Страж для бабочки

12.06.2020. Краснодар

      Вадим долго вглядывается в лицо старика, который всё ещё смотрит на него со ступеней. Соврал тот или озвучил реальные цифры — он так и не может понять. Ещё пару месяцев назад сто тысяч были привычной для него оплатой, а теперь эта трёхзначная сумма вдвое превышает текущую зарплату. Вадим понимает, что скептицизм и недоверие чётко отпечатываются на его лице. Старик видит это и торжествующе улыбается, не разрывая зрительного контакта. Молчание, а также игра в гляделки затягиваются, что начинает надоедать Вадиму. Ситуацию слегка разбавляет парочка прохожих. Те выходят из-за его спины и поднимаются вверх по лестнице в здание. Детям нет дела до него и старика — они понуро плетутся за родителями. Взрослые, наоборот, с интересом оборачиваются на их странный дуэт, объятый лёгким табачным душком.       — Вижу, Вы передумали, — старик первым разрывает молчание.       — Я не передумал, — моментально парирует Вадим.       Старик словно не слышит ответ и улыбается сильнее прежнего. От этого морщины на его лице лишь ярче выделяются, а выбеленные зубы слегка обнажаются за бледными губами. Он залпом допивает кофе. Когда стаканчик пустеет, старик спускается в сторону всё той же урны у основания перил.       — Но заинтересовались, — выкидывая стаканчик, с улыбкой замечает он, а потом протягивает ему руку. — Меня зовут Майкл Харп. Я из Техаса. Могу паспорт показать.       Вадим пожимает крепкую, но мягкую ладонь и не представляется ему. Он не особо удивляется такому имени собеседника — всё же внешность у него слишком нетипичная для русского человека. Одновременно отмечает, что за время их краткого и не особо ёмкого диалога тот ни разу не выдал себя акцентом.       — Я представляю Василису Мельникову, владелицу ресторана «Белые барханы», — говорит Майкл, прекращая рукопожатие. — Упомянутая ранее девушка — её младшая сестра. Не хотите ли пройти к моей машине? У меня там папка, в которой больше информации. Она вон там, — он указывает за спину Вадиму, — как раз рядом с Вашей ауди.       — Вам нужен телохранитель? — на всякий случай уточняет он, на что получает утвердительный ответ.       Вадим немного медлит, чувствуя, как в нём зарождаются желания махнуть на предложение рукой и одновременно услышать подробности. Но сто тысяч — деньги большие, и отрабатывать их придётся явно не сидя перед мониторами, что и подтвердил Майкл. Однако Вадим пообещал маме не возвращаться к прошлой профессии после того, как едва не погиб при защите последнего клиента. Но тогда она была жива, а они жили в достатке и все вместе. Теперь ситуация перевёрнута ровно наоборот, словно кто-то толкнул его в зазеркалье. Поступившее предложение может оказаться отличным шансом выбраться из долгов и не влезть в новые. Он даже сможет перестать думать о продаже квартиры или машины. Но червь сомнения грызёт его, не давая прямо сейчас принять одну из сторон.       После этих размышлений Вадим решает для начала выслушать предложение американца. Да и идти им всё равно в одну сторону.       — Ладно, — озвучивает он решение потенциальному работодателю и разворачивается, взглядом лизнув окна шестого этажа больницы.       Когда пихты остаются позади, они по тротуару направляются вдоль дороги в сторону выезда с территории. Майкл двигается чуть позади, даже не отставая от широкого шага Вадима. Идут без единого слова практически в полной тишине, лишь за забором шумят редкие машины да шелестит листва в густых кронах над головами. Когда они подходят к полупустой парковке, то сталкиваются с потоком двигающихся навстречу людей. Видя высокую и широкую фигуру Вадима, прохожие расступаются, обтекая его. У турникета на входе много народу, так что он просто проскакивает через полуоткрытые ворота под вывеской с названием больницы. Ещё пара мгновений, и вот он уже шагает по полупустому тротуару вдоль узкой улочки в обратную сторону, но уже по другую сторону забора.       Оставив платную парковку позади, Вадим останавливается, подозрительно смотря на припаркованную перед ним громадину. На радиаторной решётке внедорожника красуются три внушительные буквы — «RAM». Четырёхдверный пикап словно сбежал из американской повседневности, чтобы сиять в краснодарском проулке чёрным, натёртым до глянцевого блеска корпусом и серебристыми рамой с порожками. Ещё немаловажной деталью в этом авто, которая и привлекла его внимание, является белоснежная шляпа с коричневым ободком, что лежит на приборной панели. Шерлок внутри Вадима так и твердит, что хозяин и пикапа, и головного убора стоит за его спиной с довольной ухмылкой на бородатой физиономии.       Внедорожник пиликает сигнализацией, агрессивно подмигивая фарами, и Вадим закатывает глаза. Майкл обходит его и открывает заднюю дверь. От Вадима не ускользает то, что он смотрит на него сквозь затонированное стекло, вот только не может распознать эмоции.       Вадим слегка отводит взгляд в сторону, ожидая, пока старик закончит ковыряться в поисках обещанной папки. Его взгляд цепляется за агитационный плакат на заборе, и он сразу же жалеет о своём решении. «Полная семья — счастливая семья!» — громко кричат большие белые буквы на зелёном полотне, а рядом счастливыми улыбками с фотографии сияет пример такой семьи. Подобный идеал появился в жизни Вадима восемнадцать лет назад вместе с новостью о скором рождении сестрички. А через пару дней обратился пеплом, когда отец неожиданно бросил их с мамой одних.       — Вадим?       Услышав своё имя, он смотрит обратно. На лице Майкла больше нет весёлой усмешки, а в голубых глазах лишь требовательное ожидание. Вадим подхватывает папку и отходит от старика под тень деревьев. Прислонившись спиной к плакату, косит взгляд в сторону. Сразу за пикапом стоит его тёмно-пепельная красавица с белой полосой вдоль нижней границы дверей.       «Специально же поставил рядом», — мысленно ворчит, переворачивая пластиковую обложку. На первой же странице его встречает крупная фотография миловидной девичьей мордашки в анфас.       — Это Аня Мельникова, Ваш клиент, — говорит Майкл, облокотившись о дверь пикапа и сложив руки на груди.       Вадим не отвечает и бегло осматривает фотографию ровесницы Сони. Свинцово-серые глаза девушки выразительно смотрят на него сквозь большие круглые очки с дужками-проволочками. Её тёмно-вишнёвые губы и росчерки бровей приятно контрастируют со светлой кожей, выгодно подчёркивая черты лица. Крашенные в соломенный цвет волосы же собраны в пучок на затылке.       — В конце августа ей исполнится восемнадцать лет, — продолжает Майкл. — Она из семьи, владеющей строительной компанией, собственным мебельным производством, рестораном и небольшой сетью магазинов.       — Значит, богата не только её сестрёнка, — вслух думает Вадим, убеждаясь, что озвученная ранее сумма для таких людей словно мелочь в кошельке. Одновременно отмечает, что сам старик не ассоциирует себя с семьёй Мельниковых. — И кем же Вы для неё приходитесь? Дедом?       — Не угадали.       На пару секунд Майкл рассветает новой улыбкой, да такой, что Вадим начинает чувствовать себя глупым и несмышлёным ребёнком. Не захотев играть в угадайку, он переворачивает файл с фотографией девушки. Следующие две страницы встречают его коллажами дома, внешний вид которого заставил его мысленно присвистнуть. На двух стандартных листах А4 вмещается не только детальная информация, но и фотографии внутри и снаружи строения. Вадим по достоинству оценивает экстерьер с интерьером просторного и светлого дома. Майкл молчит и ждёт, пока мимо них пройдёт пара человек, а потом даёт ответ на вопрос:       — Последние двадцать четыре года я работаю на родителей сестёр в качестве дворецкого.       — А заодно занимаетесь и подбором персонала, как вижу, — хмыкает Вадим. — А родители что? Хоть в курсе этого разговора?       — Уверяю Вас, они только «за». Так вот, — Майкл слегка хлопает в ладони, привлекая его внимание. — В Ваши обязанности будет входить охрана и содержание Ани в отдельном доме. Стирка, готовка, уборка — всё на Вас. По факту, если согласитесь, Вы подпишите действительный договор домработника на три месяца, а с нынешней работы, боюсь, Вам придётся уйти. Два выходных в любые дни недели по Вашему желанию, так что сможете навещать сестру. По поводу нынешней работы можете не переживать. У Мельниковых тесное сотрудничество с ЧОП «Алмаз», так что после завершения договора Вы сможете вернуться на прежнюю должность. Оплата авансом, раз в неделю по тридцать пять тысяч…       — Как-то много, — заглянув в глаза Майклу, Вадим прерывает его диалог. — Больше ранней суммы.       — Сюда также входит отдельная плата на повседневные расходы и всё, чего захочет Аня. По бумагам и на деле всё оплачивается Василисой. Никаких махинаций. Всё просто, чисто и прозрачно. Вопросы?       Слова застревают у Вадима в горле, когда мимо них проходит мамочка с детворой под руку. Споря, двое малышей лет пяти пытаются договориться, на каких аттракционах они будут кататься. Вадим пару секунд с греющей душу ностальгией провожает весёлое семейство. Его взгляд ускользает от них, гуляет по асфальтированному тротуару, а он вспоминает, как сам водил Соню в тот парк на её пятый день рождения, пока мама безвылазно работала.       — Вадим?       Он вздрагивает и понимает, что с глупой улыбкой пялится куда-то в сторону от семейства. Мгновение, и он возвращается обратно к диалогу.       — Зачем девчонке телохранитель?       — Два дня назад Аню попытались похитить во время прогулки, — начинает Майкл. — Действовали неумело, поэтому прохожим удалось её отбить.       — В полицию заявляли? — спрашивает Вадим.       — Там отказались принимать заявление. Свидетелей не нашли, следов сопротивления нет, а какие-либо приметы она не запомнила.       — Угрозы до этого были? Рабочие версии есть? — Вадим задаёт новый вопрос, переворачивая файл в папке и смотря прямо в глаза американцу.       — Угроз не поступало. Было несколько версий, но ни одна не подтвердилась. Собственно, фундамент её проблем сейчас в Ваших руках. — Майкл хмуро и с явной неохотой кивает в сторону папки.       Вадим углубляется в длинный текст. После ночи в больнице ему туго даётся подобного рода информация, но он понимает общую суть. На бумаге кратко и информативно оформили список проступков потенциальной клиентки, которые, обычно, стараются держать подальше от чужих глаз. Тут и громкие высказывания в социальных сетях на резонансные темы, и неоднократное провокационное поведение на различных мероприятиях, и езда на машине без прав, мелкое хулиганство…       — Что? — тянет Вадим, когда мозг переваривает содержимое последнего пункта в списке. Но он ему не верит, а потому перечитывает заново:       «06.06.20.       В 21:07 Анна украла ключи от внедорожника старшего брата и покинула ресторан «Белые барханы» (данные с камер).       В 21:15 В отделение полиции поступил звонок об аварии на улице Старокубанской.       В 21:24 Прибывшая бригада СМП констатировала смерь Радовой Н. А. (33 года) и тяжёлое состояние Радовой Н. С. (6 лет).       В 22:03 Анну оформили в ЦВСНП. В 22:12 её передали отцу.       09.06.12. Радова Н. С. скончалась в реанимации ДККБ после повторной остановки сердца».       Вадим начинает судорожно вспоминать последний вторник. И ему это удаётся. Он был в тот момент в палате, но Катя вытолкала его, когда у одного из детей остановилось сердце. Вместе с ним вытолкнули и отца того ребёнка.       Вадим тогда просто стоял возле стены недалеко от входа в отделение, слепо таращась перед собой, пока за дверями искалеченное тельце покидала жизнь. Врачи проносились мимо него то в одну сторону, то в другую, но чаще всего туда. Минут через десять по обрывкам доносившихся разговоров он понял, что врачам не удалось вырвать девочку из костлявой руки Смерти. Понял не только он. Коридор медленно заполнил едва слышный вой отца, который всё это время сидел на полу у самой двери в отделение.       Этот звук оказался куда страшнее его фантазий и обрывков диалога врачей вместе взятых. Скоблившая саму душу боль и чужое отчаяние проникали в него через кожу, сквозь каждую пору, а потом начали разрывать изнутри.       Вадим не мог больше находиться там и ушёл, едва передвигая ногами и оставляя того мужчину один на один с его горем. Он долго и больше на автомате шёл по лестнице, смотря в никуда. Лишь поставив обе окаменевшие ноги на ступеньку, спускался на следующую, вцепившись пальцами в перила. В голове так и стоял тот вой, хотя их разделяла пара этажей. Вадим не мог понять, почему это так всколыхнуло его. Он не только видел смерть, но и убивал сам, однако никогда так не боялся. Ему хотелось сбежать — сорваться как можно дальше от вскользь затронувшего его горя. Ему хотелось вернуться — и закрыть собой Соню от той же руки, что забрала невинную малышку.       И теперь ему снова хочется вернуться обратно к сестре. Хоть на минуточку. На мгновение.       Вадим достаёт телефон и отбивает Кате короткое сообщение в вотсаппе:       «У неё всё хорошо?»       Одна галочка. Две. Вот они наконец меняют цвет. Проходит секунда. Ещё несколько.       «Да».       Вадим выдыхает.       «Ты ещё не уехал?»       «Нет». — а потом запихивает телефон обратно и смотрит на Майкла.       — Всё хорошо? — спрашивает тот, едва они встречаются взглядом.       — И Вы думаете, что я соглашусь защищать убийцу ребёнка? — тихо, с презрением спрашивает Вадим.       — Надеюсь на это, — чуть помедлив, отвечает Майкл.       — Да пошёл ты.       Захлопнув папку, Вадим запускает её в оборзевшего янки и направляется к своей машине.       — Пожалуйста! — летит ему в спину.       Вадим игнорирует просьбу и мысленно посылает старика ещё дальше. Он проходит между пикапом и своей ауди, руками опираясь на капот хэтчбека, а потом выходит на пустую дорогу и достаёт из кармана ключи.       — Но Вы охраняли Мраморова! — замечает Майкл, слегка отставая от него по тому же маршруту и не решаясь касаться чужого авто под взглядом Вадима.       — Да! — соглашается он, вспоминая последнего клиента и нажимая на кнопку сигнализации. — И получил за это четыре пули.       — Та авария — просто случайность. Аня ребёнок, поймите же!       — А Настя что? Не ребёнок? — зло рычит Вадим, имея в виду сбитую Мельниковой девочку шести лет.       Он не в силах открыть дверь и сесть за руль, лишь прожигать гневным взглядом американца и пытаться успокоиться. Но у него ни хрена не выходит! Слишком много всего навалилось за прошедшие полчаса, а кружки кофе и одной сигареты ему явно мало. Теперь ему остро не хватает душа и полноценного завтрака. Эмоции трёхдневной давности опять скоблят его душу пальцами Смерти, а грохот злосчастной перестрелки словно по ветру долетает до ушей, хотя на деле вырывается из памяти, как из распахнутой клетки. Он несильно ударяет по крыше своей красавицы, лишь бы чуть-чуть выплеснуть премерзкий коктейль из страха и боли. На эти самые «чуть-чуть» и становится легче, но заглушить ноющее чувство в старых ранах и левом предплечье не удаётся.       Вадим открывает дверь и первым делом закидывает рюкзак на пассажирское сидение. День начинает набирать обороты, прогревая асфальт, а ветерок нет-нет да срывается обжигающими кожу порывами. Вадим снимает пиджак и кидает его назад, желая только одного — сесть в машину и поскорее добраться до дома. Иначе застрянет в утренних пробках под июньским пеклом.       — Вадим, пожалуйста. — Майкл наконец выходит на дорогу и с заметной опаской подходит нему, останавливаясь за открытой дверью, как за барьером и никак не пытаясь его остановить. — Послушайте. Дело не только в похищении Ани.       — А в чём? — повышенным тоном спрашивает Вадим и ловит на себе удивлённый взгляд прохожего. — В её безрассудном поведении? Или во вседозволенности, потому что папочка прикроет даже после смерти двух человек? Чего Вы от меня-то хотите? Посадите её под замок и лишите интернета. Или слабо?       Вадим с вызовом смотрит на него. Майкл расстроенно отводит взгляд, признавая полное поражение. Вадим хмурится, а потом прижимает дверь к себе, пропуская мимо малолитражку. Ситуация складывается не очень, и ему всё сильнее хочется закончить разговор не столько из-за скорой жары, сколько из-за щедрого, но дерьмового предложения. Он видит, что после напыщенного веселья и деловой серьёзности Майкл открывает перед ним третий набор эмоций — страх и переживание. Они читаются в плотно сжатых бледных губах и сведённых, едва тронутых серебром бровях. А в голубых глазах мольба о помощи, словно он какой-то идол. Это заставляет его повременить со своими желаниями и дослушать до конца, не делая поспешных решений. Вадим ждёт, пока Майкл соберётся с духом.       — Все Ваши слова про Аню — горькая правда, — безрадостно начинает тот. — И камень в мой огород.       — А Вы тут при чём? Вы же ей никто.       — Я заботился об Ане с того дня, как её мать вышла из декрета, — Майкл с теплотой и лёгкой улыбкой говорит о тех временах. — Им с мужем было не до неё. Можно сказать, что я её воспитал. Или пытался воспитать хорошим человеком, но почему-то не вышло. Все её проступки — на моей совести.       Под гул проезжающих машин Вадим понимает, что короткая исповедь далась ему тяжело. Майкл явно не был готов к признанию собственной вины за длинный список деяний своей подопечной. А теперь он с надеждой ждёт его решения, словно руку помощи, повиснув над пропастью. Когда гул автомобилей стихает, Вадим всё же усаживается за руль.       Он откидывает голову на подголовник и прикрывает глаза. Мягкое и привычное телу кресло успокаивает его, а знакомая атмосфера расслабляет, помогая сосредоточиться на сложившейся дилемме. На одной чаше воображаемых весов он видит не только нынешние финансовые проблемы, но и будущие, которые появятся когда Соня выйдет из комы. А в приближении этого дня Вадим нисколько не сомневается, отринув любые сомнения. Всё это можно разом решить благодаря работе, которая сама нашла его — Ане Мельниковой. На другой же чаше обещание маме завязать с работой телохранителя и внушительный список проступков Ани, которые вызывают у него лишь отвращение к ней. И ни одна из этих чаш никак не может перевесить другую. Они едва ли не физически давят на Вадима, а вместе с ними и присутствие Майкла за полуприкрытой дверью. Тот словно понимает и принимает его внутреннюю проблему и не вмешивается, терпеливо ожидая вердикта.       — Чего ещё, кроме защиты и содержания, Вы от меня хотите? — зайдя в мысленный тупик, спрашивает Вадим.       — Чтобы Вы оградили Аню, — не сразу отвечает Майкл. — От каких-либо эксцессов во время совместного проживания за чертой города. Аня должна всегда быть рядом и под присмотром. И просьба лично от меня — раскройте её лучшие стороны так, как не получилось у меня.       — Я плохой воспитатель, — самокритично хмыкает Вадим.       — У Вас замечательная сестра, — с лёгкой улыбкой замечает Майкл. — Уверен, тут есть и Ваша немалая заслуга.       — Если Вы пролистали её страницы в соцсетях, то это не значит, что Вы знаете её, — цедит Вадим, в душе всё же гордясь сестрёнкой.       Спустя некоторое время он понимает простую и горькую истину. Сейчас для него важна не память о прошлом, какой бы бесценной она ни была и как сильно не любил он маму, а будущее Сони, которое он может сделать лучше и для которой теперь является единственной опорой в жизни. Предложение Майкла — прекрасная возможность оплатить отличное лечение и реабилитацию, когда она очнётся. И ради сестры Вадим постарается затолкнуть неприязнь к Ане поглубже, как бы девчонка была ему противна ни сейчас, ни в дальнейшем.       Он вздыхает, в душе надеясь, что мама примет его решение и простит.       — Я согласен.