К стене

      Джазз заглянул в кабинет Праула спустя часа полтора после того, как получил вызов, и состроил физиономию, преисполненную раскаяния.       – Я мог быть более пунктуальным, знаю, но…       Он подготовил несколько оправданий, которые худо-бедно сошли бы, но Праул перебил его резким:       – Проходи и закрой дверь, – и сразу стало ясно, что он не в духе.       Джазз не слышал ни о крупных потерях, ни о проигранных сражениях, которые обычно приводили Праула в состояние раздражения и легкой одержимости статистикой. Вообще-то единственным значимым событием за несколько скучных орнов была внезапно инициированная проверка. Контрабанда, соблюдение норм пожарной безопасности… Когда автоботов не донимали десептиконы, их донимал Праул. Благодаря ему солдаты всегда оставались в тонусе и с энтузиазмом бежали биться, если враг совался на их территорию. (Все лучше, чем получить нагоняй за плохо прибранный отсек.) Очень плодотворное влияние на боевой дух! Хоть сплавляй десептиконам график досмотров, мол, в эти дни база неприлично уязвима, приходите. Первые раза три сработает, точно.       Но это все фантазии, а вот Праул, сосредоточенный и злой, прямо перед ним, и Джазз пока не понял, пора ли стремительно отступать. Первому лейтенанту не полагается панически бегать от тактика – и по совместительству коменданта базы, – но… он умеет очень хорошо прятаться, если захочет!       – С чего ты такой мрачный? – улыбнулся Джазз, надеясь разбавить обстановку.       Как правило он находил с Праулом общий язык, так что всерьез убегать не планировал. Очень важно, чтобы хоть кто-нибудь на базе был въедливым шарком, которого волнует любая мелочь. Иначе здесь творился бы полный бардак.       Ну, а еще Праул был интересным мехом, пусть и с заскоками. Нервная жестикуляция и постоянный чрезмерный контроль над речью придавали ему шарма. И ему ужасно повезло с расцветкой, считал Джазз. Прям-таки единство формы и содержания!       – Инспекция базы выявила многочисленные нарушения, – ответило «единство формы», еще суровее сжав губы.       Он позвал первого лейтенанта, не чтобы тот поумилялся чужому поведению, верно? Надо сосредоточиться и ответить по делу. Вот только… ожидаемые это нарушения, что тут скажешь! Даже плановые проверки их выявляли, а уж внеплановые…       – Вот как? – протянул Джазз. – Близнецы утащили в свой отсек боевого дрона и разбили все стены? У Бластера под платформой контрафактные записи лиловых? Или Бамблби снова спрятал любимого десептикона в шкафу в зале совещаний?       – Верно почти по всем пунктам, но я об этом, – Праул выдернул из-под стола ящик и водрузил его прямо перед Джаззом со зловещей торжественностью. Внутри что-то брякнуло.       С любопытством заглянув внутрь, Джазз обнаружил знакомые магнитные постеры и инфорамки с голографическими картинками в голубоватой цветовой гамме. Урожай Праул собрал изрядный: такого количества собственных пин-ап пиктов Джазз не видел много тысячелетий. У него в студии они закрывали все стены – но когда это было!       В ящике тонкие листы плакатов, намагниченные с одной стороны, пристали друг к другу, превратившись в невнятный кирпич, и из-за них барахлили электронные носители. Но даже мигающие, голограммы сразу вызвали море воспоминаний.       Джазз вытащил из ящика первую попавшуюся инфорамку и усмехнулся. На войне как-то забываешь, чем занимался в мирное время. И вновь увидеть себя в обнимку с трехпанельной электрогитарой…       Он с собой, конечно же, на «Арк» ничего такого не брал. У него почти не сохранилось артефактов от творческой жизни – гитару, которую не трансформируешь, и которая в высоту достает до антенн Оптимуса Прайма, с собой по фронту таскать не будешь, да и вместо музыки приходится писать шпионские коды. Когда-то Джазз подолгу не перезаряжался, потому что на него накатывало вдохновение – или из-за концертов, растягивавшихся на несколько суток, на сколько оперативной памяти хватало. Теперь же они с Оптимусом планировали операции или с Айронхайдом тренировали бойцов помоложе.       В те времена, когда он был известным исполнителем, ему повезло с агентом. Бластер придумал сам образ, смелый и открытый, самую малость распутный, но при этом не пересекающий черту. А Джазз поддержал. Образ полюбился поклонникам, и именно в таком амплуа Джазз выступал на пике карьеры. Голограммы и пикты расходились миллионными тиражами. Мерч был самый разный. Джазз и в рекламе снимался, от музыкальных инструментов до фосфоресцирующей временной краски для брони. И сувенирку выпускал. Но в этой инфорамке был кадр с одной предконцертной фотосессии.       Он стоял полубоком, камера снимала немного снизу, недвусмысленно выделяя в первую очередь белое гладкое бедро и выступающий капот. Глубокая тень скрадывала очертания на заднем плане, но фары томно светились, а одну из них прикрывал гриф. Пальцы лежали на верхней панели, так, будто Джазз ее поглаживал. Он смотрел в кадр и нешироко улыбался, не размыкая губ.       Он положил инфорамку рядом с ящиком, с трудом отодрал от слипшейся стопки плакат, выпущенный лимитированным тиражом вместе с релизом десятого альбома. Продавался только на закрытом концерте для щедрых спонсоров. Джазз на нем стоял, широко расставив ноги, почти наваливаясь на накрененную гитару, опустив правую руку до самой нижней панели, и – по-прежнему глядя в кадр, разумеется – касался губами грифа. Несколько пикселей выпало, но плакат все равно оставался ценнейшим экземпляром.       – Да у тебя теперь самая полная коллекция, Праул! – воскликнул он.       Очевидно, тактик ожидал какой-то другой реакции.       – Ты знал о том, что эти изображения висят буквально в каждом отсеке?       – Нет, это… приятная неожиданность. Я думал, что такой хлам с Кибертрона в спешной эвакуации не вывозили, – он пожал плечами. – Ты хочешь сказать, что все это изъял?       – Разумеется, – четко выговорил Праул.       – Хм. Знаешь, не думаю, что голограммы относятся к тому типу собственности, которой автобот не имеет права обладать…       – Голограммы? Развратные пикты с изображением первого лейтенанта, ты хотел сказать?! – перебил Праул возмущенно.       Джазз расслабленно отмахнулся:       – Да ладно, что в этом развратного?       Он развернул плакат к Праулу и усмехнулся перекошенному фейсплейту. Праулу очень шли эмоции. Он абсолютно точно не осознавал, каким беспомощно милым выглядит, когда бесится. Это не значит, что его не стоит бояться – в бешенстве он превращался в карательную машину, которая десептиконов бы привела в ужас. Но пока Джазз не видел повода для беспокойства.       – Это официальные постеры. Я, кстати, и сейчас так выгляжу, – он развернулся боком к Праулу и прогнулся в спине, положив руку на край капота под левой фарой.       Наверное, если сейчас пшикнуть на Праула освежителем, жидкость зашипит и испарится.       Праул запустил руку в ящик и вытащил еще одну инфорамку. Сунул ее Джаззу в фейсплейт:       – Да ну? Хочешь сказать, это не двусмысленно?! Здесь почти видно…       «Почти видно» там было открытую искру. Разумеется, все провокационные места маскировались или тенью, или инструментом. Но по сиянию, интимно пробивающемуся чуть ниже и чуть выше лежащей на честплейте ладони, ясно было, что артист более чем расположен к зрителю в данный момент.       О, это была спорная съемочная сессия, но Джазз на ней настоял. Ему нравилось позировать, искать край, на котором пора остановиться, иначе искусство превратится в пошлость. У Праула граница явно пролегала раньше…       – Но не видно же, – Джазз перехватил инфорамку. – Знаешь, кстати, это Смоукскрин снял. Он всегда талантливо работал со светом и тенью. Мне нравится, как блики лежат вот здесь, – он провел рукой по бамперу.       Праул подскочил на месте и резко повысил голос:       – Это недопустимо! Я подумать не мог, что ты станешь этому потворствовать!       – Полегче, эй! Эти плакаты висели у каждого второго меха на Кибертроне, когда я был популярен. По-моему, очень мило, что их кто-то сохранил…       – Ты – первый лейтенант, ты практически рука Оптимуса Прайма, и такое – определенно не тот сорт популярности, которым тебе стоит обладать, – голос Праула начал срываться, очевидно, он очень взъелся из-за этих картинок. Он всегда в приказном порядке сообщал другим, что им стоит и не стоит делать, и в этот раз остался верен себе.       – У тебя какие-то проблемы с популярным искусством, – пробормотал Джазз, немного растерянный пылом, с которым на него наезжают.       – Это не искусство! Это даже не кра…       «Ну, давай, солги». Джазз склонил голову набок и приглушил визор. «Давай, солги, что это не красиво!..» Праул смолк на полуслове и бессильно всплеснул руками. Наконец он все-таки подобрал слова:       – Это безнравственно! И даже если когда-то такие картинки были уместны, я точно знаю, что сейчас они используются не как эстетический объект!       По мнению Праула, эстетические объекты наверняка обладали конкретными характеристиками и были пригодны лишь для чего-то одного. И под «точно знаю» явно кроется неприятная (для всех сторон) сцена, когда внезапная проверка настигла несчастного автобота перед плакатом с коннектором наперевес.       Даже неясно, как ему объяснить… Джазз мог бы обидеться за все эти характеристики, превратившие его в какого-то порноактера, хотя пин-ап оставался пусть откровенным, но по-своему трогательно идеализирующим реальность искусством. Вот только на Праула бесполезно обижаться, если не выдвигать встречных аргументов. Он просто не поймет, в чем не прав.       – Ладно. Ладно, предположим! – сказал он. – Жаль тебя огорчать, но не все способны так увлекаться делом, как ты, – он помахал пиктом у Праула перед носом. – Ребятам надо расслабляться, и если уж не всем везет на регулярно вкрашивающихся в них больших десептиконов так, как Бамблби… – он не выдержал и расхохотался. – Я не могу! Слушай, неужели ты серьезно? Разве это не безобидная… мелочь?       – Это порочит твое имя!       – А по-моему, я оквинтенно выгляжу, – парировал он. – Реально, Праул, мне ни разу не жалко…       – Еще раз: автоботы используют их не для украшения отсеков…       Та-ак, ну когда уже до него дойдет? Джазз не знал, откуда почерпнуть столько терпения, чтобы заставить тактика представить себя простым смертным автоботом вдали от родины, ее культуры, песен, голограмм на стенах, тепла, отдыха, шанса на ненапряжную новую компанию… от всего идеального и просто классного?       – Я знаю! – громко и отчетливо произнес он. – Я знаю! Я уже понял! Но зачем, по-твоему, мы с Бластером снимали с меня броню перед съемкой?.. – Праул заткнулся. Похоже, Джазз наконец-то завладел его вниманием. Вот уж поистине непростая аудитория. – Ну, спускают они пару искр, глядя на мой бампер, может быть. И что? Это когда-нибудь мешало нам на миссиях? Мы хорошая команда, и все умеют держать себя в руках, ну, за редким исключением, которое вряд ли интересуется моим бампером, так и что же, мехам теперь нельзя украсить стенку над платформой?       – Могли бы повесить пейзаж! – в отчаянии процедил Праул. Похоже, его аргументы кончились.       – Ты часто теребишь провода, глядя на голый астероид? – добил Джазз. – Или кристаллические деревья тебе больше по…       – Заткнись!       Опа. Оказывается, когда у Праула заканчиваются аргументы, он недвусмысленно переходит в наступление. Сначала он хлопнул ладонью по столу, ломая выложенную инфорамку. Изображение мгновенно погасло. Потом – шарахнулся вперед, взмахивая рукой и выбивая второй пикт из рук Джазза. В следующий миг Праул толкнул его к стене. Джазз влетел в нее дверцами и застыл, потому что тактик не оставил ему пространства для маневра. Все еще можно было перехватить его и бросить об пол, но Джазз не был уверен, что пора драться.       – Рукоприкладство, сэр! – предупредил он, надеясь превратить вспышку гнева Праула в шутку и разойтись.       Но тот не услышал.       – Ты прекрасно понял, что я имею в виду! Абсолютно неприемлемо, чтобы солдаты представляли офицера ставки в… в… эротических фантазиях!       – Ого, – Джазз уставился на палец, застывший прямо у него перед визором. Праул давил ладонью на капот и тыкал ему рукой в лицо. – Ого… Уймись, ты поехал, что ли?.. Отбери хоть все порно, какое выжило, и какое коны отсняли, ты никогда не сможешь влезать мехам в фантазии, Праул. Это – просто изображения. Снятые преимущественно с моего позволения. Там лежит пара пиктов с концерта, на котором вообще-то были запрещены съемки, вот за нее можешь, так и быть, спросить штраф. И перечислить мне. Мой образ – это моя, вернее, наша с Бластером интеллектуальная собственность.       – Я не…       Джазз перехватил его руку и убрал от лица. Сервоприводы заскрипели, но ему удалось заставить Праула немного отстраниться. Пришлось присесть, чтобы капот тактика не расцарапал ему фары, и наклониться, но в целом, хотя бы дверцы больше не выгибались под неестественным углом.       – Это пин-ап, вот и все. Он симпатичный. Он делает перезарядки немного спокойнее и приятнее. Все остальное время мы вымотаны, голодны, растеряны и сражаемся даже не за идею, а за фрагов энергон.       Праул смотрел ему в оптику. Гневно гудел – и яростно мерцал линзами. Уголки губ подергивались, пальцы отведенной в сторону руки сжимались и разжимались. Джазз пытался понять, с чем он борется, и не мог. По какой причине можно так разозлиться из-за чужих фантазий?! Не его же портреты висят по отсекам!..       Наконец Праул отшатнулся. Потер запястье, которое Джазз только теперь отпустил.       – Забирай эту свою интеллектуальную собственность, и чтобы я больше не видел разлагающих пиктов в отсеках солдат, – произнес он с отчетливой ненавистью.       Джазз не почувствовал никакого удовольствия от победы. Только недоумение.       – Ты…       – Бери – и уходи!       – Ты… как будто не знал, что я снимался для плакатов, – надавил Джазз, глядя на профиль Праула, на его упрямо поджатые губы. – Разве ты не все на свете знаешь?       – Я знал, – огрызнулся тот. – Но я надеялся, что это – прошлое, которое не… которое…       – Праул, – Джазз потер нос под краем визора. Из-за близости кое-чьих пальцев там скопилось немного статики. – Сценический образ, которого я придерживался тысячи лет назад, не делает меня легкомысленным сейчас. Просто ты перегнул палку, понимаешь? Знаю, ты не пойдешь на попятную, но через пару месяцев ребята напечатают новых пиктов с электронных архивов, качеством похуже, и… оставь им право на личное пространство. Нельзя так затягивать гайки.       Во взгляде Праула – направленном в сторону – читалась растерянность. Он планировал, что Джазз рассердится и сделает, как он хочет, возьмет пикты и исчезнет, но тактика не сработала. А Джазз тем временем надеялся на перемирие.       – Дело в картинках – или во мне, Праул? – негромко спросил он. – Потому что ты только что меня самого чуть на стену не повесил.       Праул резко обернулся. Сжал денты. Похоже, удар точно в цель, а? Джазз не всегда спешил с выводами, но тут ему хватало наглядных предпосылок. Ох, Праул выбрал какой-то слишком сложный путь…       – Это не важно, – процедил тактик.       – Важно, потому что если ты и дальше собираешься ревновать меня к целой базе, тебе придется придумать, как не вызвать клубок слухов, – Джазз снова улыбнулся, но нешироко, без вызова.       Только что Праул давил изо всех сил на пластины, скрывавшие его искру. Именно их, только слегка раздвинутые, Джазз заслонял на пикте, валявшемся на полу. Искра – самый чувствительный сенсор, и Джазз всегда на него полагался. Благодаря ей вообще работает музыка. Благодаря ей складывается общение. И даже ссоры происходят не без ее участия.       – Что? – заторможенно переспросил Праул. Шлак, точно, он же совсем не понимает намеки.       – Я сказал, если собираешься меня ревновать, придумай легенду получше, – повторил он, и тут Праул сделал это снова. Вцепился в него, толкая в стену, насел так, чтобы подмять под себя. – Полегче, эй!       – Я собирался извиниться, – прорычал Праул.       – Ну, ты затянул с этим, приятель, – Джазз запрокинул голову. – И это не так делается.       Он больше не чувствовал угрозы, да и в первый раз ее как таковой не было; Праул явно не совладал с собой, да, но, если посмотреть отстраненно, это… трогательная вспышка эмоций.       – Ненавижу тебя!       Ага. И цепляешься за бампер. Ненависть-ненависть. Ух.       – Определенно, нет, – ухмыльнулся Джазз. – Шлак, ты пропахал мне проц своими наездами, мог пойти простым путем, как нормальные мехи… повесить мой развратный портрет над столом, чтобы я дога…       Праул встряхнул его, отчаянно застонал сквозь денты и зажал Джаззу рот. Правда, он оказался не готов к тому, что Джазз прикусит его за пальцы, и – на этот раз, ожидаемо – вжался в ответ сильнее, всем корпусом. Дверцы Джазза жалобно проскрипели по стене.       Праул как-то забыл спросить его, против он или нет, однако это в его стиле, ведь это он командует чужими фантазиями! Своим собственным он, очевидно, не хозяин, раз удивляется, что его так легко раскрыли. И долго он собирался чахнуть над пин-апом?       Вот было бы неловко, если бы Джазз оказался против. Пришлось бы отправлять Праула к Рэтчету, чтобы руки ему обратно приваривал. Но ему повезло. Поэтому вместо драки Джазз закинул ногу ему на пояс и притерся бедром. Благо Праул прямой, как столб. Будто гитару обнимаешь.       – Я припомню тебе чуть позже, – пообещал Джазз негромко и пояснил: – То, что тебе не нравятся мои пикты.       – Мне нравятся твои фраговы пикты, – с дрожью в голосе сообщил Праул, вентилируя ему в рот через ладонь. – Мне нравятся твои фраговы пикты, мне нравишься ты, мне…       – Е-мое, – донесся голос сбоку.       Праул в такой панике отскочил, что чуть не сбил со стола ящик. Смоукскрин замер в дверном проеме, и Джазз вспомнил, что не запер кабинет. А с чего бы ему вообще запирать чужой кабинет? Он даже не рассчитывал, что его в итоге припрут к стене, да еще и в таком фигуральном смысле!       – Что?! – рявкнул Праул, агрессивно вздергивая дверцы.       – Д-десептиконы, – доложил тот. – Ты по комлинку не…       Несколько немых движений губ подсказали Джаззу, что тактик сейчас не найдет слов. Ни для приказа, ни для чего бы то ни было еще.       – Хм-м, пора мобилизоваться! Потом закончим с э-э-э… этим делом! – Джазз подмигнул краем визора тактику, скользнул к дверям, схватил Смоукскрина за плечи и выволок из кабинета раньше, чем Праул начал кидаться в незваного гостя срамными картинками.       Ничего. Праул быстро отойдет и сосредоточится на обороне, у него никогда с этим проблем не было. Ему полезно будет отвлечься. Атаки десептиконов обычно недолгие, потом какое-то время придется разбираться с дырами в стенах и всяким таким, так что они оба будут заняты. Если что, у Праула остался целый ящик пин-ап плакатов…       – Обойдись без вирусной рассылки, – попросил Джазз Смоукскрина шепотом.       – Ну, упс, – ответил тот и развел руками. – Но я наложил маскирующие фильтры на… я даже не знаю, кто это был с тобой…       Джазз с укором посмотрел на него, прыснул, и они разделились – один помчался к Оптимусу Прайму, а другой в оружейную.