***
Прошло 10 лет. Намджун рос в обеспеченной семье – у него было всё: и игрушки, и любящие родители. Отец последний год стал уделять больше времени сыну, это и неудивительно — мальчик растёт, приходит время обучать его мастерству по-настоящему, а все те игры, которые проводил для него отец, закончились. – Мне бы хотелось, чтобы ты был таким же, как я, – всё время повторял отец, в ответ на что сын улыбался и кивал. Мальчик рос, учился – всё дома. Также часто гулял и играл со сверстниками. В один из таких дней он забрёл в давно забытый район, где людей-то особо и не было, слышались только голоса, и то далеко. Дома были заброшены, будто в них жили около ста лет назад и никто не заходил в них больше, они заросли мхом и виноградными лозами, вокруг было полно сорняков. Мальчишка всегда носил с собой нож, подаренный отцом на пятилетие, пусть и маленький, но острый — Джуни уже успел испытать на себе. Достав его из кармана, он подошёл к кусту и начал размахивать им, разрезая ветки. Над парнишкой сгущались тучи, предвещая дождь, но тот продолжал гулять по заброшкам, то и дело применяя свой нож на деревьях или на тех же кустах. Не прошло и получаса, как начался маленький дождь. Джун, думая о том, что он скоро закончится, продолжил ходить по дороге, но дождь не собирался просто так заканчиваться, он усиливался, что парня не очень и радовало. Заметив напротив себя небольшой домик, парнишка решил переждать грозу там. Приоткрыв дверь в заброшку и привыкнув к темноте, он делает пару шагов, чтобы понять окружение. Слышно, как капли ударяются о кровлю дома, слышно, как ветер шумит за окном, слышно природу в её бешенстве. Намджун спешит к окну, чтобы посмотреть, что творится на улице: деревья будто взбесились, качаются из стороны в сторону, вместе с ними и кусты и густая трава, всё кружится в танце вместе с дождём. Джуну нравится, природа заворожила его этим, глаза горят, этот беспорядок прекрасен. Смотреть на такое никогда не надоест, эстетично и ужасно, два слова и две противоположности. Отстраняясь от окна, мальчик видит с правой стороны какой-то стол и пару шкафов, висевших на стене. "Может быть кухня," —подумал про себя Джуни и направился в сторону только что замеченных предметов. Проводя рукой по столу, он замечает ещё несколько вещей, которые расположились на столе: вилки, ложки, побитые и целые тарелки. Кроме этого на полу лежали книги, а вырванные страницы были рассыпаны где-то рядом. Исследовав кухню, если это можно так назвать, малец продолжил изучение дома, в котором, судя по звукам грозы, он застрял надолго. Войдя в небольшой и узкий коридор, он прошёл пару шагов; в левой руке он держал нож, а правой водил по стенке, которая, спустя несколько секунд, из бетонной превратилась в деревянную. Мальчик нащупал дверь. Прищурив глаза и аккуратно повернув дверную ручку, Ким зашёл в комнату. Оглядевшись и ничего не заметив, он направился вперёд по комнате. Шорох. Парень сначала не понял, гроза это или деревья с теми же кустами, когда вдруг что-то вызвало грохот, тот сразу понял, что находится в здании не один. – Хе-ей, здесь есть кто-нибудь? – прокричал Намджун, надеясь, что ему ответят, но этого не произошло. Тишина. Слышны только дождь и шуршание листьев. Но сердце парнишки недоумевает, страшно, скорее даже интересно узнать, что же это был за звук, кто или что его вызвало. Джуни поспешил выйти из комнаты, как вдруг опять раздался грохот. Тот сразу услышал, что всё это происходило на другом конце длинного коридора, который всё никак не заканчивался. "Ещё одна комната?" — подумал мальчонка, когда опять рукой дотронулся до чего-то деревянного, напоминающего дверь, и точно, это она. Он вновь нащупал дверную ручку, повернув её и приоткрыв дверь, он заглянул в комнату. Казалось, будто ничего и не происходило здесь, будто всегда здесь царила тишина, будто никого не было. Сердце всё так же часто стучало, словно готово было выпрыгнуть и убежать. Джуну казалось, что оно так сильно стучит, что весь дом слышит это биение; он выдохнул, собрался с силами (нож всегда был в руке) и зашёл в комнату. Осмотрев комнату, он сделал пару шагов вперёд. Ничего. Он ещё раз выдохнул, видимо показалось, прошёл ещё немного вперёд. Но тут что-то с неимоверной силой повалило его на живот. Намджун стиснул зубы. Конечно, когда ты заходишь в комнату, не ожидаешь такого поворота событий и просто-напросто падаешь лицом на пол, это может хоть немного выбить из колеи. Что-то уже находилось на спине парня, с силой держа одну руку. Дыхание участилось, Ким, прилагая все усилия, переворачивается, оказываясь на спине, пытается подняться, что у него почти получается, но странный объект вновь налетает на него уже находясь с верху, Джуни хочет хоть как-то отползти, чтобы можно было перевести дух, он слышит чужое дыхание, "Мальчик?" – проносится в его голове. Ещё одна минута переворотов вокруг себя, и два субъекта разошлись по разные стороны комнаты, оба дышали громко с учащённым дыханием. Тут незнакомец начинает кричать в противоположную себе сторону. – Что ты здесь делаешь? Тебя послал мой отец, да? Говори или я за себя не отвечаю, хоть я ещё маленький, но постоять за себя могу! – почти орёт паренёк. – Нет, ты чего такое удумал, я не знаю ни тебя, ни твоего отца, – отвечает Нам, – я тут бродил, и начался дождь, решил тут переждать, услышал шорохи и громкие звуки, думал, может животное какое-то здесь так же составляет мне компанию, а это оказался ты. – Я не верю тебе, мне многие уже так говорили, а потом вновь возвращали домой к нему! – Я не вру, если я был так называемым подчинённым твоего отца, как думаешь, стоял бы я и разговаривал с тобой? Да я бы просто взял палку и вырубил тебя, после чего закинул к себе на плечи и отнёс обратно. – Джун успокаивается. Его дыхание и сердцебиение тоже. – Э..да, это больше похоже на правду, я верю тебе. Но если ты и правда от моего отца, то я потеряю последнюю надежду на нормальное существование, – мальчик идёт к Намджуну, протянув руку, – я Чонгук, но называй меня как хочешь, мой отец давал мне иного имён и прозвищ, я даже не помню, когда меня им называли. – Намджун, Ким Намджун, – второй в ответ протягивает руку, улыбаясь. Оба мальчишки пожали друг другу руки, после чего Гуки потянул Нама в угол, где, позже тот понял, находилось покрывало и небольшая подушка. Они сели и укрылись пледом, чтобы не замёрзнуть, так как оба понимали, что ночь или хотя бы её половину проведут здесь. – Так ты тут спишь? – спрашивает Намджун нового друга. – Ну, когда сбегаю, тогда и сплю, никто ещё не находил это место, – немножко замялся тот, – кроме тебя сейчас. – Ну в нахождении чего-нибудь или кого-нибудь я мастер, мне отец все-егда так говорил, – невольно Джуни улыбнулся — он был горд собой. –А вот от моего похвалы не услышишь, – мальчишка наклонил голову с грустной улыбкой. – Твой отец настолько жесток по отношению к тебе? – с недоумеванием спрашивает Намджун. Конечно, он рос в любви и тепле, ему этого не понять. Чон перевёл взгляд на Джуни, затем посмотрел на потолок, кладя свою голову на плечо другу. – Да. Он ужасен, я всегда вижу его в гневе, он никогда не рад мне. Разве что только один раз он был рад, когда кто-то из его друзей, я не знаю, кто он такой, сказал, что она мертва. Как мне рассказывали, моё рождение не было запланировано, отец даже не желал слышать обо мне ничего, но решил оставить у себя. Мать была у нас дома пару раз, она всё время просила у отца денег, но тот отказывал ей, всё время бил, она плакала, всё время. После каждого её ухода, отец приходил ко мне в комнату и садился на мою кровать, смотря прямо мне глаза. Это настолько жутко, ты не представляешь, я навсегда запомню его взгляд. А после продолжительной игры в гляделки он вставал с места, в него будто вселился зверь, он орал, бил по всему, что попадалось под руку. Первое время мне было страшно, я всё время просил отца прекратить, говорил, что это пугает меня, что я не понимаю, что происходит. А он кричал, что всё это из-за меня и последним, что попадалось под руку, бил меня, ему было всё равно, больно ли мне, неприятно ли. Со временем я привык к физической боли, но что-то вот здесь, – паренёк приложил ладонь к левой части груди, – болит. Я не знаю, что это, но мне правда больно. Дальше он стал бить меня не только после уходов матери, а ещё когда сильно напивался; по началу я прятался на чердаке, куда он не сможет залезть в таком состоянии, но он начал просить своих, чтобы они находили меня и спускали вниз к нему. Вот поэтому я и стал убегать из дому, но, несмотря на это, они всё равно находили меня. Я не мог далеко убегать, так как после нескольких часов побега хотелось кушать. Мой дом отсюда в десяти километрах, я не хочу возвращаться, понимаешь? Я не хочу больше там находиться и терпеть всё это. Пусть я буду воровать, меня будут бить за это, но я никогда не вернусь домой. – Он сделал что-то настолько ужасное, что заставило тебя принять такое решение? – Вот, – нехотя Чонгук приподнимает рукав кофты, где ясно было видно выжженный круг из-под сигары, – он потушил её об меня. Он так сильно прижёг её, что это не сравнить с тем, как он бил меня. – Слушай, а не хочешь жить со мной? У меня дом вполне большой и, думаю, отец не будет против, –Ким посмотрел на своего друга с доброжелательной улыбкой, ожидая положительного ответа. – А отец меня не найдёт? – с неуверенностью отвечает второй. – Я сделаю всё возможное и попрошу отца, чтобы эта тварь тебя больше не тронула, – с уверенностью отвечает парнишка, придавая сил другому. – Спасибо, – Гуки обнимает, с неимоверной силой обнимает, отдавая все оставшиеся чувства, на что Джуни только улыбается и обнимает в ответ, прижимая ещё сильнее к себе. В таких объятиях они и уснули. Всю ночь шёл дождь, даже если они и хотели уйти домой, то ничего бы не получилось. Чонгук спал крепко, впервые ему было так хорошо спать в этом месте, так тепло; он чувствовал себя, как за каменной стеной. Впервые ему не снился так давно надоевший кошмар, он не просыпался ночью, чтобы понять, что это всего лишь сон. Чонгук спит сладко, посапывает. Всё хорошо. Джун спит так же сладко в чужих объятиях.***
Вечер в доме Кимов – Мэнхо, ты не видел Намджуна? – расхаживая по коридору с сигарой, глава дома расспрашивает слугу, – где носит этого мальчонку, начинается гроза, а его нет дома. Что ж, ладно, время ужинать, он сам виноват, что опоздал к нему. Если объявится, мне сообщить, понятно? – мужчина с серьёзным видом проходит мимо Мэ и его подчинённых. – Да, босс, мы вас услышали. Ким проследовал в гостиную, закрыл за собой дверь. – Ну, где наш сын? Они его не видели? – дрожащим голосом проговорила жена, слёзы сами начали скапливаться на глазах, – ох, сынок, куда тебя занесло в этот раз? – Как потерялся, так и найдётся, он не дурак, в свои десять лет владеет ножом – с ним занимались лучшие люди города. Не думаю, что он так просто возьмёт и погибнет, – с неким равнодушием отвечал муж. – Я надеюсь на это. Ты видел, какие тучи висят над городом? На окраинах уже скорее всего начался дождь. Но он не мог так далеко уйти, да? – женщина повернулась в сторону супруга. – Мог, – со спокойным лицом ответил он, – что ты так за него переживаешь? Он не дурак, спрячется где-нибудь. – Почему ты ведёшь себя так будто тебя не волнует, где сейчас находится наш ребёнок? – обеспокоено продолжала женщина. – За пределами нашего дома он сам по себе, пусть привыкает ко взрослой жизни, мне не нужно, чтобы он в 25 лет сидел на шее у тебя или, не дай боже, у меня. У Киёна, например, такая ситуация, так что я оправдываюсь перед тобой. Всё с ним будет в порядке, – Ким отвечал спокойно, не переходя на крик. Ему не о чем беспокоиться, он знает своего сына, он знает, что тот в обиду себя точно не даст. – Если ты так в этом уверен, я не стану перечить – уже подуспокоившаяся женщина принялась за остывшую еду. Но её волнение за сына не проходило, всё-таки это её ребёнок, какое может быть спокойствие, однако в глазах мужа, она должна быть сильной и спокойной. После ужина весь дом начал готовится ко сну. Ким хотел выйти на балкон, вынести своё любимое кресло, в нём и устроиться, но как назло гроза только начинала усиливаться и маленький дождь превратился в нечто ужасное. Чуть расстроившийся мужчина сел в кресло, только находясь у себя в комнате и наблюдая картину за окном: как капает дождь, как сверкает молния, как слышен гром. Все ждали сына, но что-то пошло не так. Он так и не вернулся. Переборов себя, жена решила пойти спать и не стала его дожидаться, муж поступил так же. Только несколько человек из всего дома не спали, им приказали дежурить и ждать ребёнка.***
Вечер в доме Чонов В старой квартире так душно, что тянет вырвать, чтобы только в организме стало больше места для воздуха — так думает отец Чонгука. Решив чуть выпить, он перебрал. Опять, как скажут его знакомые и друзья. Спокойствие в квартире нарушает звонок в дверь, но ничто и никто не сможет отвлечь от прекрасного одиночного застолья. В захудалую квартиру входит женщина, выглядящая ничуть не лучше. Её одежда выдаёт её финансовое положение, она бедна, но красива, для неё в жизни всё иронично. Она здесь не в первый раз, в помещении она ориентируется, и, пройдя на кухню, встаёт перед мужчиной. – О, оо, это.. это с-снова ты, да? Опять пришла у меня просить денег? А может лучше и жильё сразу же? – заметив знакомую фигуру, мужчина не церемонится со словами и не подбирает выражения. – А ты опять нажрался, как свинья! Когда ты перестанешь пить? – чуть ли не срываясь на крик, отвечает ему женщина. – Это моя квартира, это мои деньги! На что хочу, на то и трачу, и не смей мне указывать, шлюха! Пришла и начала строить меня, прям как твой сын. Папа не пей, папа не пей. Каждый божий день слышу, уже в ушах звенит его раздражающий голос, – подрываясь с места он переходит на крик. – Ты делаешь меня виноватой в этой ситуации? Тут только его вина, а не моя! – обвиняя сына во всех проблемах, она убивалась в душе, выгораживая себя и представляя жертвой в том, что сейчас происходит. – А нахрена ты только родила его? Я тебе давал деньги на аборт, нахрена, я повторяю, ты родила его? Кому ты хотела сделать хуже, мне или себе? Что ж, и я не рад, как видишь, и ты несчастна, – мужчина развёл руками. – Он теперь твоя забота. Меня его судьба ничуть уже не волнует, – женщина чуть притихла, не услышав ничего, кроме недовольства пьяного мужа, и, оглядев комнату, она вопросительно взглянула на пьяницу, – а где ребёнок? – Опять сбежал, поганец. Видимо, предвидел, что ты придёшь, не захотел попасть под горячую руку, умён подлец. Утром заявится, я ему устрою. Мои парни быстро найдут его, – с уверенностью и гордостью восхвалял он своих знакомых. – Не трогай его, – со злостью ответила она. – Что? Тебя же не заботит он и его состояние, не так ли? Поэтому не смей мне указывать, – мужчина перешёл на крик. – Скотина, я тебе ещё раз повторяю, не смей трогать моего ребёнка! – она набросилась на супруга, размахивая руками, попадая по лицу. – Ах ты паршивка! На кого ты руку поднимаешь? Ну раз сына нет, то ты получишь и за него, и за себя, – мужчина взял её за волосы и потащил в другую комнату. – Нет, не трогай меня.... Не прикасайся о мне! – громко кричала женщина, но это ещё больше раздражало мужа. Зайдя в маленькую комнату, супруг захлопнул дверь, чтобы виновница сея действий не сбежала. Взяв в руку первое, что попалось, он надвигался на супругу, улыбаясь. Нелицеприятное зрелище. Заметавшись по комнате, она старалась ухватить что-нибудь, самооборона сейчас была как-никак единственным спасением, а прыгать с 4 этажа –занятие не из лучших, так же парой ушибов не обойдёшься. Весь оставшийся вечер и всю ночь из квартиры исходили крики и грохот посуды.***
Раннее утро. Намджуна будят своим пением птицы, чьё звонкое чириканье разносится по всей округе. Хоть он и не понимает их песен, но думает, что они прекрасны. Когда-нибудь он хотел бы понять их. Замечая, что он спит вместе со своим другом в объятиях, руки не разжимает, держит кольцо вокруг мальчика, разбудить не хочется. Ждать долго не приходится, через десять минут просыпается второй. – Ох, доброе утро, – Чон убирает руки с талии Намджуна, второй поступает так же, оба привстают, потянувшись, – давно я так никому этих двух слов не говорил. – Ну вот теперь есть кому, – ухмыляется Ким. – Ну так мы пойдём? – мальчишка начинает скакать вокруг Джуна, тот лишь невольно зевает. –Да хорошо-хорошо, пойдём, – Джуни хватает Гуки за руку и ведёт прочь из этого дома к новой жизни. Аккуратно открыв дверь из комнаты, Намджун пошёл вперед, все еще держа Гука за руку. Мальчишки обходили валяющиеся доски и дырки в полу. Как только парнишка не умудрился вчера упасть в них? Наконец, выйдя из маленького коридорчика в комнату, которая раньше именовалась кухней, мальчишки решили проверить окна на всякий случай — не ищет ли кто-то Чонгуки? Встав на стул, Гук внимательно смотрел в окно, пока Намджун поддерживал его; стул выглядит не очень стойко. Проверив, что на улице никого не видно, они решили выдвигаться домой к Киму. Намджун всё время крепко держал Гука за руку, боясь потерять нового друга, пока в другой руке крепко сжимал ручку ножа. На улице было солнечно, но прохладно, дул ветер, пахло вчерашним дождём. Ребята старались не обращать на все это внимания, скорее бы отсюда выйти, скорее бы сбежать из этого маленького ада. Это место не внушало никакого доверия. Дома были сильно разрушены, от некоторых остались лишь стены, вокруг было много мусора: старая мебель, одежда и другие мелкие вещи. Намджун, наверное, не удивился бы, найди он скелет или труп. От этого места можно ожидать многое. Держась на расстоянии от построек, в которых можно спрятаться, ребята продолжали искать тропинку, которая бы помогла им выйти к нормальной дороге. Их было настолько много, что Джун удивлялся, что зашёл именно в то здание, где сидел его нынешний друг, что он нашёл его по чистой случайности. Зайди он в другой дом, то ничего этого бы не было. Пока парни шли, Чонгук держался стойко, из-за всякого шороха не вздрагивал, но, кажется, от неожиданного воя собаки, даже Намджун вздрогнул. Не хватало им еще на стаю диких собак набрести. Бегать, конечно, они умели, но, зная, какие собаки сейчас развелись, встретить их они хотели в последнюю очередь. Мальчишки не останавливались, лишь ускорили шаг. Спустя минут пятнадцать ходьбы, они нашли тропинку, которая ведет уже к дороге, от которой пришел Намджун. – Вроде бы она, – с неуверенностью говорил старший. – Да ладно, пойдём, день только начинается, – подбадривал младший. – Ладно, пошли, – Джуни улыбнулся и повёл парнишку вперёд. Они шли по знакомой Намджуну и неизвестной Чонгуку дороге. Всё время оглядываясь, Гуки надеялся, что за ними никого нет, никто их не преследует, не идёт следом. Они шли тихо, не разговаривая, здесь разговоры были ни к чему, хотелось поскорее выйти из леса к домам. Лес возвышался над парнишками, в некоторых сторонах, как стены стояли ели и сосны, пели птицы, где-то журчал ручей. На утро после дождя всё будто обновилось, переродилось. В некоторых местах ребята ускоряли шаг, в некоторых замедляли. Весь путь дорога изменялась, становясь то глинистой, то каменистой; они замечали поваленные деревья, где-то даже обгоревшие или вырубленные. Сухие ветки хрустели под ногами, этот хруст казался таким громким, будто весь мир их слышит. Спустя час они вышли из леса на знакомую Киму дорогу. Всё то время, проведённое в лесу, Нам не отпускал руку Чона, они держались за руки до конца. – Пойдём, ещё недолго осталось, – ободряюще сказал Джуни другу. – Надеюсь на это, а также, надеюсь, что нас покормят после такого продолжительного пути, я ничего не ел с обеда, – отвечал Гуки с надеждой на вкусный завтрак. – Мэнхо отлично готовит завтраки, хотя делает их очень редко, либо тогда, когда я попрошу отца, – с той же улыбкой отвечал мальчик. – Ох, это хорошо, тогда пошли быстрее, – Чон потянул Джуна. – Ахах, я не против, пошли, – теперь же Джуни тянул Чонгука за собой. Они шли по знакомым для Намджуна улицам, проходили по закоулкам, чтобы быстрее добраться до дома, как говорил парнишка. Многие женщины и мужчины улыбались мальчику, а он в ответ махал им рукой, так же улыбаясь. Всё это время Чонгук спрашивал у него, "а кто это?", "откуда ты знаешь её? а его?", на что Мон просто улыбался, говоря, что отец знаменит, то ли популярен в этом городе, и, конечно, как не знать его сына. Спустя минут десять ходьбы они прибыли в место назначения. Перед ними красовался двухэтажный дом с садом и псарней. – Ого какой огромный дом. Думаю, в моей квартире не было столько места, как здесь, – приоткрыв рот от восхищения, парень осматривал дом, на что второй гордо приподнял голову, будто строил этот дом сам. – Пойдём, а то меня и так не было целую ночь, готовься, что мать поднимет шумиху, по поводу того, что я вернулся целым и невредимым, – он опустил голову и поплёлся в дом, ведя за собой друга. – Да ничего, у меня и похуже было, – Гуки улыбнулся и проследовал за парнишкой. – Я дома, – Джуни приоткрыл дверь, заглядывая в прихожую, – мам, пап? – Сэр, ваш сын вернулся, – звучало по всему дому. Старший Ким спокойно спускался с лестницы, а супруга летела к сыну проверить, не ушибся ли тот, нет ли ран, царапин или чего похуже. – Где ты был? – со всей серьёзностью спрашивает глава семьи, – и кто этот мальчонка? – А я гулял, забрёл куда-то, там было много заброшенных домов, начался дождь, и я решил переждать его в одном из домов, а потом услышал, как что-то упало, и решил проверить что или кто это, ну и вот это был Чонгук, – старший оправдался, будто совершил непростительный проступок. – Здравствуйте, – младший протянул руку. – Заброшенные дома, значит.. Хорошо, не поранился? – всё с тем же спокойствием расспрашивал его отец. – Что значит хорошо? Ты хоть понимаешь, он мог нарваться на твоих врагов и тогда не пойми, что они могли с ним сделать,– супруга затараторила, обвиняя мужа в спокойствии, а после переключилась на сына, – Намджун, надо было сразу идти домой, как только начался дождь, и что ты вообще забыл так далеко от дома? – Но не нарвался. Всё, эта тема закрыта, не делай из парня девчонку, – мужчина погладил сына по голове, а Чонгуку протянул руку в ответ и пожал, улыбаясь,– здравствуй, Чонгук, на завтраке всё про себя расскажешь. Чонгук поклонился и кивнул, смотря на Намджуна. Весь завтрак младший рассказывал про свою трудную жизнь, старший Ким не перебивал, а с большим интересом рассматривал и слушал мальца; даже когда они закончили трапезничать, он курил сигару и внимал истории Чонгука. Парнишка порой выскакивал из-за стола, показывая свои переживания и эмоции всем находившимся в помещении, супруга иногда вздрагивала от такой неожиданности, но молчала, смотря на мужа, и на то, как тот заинтересовался в парнишке. – Чонгук, твоя история очень интересна, я сочувствую, что у тебя было такое детство, – старший обратился к жене и сыну, – дорогая? – Это так ужасно, твой отец изверг, если делал это, – отвечала женщина. – Отец, можно он останется у нас? Он может быть моим братом, правда не по крови, – Джуни обратился с отцу с надеждой на то, что тот ответит положительно. – Это конечно всё трогательно и замечательно, что ты не оставил его в беде, но... – его перебила жена, не дав договорить: – Чонгук, оставайся сколько хочешь, – решила она. – Так ты не против? От тебя одобрений порой не дождёшься, а тут ты так быстро разрешила. Я не против, моя жена не против, значит, остаёшься жить с нами, будешь жить, учиться, есть, всё с Намджуном, теперь он - твой брат, – глава семейства встал из-за стола, поблагодарив всех за приятный завтрак, подмигнул сыну и удалился из комнаты. – Спасибо, – одновременно сказали мальчики, чуть ли не подскакивая с мест. – Пошли, я тебе всё покажу, – с нетерпением говорил Джуни. Брат кивнул, улыбнувшись, и поспешил за старшим.***
Этим утром всё изменилось, жизнь Чонгука заиграла новыми красками. Теперь у него была полная семья. Несмотря даже на то, что он не родной сын, все принимали его, как своего. Теперь мальчишка радовался каждому прожитому дню, часто улыбался. Намджун всё время проводил с братом. Они учились дома вместе, сначала Гуку не давались предметы, особенно языки, но после пары-тройки месяцев усердной учёбы он начал всё схватывать на лету. Даже приходящие преподаватели удивлялись. Мальчики также занимались рукопашным боем; они устраивали драки то друг между другом, то со своим учителем. Их отец всегда следил за тем, как они обучаются этому. Прошло два-три года, рукопашный бой начал надоедать не только парням, но и главе семейства; во время тренировок они иногда использовали разные предметы. Но пришла пора брать в руки настоящие ножи и учиться овладевать ими, как делают настоящие убийцы. Параллельно с этим отец обучал подростков стрельбе из пистолета. Он никому не доверял обучать своих детей стрельбе, он сам сможет их обучить, его знаний и умений хватит, а потом они, если захотят, сами продолжат обучение. Парни усердно работали над собой и своими навыками боя и стрельбы. Они росли, росли и их навыки. Всё лучше и лучше, день за днём, месяц за месяцем. Уже в подростковом возрасте мальчики знали португальский и французский, могли на этих языках излагать мысль, как носители; Намджун был был хорош в точных науках, а так же в литературе, Чонгук же был профессионалом в гуманитарном деле, как и брат любил читать, порой они сидели по несколько часов, читая классиков того времени. Когда книга была прочитана, они бурно обсуждали её автора и героев, действия, которые были совершены ими. Во многом они были согласны друг с другом, но и без споров, конечно, не обходилось. В такие моменты приходил Мэнхо и помогал мальчикам решать их конфликты мирным путём. Мэнхо, можно сказать, был всегда с ними; во время того, как они кушали, играли, учились. Парни часто задавали ему вопросы, даже если он и не знал на них ответы, то всегда старался делать вид, будто всё знает, после чего слышал заливистый смех обоих, после недоумения, он присоединялся к ним. Они были как два младших брата и один старший. Они доверяли ему, он был для них как родной.***
Они ходили по своему городу, когда решили свернуть и забрели в небольшой лесок, где решили немного передохнуть, посидеть на мягкой траве, что так расслабляет. Слушать шуршание листьев и чувствовать запах леса, что может быть лучше? Разве что обсуждение их жизни. Они были довольны, у них всё был в достатке, Намджун — потенциальный наследник, если захочет, то отдаст часть брату, не захочет — его право. Они стали задумываться об этом после очередного ужина, отец начал разговор о том, что Намджуну уже восемнадцать. Пусть он уже и знаком с группировкой отца и его подчинёнными, но надо было действовать. Чонгуку семнадцать, он так же знаком и любим, как и старший. Они оба рассудительны, этим они и заслужили своё место в банде. Отец принимал их доводы и рассуждения, порой прислушивался и соглашался, остальные поступали так же. За обсуждением их действий они всегда слушали отца и многих людей, которые были приближены к нему. На семнадцатилетие Намджуна мистер Хёк, самый близкий человек Кима, сделал подарок. Это была целая коллекция ножей. После этого Джун всегда прислушивался к нему, так как такой человек, как Хёк, рассудителен и не склонен к эмоциям, мешающим работать и рассуждать. Отец всегда давал сыновьям поговорить с мистером отдельно и обсудить что-либо. Он отвечал на большинство вопросов, которые задавали мальчики. Для парней, которые находились в возрасте семнадцати и шестнадцати лет, он стал вторым отцом. Это и неудивительно, ведь он друг семьи, вторая рука отца в криминальных делах, теперь же – их советчик. Мальчики обсуждали это, думая о своём будущем в банде отца, о том, как будут разбираться с другими мафиози, гангстерами и их людьми. Кровь бурлит, хочется поскорее узнать каково это, а не просто сидеть на собрании за столом и давать советы, а самим не воспользоваться ими. Несколько часов на природе даёт мозгу кислород, думать легче, новые мысли приходят чаще. Но и засиживаться нельзя, нужно прибыть на ужин вовремя, отец собирался поужинать со своей семьёй и близкими ему людьми. Причину такого пира, отец объяснял тем, что это какая-то годовщина какого-то завершённого дела, и они каждый год празднуют её. Парни решили поспешить к застолью, вышли из лесочка, а дальше пошли по их привычной дороге. – Гук, как думаешь, отец оценит то, что я подстрелил утку на лету? – спросил Джун у брата. – Хм, думаю, что да, может он ещё и чем-то наградит, – отвечал брат, радуясь за старшего. – Если и что-то даст, то я поделюсь с тобой, – он протянул руку для их фирменного рукопожатия. – Я и не сомневался, ведь мы братья, – младший улыбнулся, – когда-нибудь и в людей так же будем стрелять вместе с отцом, как ты на это смотришь? – Если будет необходимость, то я всегда за, отец должен гордиться нами, – отвечает Намджун, – давай поторопимся, если и придём раньше, то это будет нам на руку. – Давай. Мальчишки ускорили шаг, стремясь как можно быстрее прийти к ужину. Иногда они переходили на бег, играя в перегонки или в "кто добежит до того дерева последним – проиграет." Хоть одному и 17, а второму 16, но энтузиазма поиграть у них хватает, и ребячество берёт своё. Благодаря таким играм они добрались до дома в два раза быстрее, чем планировали. И вот они заходят во двор, приоткрывая решётчатые ворота. В доме как всегда горит свет. Мальчики поскорее хотели оказаться за большим столом, поэтому поспешили к входной двери. На удивление Джуна она была приоткрыта, хотя всё время отец запрещал оставлять её хоть на несколько миллиметров открытой. Намджун перешагнул порог, было тихо. Настолько тихо, что это повергло парня в некий ступор, ведь даже ночью в доме царила какая-то суета. "Что за чёрт творится?" – проносится в мыслях у старшего. Младшего он держит за своей спиной и, почти не издавая ни звука, проходит в коридор. – Есть кто дома? Отец? Мама? – Намджун с каждым обращением повышает голос, но ответа не следует, – Черт, никто не отзывается, – он поворачивается с Чонгуку. – Что тут случилось? Посмотри в сторону кухни, там же осколки валяются от какого-то сервиза, вроде бы, – отвечает младший и показывает пальцем. – Сервиз? Да, вижу, давай ближе подойдём, – он протягивает левую руку брату, а в правую берёт пистолет. Они проходят по коридору и заходят на кухню, где видят накрытый к ужину стол. Всё было расставлено и разложено по порциям каждому члену семьи. Всё было так прекрасно, но, переведя взгляд, они увидели ужасную картину – окровавленное тело матери. Глаза на лоб лезут от такого и слёзы сразу наворачиваются на глаза у обоих. Выстрелов было несколько, последний —точно в голову, чтобы добить. Чонгук оттолкнул Намджуна и побежал к матери, рыдая и крича, он не мог сдержаться. Намджун подошёл следом и сел на колени с другой стороны тела. Они оба плакали над бездыханным телом, они обнимали её. Первый встал Джун, он пошёл осмотреть другие комнаты, оставляя младшего на кухне. В других комнатах было всё по-прежнему, нигде ничего не было разбросано и развалено. Кабинет отца, оставшийся последним на этаже, находился в конце коридора, и парень поспешил к нему. Войдя, он сразу увидел мёртвого отца. – Отец, нет! – он подбежал к мужчине и начал осматривать его. Господин Ким был весь в крови. С ним не церемонились — сразу выстрелили в голову. Слёзы всё больше и больше наворачивались на глаза, когда невозможно было сдерживаться, парень заплакал и взвыл настолько громко, что на его крики прибежал второй. Наблюдая за картиной, он подбежал к брату и оттащил его от отца. Чонгук обнял Намджуна, прижимая к себе настолько сильно, насколько можно было. Младший знал, насколько дорог был Джуну отец и пережить такое одному невозможно. В ответ Ким сжимает в объятиях Чона и выплакивает всё, что только возможно. Они просидели в кабинете отца около тридцати минут. Первые минуты никак не могли отойти от такого происшествия. Дальше Намджун, думая, что отец не настолько прост и оставил что-нибудь, начал рыться в ящиках и бумагах. – Нашёл! – крикнул он брату. – Смотри, он будто знал, что скоро его не станет. Но почему он не подготовился? Хотя это больше похоже на предсмертную записку, будто он писал её за несколько минут перед тем, как... ну, ты понимаешь. – Да, я понимаю, а что там написано? – спрашивает младший. – Я давно следил за ним, не подавая виду. Они не должны были заметить ни меня, ни моих людей, но случилось то, что случилось. Он как-то узнал про слежку и прекратил свои действия, но сейчас вновь принялся за своё. В доме тихо, прислуга куда-то ушла, нет той суеты, к которой все так привыкли. Скоро ужин, я надеюсь, что эту записку, как и многие другие, сожгу. Нет, не в этот раз. Сейчас я слышу, как он убивает мою любимую. Как я мог ему доверять, простите меня, мои дети. Видимо, настало моё время уйти от вас. Намджун, всё моё — теперь твоё. Знай, что тот кто во всём виноват это – Мэнхо., – заканчивает старший. И вот оно, письмо закончено, последние слова Мистера Кима написаны тут. У Намджуна вновь наворачиваются слёзы, как и у младшего, но первый старается сдержать себя. Он складывает записку и кладёт в карман брюк. Джун взял Чонгука за руку и повёл в коридор, где они поднялись на лестницу, сели на их любимую третью ступеньку. Они просидели так ещё минут тридцать, когда послышались шаги, в дом поначалу зашла прислуга, а после люди отца. Увидев мальчиков, все бросились к ним, расспрашивая о том, что произошло, и говоря, что их позвали куда-то ближе к городу, поэтому они отлучились из дома на всё это время. Как оказалось, это был лишь обман, чтобы дома осталось два человека и не было лишних глаз. Парни рассказали обо всём, что произошло, но про Мэнхо Джун сказал лишь приближённым отца. Те отреагировали почти одинаково, – сжимая кулаки. Все с пониманием отнеслись к тому, что их попросили разойтись. Прислуга убралась в доме, но в этот вечер никто так и не сел ужинать. Через неделю прошли похороны. Было тихо, лишь речь каждого из сыновей брала за душу. На похоронах были только парни, а так же люди старшего Кима.