Важнее всех подарков

За горизонтом багряным маревом скрывается закат, накрывая улицы мягким теплом. Одна из роскошных комнат Дома Блаженства с красочным видом на Призрачный город освещена мерным сиянием свечей, прогоняя сумеречную полутьму. Ветер тихо колышет прозрачные красные занавеси на открытых окнах, заставляя огоньки свечей трепетно плясать, вырисовывая на стенах загадочные тени. На низком столике в центре комнаты в изобилии расставлены различные яства: от сочных фруктов с наливными боками до нежнейшего мяса с золотистой прожаренной корочкой. Возле столика располагается широкая кушетка, обитая мягчайшим бархатом. На кушетке, немного нервничая, у самого края сидит одинокая фигура в белых одеждах, явно в нетерпении ожидая чьего-то прихода. Се Лянь медленно обводит взглядом комнату, отмечая мелкие детали, которые за последние долгие минуты ожидания успевает уже выучить наизусть. Сегодняшний вечер предстоял быть особенным, только вот наследный принц оказался совершенно к нему не готов. Ещё утром всё шло привычным чередом: он проснулся от настойчивых, но ласковых поцелуев Хуа Чэна, покрывающих его лицо, ещё какое-то время понежился в уютных объятиях, после чего они вместе оделись и позавтракали за непринуждёнными разговорами, прежде чем Хуа Чэн отправился по своим демоническим делам, сияя широкой, но немного грустной улыбкой из-за предстоящего расставания (хоть и длилось бы оно не больше половины дня). Се Лянь уже давно привык к подобным отлучкам своего возлюбленного, поэтому часть свободного времени он провёл, прогуливаясь по огромной территории дворца, с интересом разглядывая интерьеры ещё неизведанных комнат, которых, казалось, с каждым разом становилось всё больше. Устав бродить по сплетению коридоров, он вышел на свежий воздух. Се Лянь праздно шатался по улочкам города, совсем не беспокоясь о своей безопасности: в этих владениях его и пальцем не смели тронуть. Жители Призрачного города, на удивление, сегодня были оживлённее, чем обычно, у домов и лавок были развешены яркие фонари, и всё вокруг так и бурлило непонятным волнением, причину которого Се Лянь никак не мог понять. Найти ответ на эту загадку ему случайно помог один из торговавших в своей лавке духов, зазывно приглашая всех купить свой товар, а при виде Се Ляня громко воскликнувший: — Молодой господин! Уже выбрали подарок для нашего Градоначальника? Если нет, то не обходите вниманием мой товар! Се Лянь молчаливо улыбнулся, не понимая, о каком подарке идёт речь. Неужели он забыл о каком-то важном празднике? Уловив удивление на лице наследного принца, бойкий дух тут же выдал новый вопрос: — Как же так?! Неужели молодой господин не знает, что Градоначальник сегодня отмечает свой день рождения? К удивлению на лице Се Ляня примешались растерянность и лёгкое негодование. Он совершенно об этом не знал, иначе бы обязательно подготовил подарок! Сейчас его карманы были пусты, а времени на поиски и приготовление чего-то стоящего было не так уж и много, и, хоть Хуа Чэн не раз упоминал, что Се Ляню позволено распоряжаться в его владениях чем угодно, в том числе без стеснения задаром заполучать любой товар, совесть всё же не позволяла так свободно хозяйничать здесь, учитывая, что он совсем никак не смог бы компенсировать убытки. Поэтому Се Лянь без промедления направился обратно в Дом Блаженства, на ходу стараясь придумать, чем же всё-таки приятно удивить Хуа Чэна. Сердце будто кольнуло тонкой иголкой обиды от того, что Хуа Чэн не рассказал ему о таком важном дне, но сожалеть было уже поздно, оставалось только пустить в ход всё своё воображение. Се Лянь в беспокойстве перебирал различные варианты того, что можно было бы подарить, но на ум, как назло, ничего не шло — казалось, у Хуа Чэна было абсолютно всё! Земля, подданные, лучшие вина, дорогое оружие — любое богатство мира он без проблем мог заполучить себе. Се Ляню не оставалось ничего, кроме как попросить слуг накрыть праздничный стол в одной из его любимых комнат — малая толика того, что он на самом деле хотел бы сделать для своего возлюбленного. Се Лянь сокрушался, что так оплошал, но постарался взять себя в руки — нельзя было предстать расстроенным перед Хуа Чэном, наоборот, нужно было сделать этот вечер самым лучшим и запоминающимся, и наследный принц готов был приложить для этого все усилия. Поэтому сейчас Се Лянь в томительном ожидании сидит на кушетке, которая кажется ему неудобной и твёрдой, и перебирает пальцами полы одежд. Чуткий слух улавливает шаги за дверью, и Се Лянь вытягивается, как по струнке, встречая взглядом входящую фигуру в красных одеждах. Он тут же вскакивает и поспешно бросается в объятия Хуа Чэна, на лице которого расцветает нежнейшая улыбка: — Гэгэ! Прислуга сказала мне, что ты здесь… — его взгляд падает на украшенную свечами комнату, а также на уставленный едой стол, и он с недоумением вскидывает бровь. Се Лянь крепче сжимает его в тисках своих рук, утыкается лицом куда-то в область шеи и на одном выдохе произносит: — Сань Лан, с днём рождения! — он ждёт реакции и боится сказать, что у него совершенно нет никакого подарка к этому праздничному событию — лишь скромный романтический ужин, который даже нельзя назвать чем-то особенным. Хуа Чэн на мгновение напрягается, чтобы тут же ещё плотнее сомкнуть объятия и прижаться щекой к шелковистым волосам. Его голос слегка дрожит, переполняемый эмоциями, когда он наконец коротко выдаёт: — Спасибо, — ему хочется добавить, что какое может быть рождение, если он уже давно мёртв, но трепещущая радость и благодарность за проявленное к нему внимание заставляют позабыть про эти слова. Они стоят так какое-то время, просто удерживая друг друга в тесном кольце рук, пока Хуа Чэн чуть не отстраняется, с любовью заглядывая в глаза Се Ляня. В них читается ответное чувство, и щёки Се Ляня едва заметно алеют, а уголки губ растягиваются в улыбке. На эту улыбку сразу же ложатся губы князя демонов, который притягивает лицо возлюбленного за подбородок ближе к себе. Се Лянь чуть привстаёт на носочки, тянется за этим поцелуем, удобно укладывает руки на широких плечах, путаясь пальцами в смоляных волосах. Поцелуй выходит долгим и глубоким, Хуа Чэн играет с губами Се Ляня, то прикусывая, то оттягивая их, скользит языком в приоткрытый рот, властно исследуя его до тех пор, пока у наследного принца не кончается воздух, и он вынужденно отстраняется, чтобы перевести дыхание. — Сань Лан, я… прости… у меня нет для тебя подарка, — хмурая складка на секунду пролегает между бровей Се Ляня, когда он честно признаётся в своём промахе. Лицо Хуа Чэна меняется, и Се Лянь никак не может прочитать эту эмоцию, а затем комната заполняется заливистым смехом князя демонов. Наследный принц ожидал любую негативную реакцию: гнев, ярость, обиду, но его встретил всего лишь смех, причину которого он никак не мог понять. Отсмеявшись, Хуа Чэн дарит лёгкий поцелуй в губы напротив, прежде чем сказать: — Ты. Ты — мой самый лучший подарок. Одно твоё существование все эти множество лет давало мне силы двигаться дальше и прийти к тому, где я нахожусь сейчас — здесь, рядом с тобой. Это лучший подарок для меня. Спасибо, — голос Хуа Чэна под конец переходит на бархатный шёпот, и сказанные слова ласкают слух Се Ляня, заставляя лицо сильнее покрываться румянцем, а сердце радостно трепетать в груди. Ему хочется тоже что-то сказать в ответ не менее приятное, рассказать, как важно в его жизни присутствие Хуа Чэна, который всегда оказывает безграничную поддержку и делится своей искренней любовью, но слова как будто застревают в горле, и теперь он может только глупо улыбаться, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза от переполняющих душу чувств. Хуа Чэну и не нужно слов — он и так прекрасно читает всё по лицу Се Ляня, поэтому лишь оставляет лёгкий поцелуй в уголке глаз, а затем подхватывает наследного принца под руку и ведёт его к накрытому столу. Они усаживаются плечом к плечу на алый бархат кушетки, но, кажется, оба понимают, что сейчас им будет совершенно не до еды. Руки Хуа Чэна ложатся на талию наследного принца, а горячее дыхание опаляет кожу, когда они снова сплетаются в очередном влажном поцелуе. Ладони Се Ляня тянутся к серебряному поясу Хуа Чэна, стягивая его дрожащими пальцами. Демон тоже не остаётся в стороне, снимая чужие верхние одежды под возбуждённые вздохи возлюбленного, прорывающиеся сквозь поцелуй. Хуа Чэн с ногами укладывает наследного принца на кушетку, а сам нависает сверху, и ему кажется, что он улавливает во взгляде напротив озорные огоньки, которые можно принять за игру света искрящихся свечей. Их пальцы нетерпеливо блуждают по телам друг друга, стягивая и отбрасывая в сторону такие ненужные сейчас слои одежд. Затянувшийся поцелуй прерывается, и Се Лянь недовольно мычит. Хуа Чэн тут же старается исправиться: теперь его губы порхают над изгибом шеи, нежно выцеловывая её, совсем немного прикусывая зубами кожу. Он жадно облизывает адамово яблоко, которое приходит в движение — Се Лянь взволнованно сглатывает, цепляясь за крепкие плечи князя демонов. Поцелуи движутся ниже — к белоснежным плечам, которые через мгновение покрываются красными следами укусов и засосов. Язык касается ключиц, исследуя их плавный изгиб, влажной дорожкой спускается к груди, очерчивает по очереди твердеющие соски. Се Лянь заходится в тихих стонах, выгибается навстречу, не в силах противиться обрушившимся на него ласкам. Хуа Чэн запечатлевает в своей памяти все изгибы изящного тела, все сладостные стоны, срывающиеся с тонких губ, и им обоим не хочется прекращать наслаждаться друг другом никогда. Хуа Чэн дразняще выцеловывает живот, преодолевая последние сантиметры до подрагивающей плоти. Холодные губы опускаются на не в пример горячую кожу, тонкие венки пульсируют в такт движению крови, что разгоняет возбуждение по всему организму. Хуа Чэн мазанными поцелуями движется по основанию, добавляет к ласкам язык, не обделяя вниманием ни один участок кожи. Се Лянь сдавленно дышит, хочет спрятать лицо в сгибе локтя, но властным движением его перехватывают за запястье и не позволяют этого сделать. Он покорно сдаётся, наполняясь смущением, и взамен царапает ногтями обивку. Губы плотным кольцом охватывают его возбуждение, скользя смачно, толкаясь глубоко, и Се Лянь не замечает, как сам начинает подаваться бёдрами навстречу. Спустя какое-то время Хуа Чэн отстраняется под разочарованный вздох Се Ляня, так и не получившего заветную разрядку. Ладонь князя демонов успокаивающе поглаживает бока, будто прося немного подождать продолжения, а его взгляд скользит по низкому столику неподалёку будто в поисках чего-то. Одной рукой он ловко выхватывает среди множества угощений небольшую скляночку, до краёв наполненную маслом. Ароматная жидкость тягуче проливается на ладонь Хуа Чэна, и на лице Се Ляня наконец мелькает понимание, которое сменяется тенью удивления, когда его возлюбленный заводит руку себе назад. Глаза Се Ляня возбуждённо расширяются, и он на какое-то мгновение забывает, как дышать, когда видит, как изящные, тонкие пальцы Хуа Чэна раздвигают половинки собственных ягодиц. Смазка в обилии ложится между бёдер, и наследный принц завороженно наблюдает, как с бледной кожи на алый бархат стекают крупные маслянистые капли, безнадёжно пачкая дорогой предмет мебели. Вникнуть в суть происходящего Се Ляню не позволяют мягкие губы, которые вновь ложатся на его нетерпеливо подрагивающую плоть и продолжают ласки, заглатывая его глубоко-глубоко. В момент, когда, кажется, головка чувствительно касается глотки, Хуа Чэн одновременно заводит один из пальцев вовнутрь. Се Лянь тяжело выдыхает, сдерживая подступающие к глазам капельки слёз, его ладонь властно зарывается в чёрные волосы и тянет, направляет, задаёт нужный темп — так, как нравится ему, так, как нравится им, ведь под свои же громкие всхлипы он наблюдает, как толкается пальцами в себя Хуа Чэн, подстраиваясь под их общий ритм. Хуа Чэн мог бы сказать, что горло неприятно саднит, что губы болезненно сводит, но всё это уходит куда-то на задний план до тех пор, пока он чувствует терпкий вкус Се Ляня у себя во рту, пока умело орудует языком, вырисовывая невидимые узоры на пульсирующей плоти, которая с каждым чувственным толчком становится всё больше и твёрже. Собственными пальцами он старательно растягивает себя изнутри, и внизу живота болезненно-приятно тянет, когда он представляет, как совсем скоро в нём окажется что-то гораздо значительнее пальцев — то, что он сейчас проникновенно ласкает языком, слизывая белёсую смазку. Се Лянь под ним безостановочно заходится в пленительных стонах, что-то неразборчиво шепчет (кажется, чёткий слух демона может уловить умоляющее «Сань Лан, ещё»), сильнее вцепляется в волосы, вынуждая брать глубже, до самого основания, и Хуа Чэн беспрекословно подчиняется этим движениям, с упоением закрывая глаза и ускоряя ритм. Собственное удовольствие уходит куда-то на второй план; ещё несколько размеренных толчков, и комнату оглашает особенно чувственный стон, который быстро сменяется неловкой тишиной. Во рту растекается горячая влага, и Хуа Чэн глотает её целиком, слизывая капли с раскрасневшихся губ, и бесстыже смотрит на Се Ляня. Тот прячет смущённое лицо, закрывается ладонями, в панике проговаривает: — Сань Лан, прости-прости-прости, я не смог сдержаться и… — сердце Се Ляня скачет как бешеное в груди, а сам он готов провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть, как соблазнительно блестят влажные губы Хуа Чэна, которые только что испробовали его. — Всё в порядке, Ваше Высочество, — голос Хуа Чэна звучит мягко совсем у самого уха, в то время как он отводит за запястья скрывающие лицо руки, на которое он сейчас так хочет смотреть. И не только сейчас: он готов созерцать такие ставшие родными черты целую бесконечность, тонуть в глубине тёмных глаз и видеть в них отражение себя — и только себя. Успокаивающими поцелуями князь демонов проходит вдоль виска, по линии скул, дарит мимолётный поцелуй в уголок губ, прежде чем полностью пленяет их своими — жадно, мокро, сплетаясь языками в неугасающем пламени страсти. Дыхание Се Ляня под ним всё ещё тяжёлое, но становится более-менее ровным, но Хуа Чэн знает, что на этом они ещё не закончили. Его ладони скользят по разгорячённому телу, что подаётся навстречу сводящим с ума ласкам, каждое прикосновение отзывается внутри Се Ляня волной неизмеримого удовольствия и трепетной дрожью. Опустившаяся плоть начинает наливаться кровью, и всё действо вновь концентрируется меж белоснежных бёдер Се Ляня. Ловкие пальцы Хуа Чэна без колебаний ложатся на горячую плоть, парой резких движений стимулируя её, вынуждая затвердеть, и пространство вокруг снова наполняется тихими стонами наследного принца. Хуа Чэн приподнимается на коленях, одну руку заводит назад, раздвигая половинки своих ягодиц, другой придерживает возбуждение Се Ляня, направляя. Князь демонов, без сомнения, нервничает, ощущая, что момент единения уже совсем близко, что он сейчас безропотно и бесповоротно отдаётся во власть своему божеству — нет, возлюбленному, и он старается скрыть волнительную дрожь в кончиках пальцев. Хотя оставаться невозмутимым, когда в груди всё чуть ли не разрывается от переполняющих чувств, довольно сложно, но Хуа Чэн с присущей ему твёрдостью решает не отступать. Хуа Чэн приставляет разгорячённую головку к своему проходу, и они оба замирают на какое-то короткое мгновение, которое кажется бесконечным — воздух плавится в предвкушении, словно знойным летним днём. Хуа Чэн впивается взглядом в лицо Се Ляня, следит за изгибом приоткрытых мягких губ, скользит по подрагивающим томно ресницам, вслушивается в его нестройное дыхание. Внутри Се Ляня бушует неистовый ураган из смешавшихся чувств и эмоций: это гибкое тело прямо на его бёдрах, эти длинные ловкие пальцы, ласкающие с упоением, и он считает секунды «до» — сладко тянется время. Их взгляды сталкиваются, подобно сверхновым, и в ушах у Се Ляня как будто звучит взрыв, когда Хуа Чэн наконец-то аккуратно насаживается, помогая себе рукой. Член входит плавно, почти не встречая сопротивления, и упругие стеночки сразу жадно зажимают его, принимая в себя. Хуа Чэн прикусывает губу — до приятного странно, до головокружения жарко, до беспамятства хорошо, и ждать больше совсем нет сил и терпения. Вдох — и Се Лянь неотрывно следит, как бёдра Хуа Чэна движутся чуть вперёд и вниз, как постепенно скрывается возбуждённая плоть меж половинок ягодиц. Выдох — и через трение кожи по всему телу передаётся нескончаемый поток возбуждения, и головка снова оказывается у самой границы, но совсем ненадолго. Князь демонов упирается ладонями в подтянутое тело под ним — снова движение вниз и быстрое, плавное вверх, и Се Лянь кладёт руки Хуа Чэну на бёдра, сжимает их тесно, чувствуя, как напрягаются под его ладонями мышцы, когда Хуа Чэн делает очередной глубокий толчок вниз. Влажные волосы князя демонов струятся вдоль спины, прилипая к коже, зубы крепко стиснуты, но брови изогнуты ломаной линией наслаждения, полностью преображая его лицо. Глаза Се Ляня не могут найти себе покоя, мечутся от изящных черт лица и вдоль подтянутого тела, сквозь всепоглощающее смущение наблюдая, как они оба сливаются в единое целое под его неумолчные стоны и сдерживаемые хрипы Хуа Чэна. Руки князя демонов проходятся по поджарому животу, оглаживают худые бока, плавно движутся к груди, ногтями задевая розовые бусинки сосков, тут же начиная играться с ними. Взгляд Се Ляня помутнён пеленой страсти, он бесконтрольно кусает алые губы, на которых скоро не окажется живого места, и тяжело дышит в такт толчкам и движению бёдер. Он совсем теряется в потрясающих ощущениях, кажется, уже до конца не понимая, что происходит — лишь подаётся навстречу ласкающим его рукам, и вся Вселенная сейчас сосредоточена в этих прикосновениях и обжигающей узкости сжимающих его член упругих стеночек. Хуа Чэн, не контролируя себя, прикусывает губу, соблазнительно выгибается в пояснице, насаживается мелкими, быстрыми толчками, в то время как Се Лянь поддерживает его за бёдра, заставляя входить до самого конца. Хуа Чэн понимает, что больше не может сдерживать свой голос, и глубокий, низкий стон срывается с его томно раскрывшихся губ. Се Лянь на мгновение замирает, его пальцы сильнее сжимаются на бледных бёдрах, на которых потом явно останутся грубые следы. Его накрывает какой-то безумной волной возбуждения и вожделения, которая вымывает из головы абсолютно всё, кроме этого стона, который до сих пор оглушительно звенит в ушах. Сердце в грудной клетке бьётся так тяжело, что вот-вот проломит её, и глубокий выдох выходит из его лёгких, прежде чем он может совладать со своим срывающимся голосом и мягко шепчет: — Сань Лан… Хуа Чэн непривычно стыдливо отводит взгляд и снова прикусывает губы, замедляясь в движениях и замолкая. Се Лянь недовольно хмурится, недоумевая с такой смены поведения, и собственные беспорядочные мысли настойчиво твердят ему взять ситуацию в свои руки и всё исправить — он хочет слышать Хуа Чэна, знать, что тому так же жарко, так же невыносимо хорошо. И эти руки, которые мгновение назад до одури зажимали чужие бёдра в своей хватке, теперь скользят выше, опускаясь на плавные изгибы талии. Одним молниеносным движением наследный принц поднимает свой корпус, плотно прижимаясь своим влажным телом к напрягшимся груди и животу Хуа Чэна. Внушительная плоть ни на секунду не покидает узкий проход, лишь слегка меняется угол проникновения, и они оба замирают. Се Лянь зажмуривается, прижимаясь лбом к разлёту ключиц Хуа Чэна, часто дышит, поражаясь самому себе. Смущение сковывает его тело, и он не знает, что делать дальше, лишь стремительно краснеет до кончиков ушей. Он хотел бы слышать, как прямо сейчас колотится сердце его возлюбленного, но под сводами грудной клетки не раздаётся абсолютно ничего. Это немного разочаровывает, но он ни на мгновение не позволяет себе засомневаться в чувствах Хуа Чэна. Если нельзя верить в постоянство любви Хуа Чэна, то есть ли в этом мире вообще что-то, чему можно верить и доверять? Се Лянь откидывает все сомнения прочь — наслаждаться моментом сейчас было важнее всего, и он сильнее прижимается лицом к телу напротив. Хуа Чэн также непривычно растерян, но что-то внутри заставляет его радостно затрепетать. Он как будто слегка нерешительно закидывает руки на плечи наследного принца, запускает пальцы в спутавшиеся волосы. Его губы оставляют несколько невесомых поцелуев на макушке Се Ляня, успокаивая этим невинным жестом. Немного хриплым голосом Хуа Чэн шепчет: — Гэгэ, не нужно себя принуждать. — Нет, я… — Се Лянь не знает, что сказать, он понимает только, что поглощён сейчас водоворотом чувств и эмоций, и возбуждение всё ещё тянется, закипает внизу живота. Вместо слов он крепко сжимает в объятиях холодное тело и целует кожу возле ключиц. Его руки спускаются ниже, кончики пальцев оглаживают ягодицы, которые всё ещё тесно сжимают его плоть, а затем ладони вновь требовательно ложатся на бёдра. Се Лянь делает глубокий выдох, прежде чем накрыть кожу очередным поцелуем и плавно двинуть чужие бёдра вверх. Хуа Чэн в его руках напрягается, сжимается ещё сильнее, но вызвано это накатившим возбуждением, которому он был не в силах сопротивляться. Усилием воли он снова расслабляется, делая проникновение комфортным для них обоих. Толчки начинают ускоряться, и возбуждённая плоть Хуа Чэна непозволительно тесно трётся о подтянутый живот Се Ляня. Князю демонов кажется, что он готов кончить только от осознания того, в какой близости сейчас находятся их тела, от того, как наследный принц пытается быть с ним нежным, но одновременно не может сдержаться, срываясь на рваный и грубый ритм. Каждое движение затрагивает правильную точку, и тело от кончиков пальцев ног до макушки переполняется приятной негой. Хуа Чэну слишком хорошо, но он старательно сдерживается, пытаясь растянуть удовольствие как можно дольше. Се Лянь продолжает властными движениями насаживать на себя покорное тело, зубами впивается в притягательную кожу ключиц, кусает плечи, терзает поцелуями и укусами изгиб шеи, оставляя на бледном теле Хуа Чэна болезненные алые следы. «Красный ему к лицу», — неосознанно отмечает про себя Се Лянь, сам при этом заливаясь смущающей краской. Несмотря на всю кипящую сейчас между ними страсть, наследному принцу всё равно кажется, что чего-то неумолимо не хватает. Догадка быстро мелькает в сознании, и он спешит сразу же озвучить свою мысль: — Пожалуйста, я хочу слышать тебя, — горячее дыхание Се Ляня опаляет кожу жарче дыхания жерла вулкана, и Хуа Чэн, заколебавшись всего на мгновение, наконец позволяет себе в открытую дать волю охватывающим приятным ощущениям. Теперь несдерживаемые стоны один за другим срываются с его губ, звучат в унисон с рваными вздохами Се Ляня, у которого по коже бегают мурашки от гортанных низких звуков, которые издаёт его возлюбленный. Руки Се Ляня блуждают по крепкой спине, очерчивают контуры позвонков и лопаток, и Хуа Чэн только крепче прижимается всем телом, активно насаживаясь, чувствуя, как уже слабеют колени от продолжительных движений. Он запускает руку между их животами, наконец-то прикасаясь к себе, желая достигнуть высшей степени удовольствия. Ладонь скользит быстро и рвано, в то время как толчки становятся медленными и глубокими, и Се Лянь чувствует, что он тоже уже совсем близок к тому, чтобы кончить. Не в силах больше сдерживаться, он последний раз приподнимает Хуа Чэна за бёдра, полностью выходя, и следом мгновенно кончает, содрогаясь всем телом, под собственный вскрик. Князь демонов томно прикусывает губы, в несколько размашистых движений рукой приближая и свою разрядку, и их животы покрываются белой вязкой жидкостью, после чего позволяет себе расслабленно присесть на бархатную ткань. Они по-прежнему держат друг друга в объятиях, чувствуя себя слишком уставшими, чтобы пошевелиться. Се Лянь медленно переводит дыхание, бездумно играясь с тёмными прядями Хуа Чэна, после чего аккуратно укладывает его спиной на кушетку, выпуская из плена собственных рук. Наследный принц всё ещё не может отойти от полученного удовольствия, его взгляд помутнён, и он склоняется над телом Хуа Чэна, явно намереваясь сделать что-то ещё. Хуа Чэн вопросительно выгибает бровь, но не успевает вымолвить и слова, как губы Се Ляня уже обхватывают его член, мягко ласкают головку так, что вместо слов у князя демонов вырывается только новый стон. Шаловливый язык играется с уретрой, а тонкие пальцы без капли стеснения поглаживают яички, и Хуа Чэн невольно прогибается в пояснице, отчаянно желая, чтобы эти ласки ни за что не прекращались. Наследный принц открывает рот, и князь демонов неотрывно следит за тем, как его чувственно глотают сразу наполовину. От наслаждения хочется поджимать пальцы ног и безостановочно толкаться в этот сладкий рот, внутри которого так восхитительно жарко. Се Лянь громко дышит через нос, убирает мешающие пряди волос за ухо, старательно орудуя языком и губами — может, не совсем так умело, как с ним обычно делает это Хуа Чэн, но даже так срывающиеся с губ того стоны звучат прекрасной музыкой в доказательство того, что он неплохо справляется. Голова Се Ляня склоняется ниже, и он уже полностью глотает внушительных размеров член, избегая встречаться взглядами со своим возлюбленным. Хуа Чэну такой расклад не нравится, и он шепчет: — Смотри на меня. Наследный принц как будто на мгновение давится, тяжело выдыхает, после чего нерешительно встречается взглядом слезящихся глаз с обжигающе-страстным взглядом князя демонов. Толчки сразу сбиваются, Се Лянь мгновенно краснеет до самых кончиков ушей, после чего не выдерживает этого пристального взгляда и хитрой улыбки, расползающейся по лицу Хуа Чэна, и крепко жмурит глаза. Хуа Чэн только мысленно смеётся, вновь полностью отдаваясь всепоглощающему удовольствию. Проходит несколько долгих томительных мгновений, прежде чем демон заметно напрягается, и Се Лянь в последний момент успевает отстраниться, когда белёсая жидкость всплесками пачкает его лицо. Всё тело Хуа Чэна расслабляется, а взгляд прикипает к обворожительному, влажному от пота, слёз и спермы лицу его возлюбленного. Се Лянь, не задумываясь, облизывается, и князь демонов незамедлительно притягивает наследного принца ближе к себе, собираясь вовлечь того в продолжительный и не менее глубокий поцелуй. Когда их губы наконец размыкаются, на лице Се Ляня расцветает широкая улыбка, и он вновь с воодушевлением повторяет: — Сань Лан, с днём рождения! Хуа Чэн думает, что это был самый лучший его день рождения.