Сегодня я умер

СЕГОДНЯ Я УМЕР

— Сегодня я умер. — Умер? — Умер. Как умирал сотни раз за эти несколько лет. Да вот, хоть как пару дней назад после обеда. Но сегодня случилась какая-то необычная смерть. Такая ожидаемая, но, в то же время, такая резкая… — Резкая? — Да, как будто шёл по ледяной дороге, и, поскользнувшись, упал. Ничего не успев сообразить и сказать, кроме пары матершинных слов, которые смогли вылететь из ротовой глотки и раствориться где-то в воздухе вечернего города… — Города? — Города, который ненавижу всеми атомами своего тела. В который меня привезли против воли еще подростком. И в котором я, к сожалению, до сих пор живу. — «Живу»? — А живу ли я? Можно ли назвать то, чем я занимаюсь, жизнью? Я дышу, я расту, во мне ежесекундно происходит обмен веществ — да, по определению из школьного учебника биологии, это жизнь. Но та ли это жизнь, которая мне нужна? Или мне нужна… смерть? — «Смерть»? — Я сказал «смерть»? Ох, да, я явно это сказал. Я ведь там, я умер. Вроде бы и среди вас, а вроде бы и нет. Слышу, вижу то же, что и вы, но не воспринимаю. Ха-ха! Весело, не правда ли? Вот и мне нет. А кого смерть хоть раз радовала? Наследников богатого дяди, который скончался, и теперь делящих его богатства?.. Обидно. — Обидно? — Обидно, что моей смерти никто не желает. Впрочем, как и жизни. Впрочем, ничего нового. Я просто умер. Как сотни раз до этого. Но сколько раз вы это замечали? Пару раз? Навряд ли. Современные люди настолько слепы и не чувствительны к чужим проблемам, что их хоть носом тычь, они не увидят! А зачем? — Зачем? — Да! Зачем вообще жить? Смысл нашего пребывания на этой планете вообще есть? — … — Вот и я о том же. Раскрытие этого смысла можно оставить для страниц какого-нибудь известного романа, который за неделю соберёт очередных пару миллионов проданных копий. Подумать только! Автор сделает себе состояние на какой-то груде листов с особым порядком нанесения символов. Люди это называют «книгами». — Книгами? — Да, сборище глупых мыслей, в которых только и есть, что смерть-смерть-смерть. В скольких книгах писали, пишут и будут писать про смерть! Сколько ещё раз покупатели этих «книг» будут переживать за жизнь выдуманных героев? А они, ну, эти, как их, выдуманные герои, мало того, что погибают от рук злодеев, но плюс и сами пытаются покончить с собой! Гребанные суицидники! Неужели им не хватает сил пожить еще пару конченных лет и умереть от какой-нибудь глупости?! — Глупости? — Да! Но не той глупости, на которую хватает ума только слабакам. — Слабака-а-ам. — Да, слабакам. Я сам слабак. Но я не пытаюсь уйти добровольно. Я ухожу туда почти по графику. Вот, пожалуйста, сейчас я тоже мёртв. Ну, что скажешь, тебе нравится? Тебе нравится моё бездыханное тело, что лежит на диване и смотрит, смотрит в этот потолок, на котором уже не осталось такой точки, какую бы я не прожёг глазами за время своего пребывания НА ЭТОМ. ЧЁРТОВОМ. ДИВАНЕ. — Диване? — Да. Такой зелёненький, раскладной, в странный рисунок. Его можно сразу увидеть, как захочешь войти ко мне в комнату. Единственное моё любимое место, кроме этого. — Этого? — Да, этого. Здесь, где я нахожусь сейчас, во время своей смерти. Здесь так спокойно, так… прохладно. Правда, здесь мне хочется совсем ничего не делать. Странно, да? А там я герой. Ух! Знал бы кто, что я вытворяю, когда я живой! Но… им вряд ли это интересно. Досуг — дело личное. — Личное? — А кто стал бы рассказывать о том, как он пробежал пару километров утром по набережной того ненавистного им города, да ещё и после этого перекусил в дешевой забегаловке пончиком с чаем? — Чаем? — Да, обычный такой, в пакетиках, с тремя ложечками сахара. Заваренный ядрёным кипятком, от которого внутри всё горит так, что ты уже хочешь начать жалеть, что вообще потратил эти 10 рублей на этот чай. Но пьёшь. Так как после такого пробега нужно подкрепиться и запить пончик. А потом домой. — Домой? — Ну, почти. По дороге можно зайти в ларёк, что торгует печатной продукцией, и купить новый выпуск какой-нибудь газетёнки, в которой журналисты опять пишут про то, какая продажная власть у нас в стране, а в колонке рядом — что в городском зоопарке опять пополнение — тигрица родила тигрёнка. Бред. — Бред. — Бред — это оживать после очередной смерти. Так никто не может! А я могу. — «Могу»? — Да, если это моя супер-способность, то я благодарен тому, кто мне её дал. Спасибо. Хоть что-то. Если бы не очередное «оживание», я вряд ли бы нашёл силы, чтоб потом потерять их и снова умереть. А так… так мне есть хоть чем-то заняться, когда я без сил. — Без сил? — Да. Именно. А кто умирает полным сил? Не знаю. Сегодня вот я тоже умер без сил. Просто лёг, расслабился и умер. Я уж подумал, в этот раз не умру. Ан нет. Смерть взяла и пришла. — Пришла? — Пришла, как приходят почтальоны с письмами. Они обычно приходят, когда уже не ждёшь. Когда весь свой лимит ожидания исчерпал, перестал гадать, что принесет он в этот раз: письмо тебе или же всего лишь выписанную твоей соседкой по квартире «Детский каламбур» для своей маленькой дочки. А он пришёл. Пусть не так быстро, но пришёл. И пришёл к тебе. И принёс письмо. Без обратного адреса. Интригует? Нет. Абсолютно нет. Ты получал такое кучу раз и знаешь, что это и от кого. Но само осознание того, что ты ещё кому-то нужен, что кто-то ради тебя тратит бумагу, пасту в ручке, время и, чёрт возьми, деньги на марки — греет. Так и смерть. Ну, привет, родная. Сколько мы с тобой не виделись? Два дня? — Два дня? — Два. Именно столько прошло с момента моей предыдущей смерти. И я уже успел соскучиться по ней. Та смерть была недостаточно продолжительной. А эта… эта уже длится несколько часов. Право, я не вру! Прям с самого утра как умер, так и не воскресал. — «Воскресал»? — О-о-о, воскрешение — приятная часть смерти. Когда твоё тело отходит от того покоя, к которому привыкло, погружаясь обратно в суматоху всех этих рабочих будней и одиноких выходных. Когда ты только-только входишь в этот мир, в котором не был какие-то считанные часы, и тут -БАМ! — опять всё тот же потолок, всё тот же зелёненький диван, всё та же соседка по квартире, читающая в соседней комнате своей дочке «Каламбур» и всё тот же ты… Только на этот раз взрослее. — Взрослее? — Это не имеет большого значения. Повзрослел всего на несколько часов. Разве это так важно? — Важно. — Нет, неважно. Сколько бы я ни умирал, ошибки совершаю всё те же. Всё те же неуместные фразы в диалоге со знакомыми, всё те же глупые цитаты, которые я придумываю, записывая в блог, и тут же удаляю, пока всё те же знакомые не увидели… А им и не нужно видеть. Это мои цитаты. Мой роман. Моя книга. Мои герои, которые через пару лет умрут от какой-нибудь глупости, но точно не сегодня. Сегодня умер я.