. – Ну, это была ложь во благо, дружище. – Да не стоило. Какое уж тут благо… Устало вздохнув, солдат оперся рукой о постамент, на котором сидела горгулья. – Ох, может, присядешь? Передо мной много места. – Если можно. Буквально на краешек, можешь даже не двигаться. Спасибо. Насколько хватало взора, из земли торчали обломки зданий, щерясь в грозное небо кусками арматур. Словно трофейные мечи на пьедесталах. Или кресты на могильных холмах. Славный город, построенный людьми, за считанные часы оказался разрушен бомбами, созданными людьми. Как говорится, «я тебя породил, я тебя и убью». – Археологи будущего сто процентов будут озадачены! – пошутила горгулья, стремясь разрушить затянувшуюся паузу. – Вон то здание, это школа или торговый центр? – Будущего, говоришь. Думаешь, тут будет какое-то достойное будущее? – Свято место пусто не бывает, знаешь. Сначала все покроется зеленью, потом придут животные. Потом кто-то получит мозг… Ну, ты без меня знаешь, как это работает. А будет ли оно достойным… – Горгулья равнодушно махнула рукой. – К этому моменту ты, друг, станешь музейным экспонатом, какая разница-то? И на табличке твоей будет написано: «Человек все испортивший». А я… Эх, я к тому моменту, скорее всего, стану обезображенной кучей камня. Прости уж за негатив. Солдат втоптал сигарету в землю, прижался спиной к груди горгульи и прикрыл глаза. Хотелось спать. – Все-таки жалко этот городок, – продолжила она. – Он мне нравился. Не то чтобы я много путешествовала, сам понимаешь. Но все эти туристы, парочки, зверушки… реставраторы... все они мельтешили тут целыми днями, щелкали фотоаппаратами, рисовали, терли мне ноги на удачу, чудаки. По праздникам на меня вешали украшения, у меня даже была личная гирлянда на Новый Год! Красивая, ты б видел! Черт, да я даже по этим засранцам-голубям скучаю! Вот уж чего не ожидала... – она помолчала. – Спать не мешаю? – Нет, – сквозь дрему ответил солдат. – Я тебя слушаю. Ты словно сказку на ночь читаешь... – «Человек все испортивший», припомнил он и вздохнул. – Извини меня, я лишил тебя дома. Судя по твоим словам, тут и правда было очень здорово. – Он окинул взглядом поле из арматуры. – Жаль, я не успел этого увидеть. – Да ничего страшного, еще увидишь. Спи, дружище, не буду мешать. Горгулья терпеливо дождалась, пока солдат уснет и укрыла его крыльями, чтобы ветер и песок не мешали ему: скоро и до них двоих доберется ураган.